Интервью с Нэнси Фрэйзер: Критика феминизма "высоких достижений"
Прочитала сегодня очень интересное интервью c феминистской философиней Нэнси Фрэйзер, про которую я до сих пор ничего не знала, только имя было смутно знакомо, хотя она работала и с Сандрой Бартки (с которой меня когда-то знакомила подруга), и с Джудит Батлер.
Фрэйзер наверное можно назвать марксистской феминисткой, хотя она отличилась еще и тем, что была одной из первых англоязычных последовательниц Фуко, внесших важные обновления в его подход к исторической и социальной критике. Интервьюирует ее тоже философ, Гери Гаттинг, и он как бы все время тестирует на ней какие-то общеизвестные вещи, которые уже вроде как все заучили наизусть как "постулаты феминизма" - а она их поворачивает разными неожиданными гранями и критикует более или менее резко.
Все целиком нет времени перевести (хотя так хотелось бы!) - но вот пару самых зацепивших меня моментов перескажу.
Фрэйзер "выросла" в движении Новых левых, и на сегодняшний день ее уже давно беспокоит, что мейнстримный западный феминизм стал неолиберальным: в основном он призывает женщин пробивать стеклянные потолки и добиваться высоких должностей на работе - что делает его феминизмом не для всех, а только для образованных профессионалок среднего класса. Феминизм для этого класса женщин во многом свелся к тому, чтобы столкнуть как можно больше репродуктивного труда на кого-то другого (точнее, другую) и выиграть побольше часов оплаченного "продуктивного" труда. Фрэйзер считает, что это тупик, и единственный способ из него выйти - это разрушение черно-белого разделения между трудом продуктивным и репродуктивным, "работой" и "заботой", потому что гендерное разделение заложено в него изначально. Иначе феминизм всего лишь работает на современную капиталистическую перекачку ресурсов вверх за счет снижения уровня жизни остальных, в том числе и целых групп женщин, не входящих в число "победительниц, которые забирают все".
Гаттинг спрашивает: но ведь не все феминистские усилия направлены на благосостояние "победительниц", есть же например и микрокредиты для женщин "глобального Юга", беднейших стран, которых эти кредиты должны продвинуть и эмансипировать? И кажется он уже примерно знает, что Фрэйзер ответит: да-да, конечно-конечно, микрокредиты - как раз то что нужно, чтобы подорвать попытки этих беднейших стран хоть как-то решать проблемы социального неравенства, бедности и безработицы на государственном уровне и перевести все опять же на неолиберальные капиталистические рельсы.
Так что же, спрашивает Гаттинг, если победа феминизма должна быть победой над капитализмом, получается, что феминизм - проигранная битва? На это Фрэйзер отвечает интересную вещь: а зачем размахивать революционным флагом?
Неолиберальный капитализм находится сейчас в довольно глубоком кризисе, и какие-то трансформации неизбежны: достаточно знать, в какую сторону эти изменения должны происходить, и действовать как "нерефомистские реформаторки". "Нереформистские реформы" - выражение французского эко-социалиста Андре Горза, которое означает локальные, конкретные изменения, приносящие результаты уже сегодня, не замахивающиеся на тотальное преобразование "системы", но при этом открывающие возможности для более глубоких структурных изменений. Чтобы двигать процесс изменений, феминисткам необязательно уже сегодня быть уверенными, что в конце маршрута непременно ждет посткапиталистическое общество.
Насчет стереотипов "в головах", которые продолжают воспроизводить дискриминацию женщин, Фрэйзер в целом согласна: вы удивитесь, говорит, насколько много женщин и феминисток надолго задумываются над загадкой про хирурга, который отказывается оперировать мальчика, тяжело раненого в автокатастрофе, узнав в нем своего сына - а отец мальчика только что погиб в этой же аварии. Кто же такой этот хирург? Многие, подумав, отвечают - может, он гомосексуал, второй отец. Правильный ответ - это его мать. Но, уточняет Фрэйзер, эти стереотипы не только в головах - они в общественных, государственных, судебных институтах. Недавно было несколько судебных решений, которые не признавали гендерной дискриминацией отказ работодателя оплатить отпуск по уходу за ребенком. А что, работодатель ведь не лишал работницу какого-то права, положенного работникам-мужчинам. Пока работник по умолчанию - мужчина - такие решения возможны.
Существующие нормы социальной поддержки выталкивают матерей младенцев "на работу", поскольку то, что они делают, работой не считается, и выходит, что они - побирушки, получающие деньги ни за что. Законы о самозащите по умолчанию подразумевают мужскую социализацию, в которой норма - давать сдачи на месте. А жертвы абъюза, которые ждут подходящего момента, чтобы вывести из строя своего мучителя, сталкиваются с проблемами в суде.
Наконец, по поводу термина "культура изнасилования" у Фрэйзер есть некоторые сомнения. Она считает, что для тех проблем, с которыми в реальности сталкиваются большинство, например, студенток колледжей, это слишком топорный термин: есть отдельные места, где речь именно о культуре изнасилования, но распространять этот термин на все колледжи - значит лишать его всякого смысла и критической силы. Большинство девушек сталкивается с другими формами сексуальной эксплуатации, в которых основную роль играет двусмысленность в коммуникации, недостаток уверенности в своем праве на сексуальное желание или его отсутствие, и даже недостаток навыка отличать одно от другого. Фрэйзер говорит, что для нее это сложная тема, потому что она вызывает буквально дежа-вю о конфликте между протеционистским направлением феминизма, максимальной защите женщин от насилия, и освободительным, делающим ставку на автономию и сексуальную свободу женщины. Она считает, что возможен и третий подход, который будет "видеть" и более тонкие формы системного насилия, и сможет предложить какие-то возможности выхода для его жертв, как в 70-е говорили о трудоустройстве и жилье по доступным ценам для женщин, живущих в абъюзе.