Яна Язова
Из предисловия к сборнику "Современная болгарская поэзия" (автор предисловия Валентина Радинска). Это сборник из серии "Малая ученическая библиотека", и там много болгарских поэтесс (9 из 30 авторов, представленных в хрестоматии, и еще о некоторых в обширном предисловии). Буду потихоньку переводить.
Радинска пишет о том периоде, когда в Болгарии пришла к власти коммунистическая партия. Литература должна была обслуживать идеологию, воспевать новый строй. Многих авторов объявили "буржуазными", не печатали и даже преследовали.
"Ярчайший пример той человеческой мясорубки - жизнь поэтессы и писательницы Яны Язовой. Родилась в в 1912 г. и дожила до 1974 г., однако на протяжении половины жизни не могла напечатать ни строки, хотя никогда не прекращала писать!
Я ясно помню, как услышала новость о ее смерти. Было душное лето 1974-го. В писательском кафе из уст в уста передавалась весть, что какая-то писательница найдена в своей квартире на улице Раковски полуразложившейся, давно мертвой. Яна Язова. Я не знала о ней ничего, только имя мне было смутно знакомо - наверно, кто-то случайно ее упомянул, и звучное словосочетание осталось в моей памяти. Гораздо позже поползли слухи, что, вероятно, она была убита, а хранившиеся в ее квартире переплетенные чистовики ее неизданных романов - выкрадены. Поговаривали, что писательница писала роман о Народном суде, и ее сочли опасной для Системы, которая охраняет свои глубоко спрятанные позорные тайны любой ценой - даже ценой человеческой жизни.
Прошло почти двадцать лет, пока я познакомилась с поэтессой Яной Язовой - три ее книжки, пыльные и давно нечитанные, околдовали меня. "Язове" ("Запруды") (1931), вызывающе посвященная профессору Александру Балабанову, с которым, как известно, у Язовой была любовная связь, "Кръстове" ("Кресты") (1933) и "Бунт" ("Бунт") (1934) очерчивают траекторию поэтического созревания, бурно сопровождавшегося внутренними потрясениями, очевидными при прочтении ее стихотворений. Помню, что я была буквально захвачен на недели и месяцы сумбурным, часто неуправляемым, но магически притягательным, богатым и густо населенным миром этой поэтессы, и в то же время и глубоко смущена тем фактом, что в те годы никто о ней не говорил и не писал, что имя ее потонуло в забвении, что она было совершенно отлучена от современности, а ведь была нашей современницей... Стихи ее, наполненные скитальцами, цыганами, одинокими женщинами и залитыми дождем стеклами, горящими кораблями и волками, погребенными под сугробами, надолго остались во мне. Преследовал меня сильный взгляд под пышными кудрявыми волосами, который смотрел со снимка, гордый профиль и прямая посадка головы, выдающая твердый характер... Я действительно не знаю более жестокой судьбы в нашей поэзии, чем судьба Яны Язовой. Урожденная Люба Ганчева из города Лом, поэтесса повстречалась с Александром Балабановым, профессором древней литературы, едва ей исполнилось восемнадцать. Он поощрял ее и помог ей издать первую книгу, придумал ей литературный псевдоним... Превозносимая и прославленная не без его вмешательства (именно тогда разнесся слух, что она его близкая подруга), после 1944 г. она была окончательно вычеркнута и изгнана из литературы на целых тридцать два года именно из-за своей связи с ним - Балабанов считался "буржуазным" ученым. (Сам он умер забытым и оставленным, найден мертвым в одном кинотеатре в 1954 г.) С 1944-го по 1974-й она усиленно пишет, но несмотря на заступничество Димитра Талева, не может издать ни строчки. Вот почему совсем пророчески звучат строки ее стихотворения "Язове" ("Запруды"), которое дало название ее первому стихотворному сборнику:
"Запрудят мои песни, засыплет с гор камнями;
Народ мой мал, он в поле, не слышит и не чует!..
А на меня напали чума, вампиры, лами...
Но песни ведь не могут пропасть, заглохнуть всуе!.."
(Ламя - вот она какая)
В этих четырех строчках как будто собрано всё - одно предсказание о всей ее будущей судьбе - о народе, который долгое время ничего не слышит, о странных героях, населяющих ее стихи, и о том, что всё-таки однажды они вернутся к тем, для кого были написаны, и "не заглохнут всуе". Вот как заканчивается это стихотворение:
"По сухим безднам они узнают, что там гремели мои бури..."
Очевидно, что чувство собственной миссии и предопределенности сопутствовало ей с ранних лет. Стихотворения в первой книге Яны Язовой исключительно неравноценны: сила чувства и богатство воображения сталкиваются с очевидной беспомощностью перед словом; ритм ей не дается, в ее речи очень часто проскакивают архаизмы. Она не владеет стихом, но ею владеет стихия стихов, необузданный мир, который пытается воплотиться в поэтической речи... Изумительное богатство ее тем, отсутствие всякой "брезгливости" и литературная спесь - она смешивает элементы уже уходящего декаданса с уличными словечками, описывает социальное дно, даже любуясь им, как будто будучи его частью; вживается в роли бродяги и цыганки, роковой женщины, морской мидии.
Вторая ее книга, "Бунт", также посвященная Александру Балабанову, очевидный шаг вперед в овладении поэтическим словом. Стихии и стихи уже подчиняются ей, стиль гораздо чище и легче, темы вновь разнообразны, но словно стало больше тоски и меньше восторга. Однако дух ее высок, это отличительная черта этой стойкой духом и душой женщины до конца ее жизни. В стихотворении "Февруари" ("Февраль") она пишет:
"Только я буду пламенно петь о тебе и о ласке последней твоей..
Буду петь, но на сердце как камень лежит одиночество песен моих"
Очевидно, связь с Балабановым, оставшаяся на стадии тайного романа, начала ее угнетать. Страдание делает ее стихотворения глубже, вливает в них ту горечь, которая является доказательством искренности.
В вышедшем в 1934 г. стихотворном сборнике "Кръстове" ("Кресты") неутомимая работа над стихом явно заметна. Темы всё те же, но выдуманного совсем мало, основное, что занимает поэтессу, это место человека в мире, жизнь без любви, одиночество. <...>
К сожалению, "Кресты" остались последним сборником Яны Язовой. Позже она печатала свои стихотворения в периодике, но они остались разрозненными и несобранными в сборник даже после ее смерти.
Я уделила столько места творчеству и судьбе Яны Язовой потому, что мною руководило желание хотя бы немного компенсировать ее незаслуженное многолетнее отсутствие во всех поэтических антологиях, исследованиях, учебниках литературы и поэтических хрестоматиях. Ужасающая судьба этой болгарской поэтессы и писательницы служит примером того, что могут сделать с творцом идеологии, для которых отдельная человеческая жизнь не значит ничего, а ложь и разрушение человеческих судеб являются их главными инструментами для поддержания искусственной жизни мертворожденного общественного строя."
Несколько ее стихотворений есть в переводах на стихи.руСкорбь
Маска
Мы здесь
Переводы - уж какие есть...
UPD: Автор этого предисловия не Димитр Крстев, а современная болгарская поэтесса Валентина Радинска. Крстев написал второе, маленькое предисловие, а я заглянула в самый конец текста и ошиблась. Внесла изменения.