Четверг, стихотворение: Аги Мишоль
Понедельник
Так что же у нас было?
Сладкий запах ольхи,
оранжевое нарисованное солнце, вдруг проявляющее себя
первым взрывом света,
когда хурму делят вдоль,
предполуденная голубизна
цветков цикория,
целое поле,
грозди улиток
на стебле морского лука.
Было ещё слово «трясогузка».
Что ещё у нас было?
Реквием цикад,
розовые барашки на склоне неба,
нежный зацелованный пушок
на донце кошачьего ушка.
И это, мне кажется,
всё, что у нас было
сегодня.
К вечеру
Диагональный свет, мягкий и золотистый
вдруг смилостивился над моей комнатой,
и пылинки прямо у меня на глазах
вспыхнули золотом.
Запылали и все стеклянные предметы,
и безупречные паутинки,
а неописуемые оттенки синего
были пойманы в дверных проёмах.
Засверкали и все мои любимые книги,
теснящиеся на полках:
свет погладил «Записки
Мальте Лауридса Бригге»,
и «Воспоминания Адриана»,
и Сарамаго,
и Уоллеса Стивенса, соседа
Пессоа и Кавафиса,
и карманный путеводитель по Индии,
втиснувшийся между ними.
На улице проехала машина,
кто-то звал на обед кого-то,
а моё небрежное тело на диване
не шевельнулось.
Здесь я,
чаша мгновения,
и у меня нет вопросов.
Гуси
Эпштейн, мой учитель математики,
любил вызывать меня к доске.
Говорил, что моей голове подходят только шляпки.
Говорил, что птица с такими, как у меня, мозгами
летала бы с хвоста.
Посылал меня пасти гусей.
Теперь, спустя годы после этого приговора,
сидя с тремя моими прекрасными гусями
под пальмой,
я думаю, может, он был дальновидцем,
мой учитель математики,
может, он был прав,
ведь ничто не радует меня больше,
чем смотреть, как они
налетают на хлебные крошки,
трясут счастливыми хвостами,
замирают на миг,
когда я брызжу
на них
водой из-под крана,
тянут шеи и напрягают
тела, как тот, кто вспоминает
о далёких озёрах.
С тех пор мой учитель математики успел умереть
и с ним умерли все его задачки, которые я так и не сумела
решить.
Я люблю шляпки,
и всегда вечерами,
когда птицы возвращаются на пальму,
я ищу ту, что летит с хвоста.
Откровение
Рано поутру
я видела на бельевой верёвке
розового ангела на прищепке
и чёрного котёнка,
пытавшегося
исподтишка ухватить
его за рукав.
Перевод Гали-Даны Зингер: http://www.litkarta.ru/projects/vozdukh/issues/2012-3-4/mishol/
Аги Мишоль [אגי משעול], урождённая Агата Фрид, родилась в 1947 году в Румынии, в городе Чеху-Силванией. Её родители, трансильванские евреи с родным венгерским языком, пережили Шоа, иммигрировали вместе с дочерью в Израиль в 1952 году и поселились в городе Гедера. Училась будущая поэтесса довольно скверно, но с самого раннего детства писала стихи. Литературой она увлеклась уже в армии, во время службы на ядерном объекте в Димуоне. Восемнадцатилетней девушкой Аги издала на собственные средства первый сборник стихотворений, но через некоторое время скупила его по книжным лавкам и букинистам, после чего уничтожила. На данный момент это библиографическая редкость. После кратковременного брака, завершившегося разводом, Аги Фрид переехала в Иерусалим, где получила высшее образование и познакомилась с будущим мужем, гиорой Мишолем. Вместе они живут в мошаве Кфар Мордехай, выращивают персики, гранаты и хурму. У них двое детей, сын Ури и дочь Майя, а также собака и семь кошек. Сейчас, в траурные для Израиля дни, Аги Мишоль принимает участие в поэтическом проекте, посвящённом убитым жителям киббуца Беэри. О каждом из них предполагается написать посмертное славословие, как это делалось в иудейской древности для усопших выдающихся людей.
Так что же у нас было?
Сладкий запах ольхи,
оранжевое нарисованное солнце, вдруг проявляющее себя
первым взрывом света,
когда хурму делят вдоль,
предполуденная голубизна
цветков цикория,
целое поле,
грозди улиток
на стебле морского лука.
Было ещё слово «трясогузка».
Что ещё у нас было?
Реквием цикад,
розовые барашки на склоне неба,
нежный зацелованный пушок
на донце кошачьего ушка.
И это, мне кажется,
всё, что у нас было
сегодня.
К вечеру
Диагональный свет, мягкий и золотистый
вдруг смилостивился над моей комнатой,
и пылинки прямо у меня на глазах
вспыхнули золотом.
Запылали и все стеклянные предметы,
и безупречные паутинки,
а неописуемые оттенки синего
были пойманы в дверных проёмах.
Засверкали и все мои любимые книги,
теснящиеся на полках:
свет погладил «Записки
Мальте Лауридса Бригге»,
и «Воспоминания Адриана»,
и Сарамаго,
и Уоллеса Стивенса, соседа
Пессоа и Кавафиса,
и карманный путеводитель по Индии,
втиснувшийся между ними.
На улице проехала машина,
кто-то звал на обед кого-то,
а моё небрежное тело на диване
не шевельнулось.
Здесь я,
чаша мгновения,
и у меня нет вопросов.
Гуси
Эпштейн, мой учитель математики,
любил вызывать меня к доске.
Говорил, что моей голове подходят только шляпки.
Говорил, что птица с такими, как у меня, мозгами
летала бы с хвоста.
Посылал меня пасти гусей.
Теперь, спустя годы после этого приговора,
сидя с тремя моими прекрасными гусями
под пальмой,
я думаю, может, он был дальновидцем,
мой учитель математики,
может, он был прав,
ведь ничто не радует меня больше,
чем смотреть, как они
налетают на хлебные крошки,
трясут счастливыми хвостами,
замирают на миг,
когда я брызжу
на них
водой из-под крана,
тянут шеи и напрягают
тела, как тот, кто вспоминает
о далёких озёрах.
С тех пор мой учитель математики успел умереть
и с ним умерли все его задачки, которые я так и не сумела
решить.
Я люблю шляпки,
и всегда вечерами,
когда птицы возвращаются на пальму,
я ищу ту, что летит с хвоста.
Откровение
Рано поутру
я видела на бельевой верёвке
розового ангела на прищепке
и чёрного котёнка,
пытавшегося
исподтишка ухватить
его за рукав.
Перевод Гали-Даны Зингер: http://www.litkarta.ru/projects/vozdukh/issues/2012-3-4/mishol/
Аги Мишоль [אגי משעול], урождённая Агата Фрид, родилась в 1947 году в Румынии, в городе Чеху-Силванией. Её родители, трансильванские евреи с родным венгерским языком, пережили Шоа, иммигрировали вместе с дочерью в Израиль в 1952 году и поселились в городе Гедера. Училась будущая поэтесса довольно скверно, но с самого раннего детства писала стихи. Литературой она увлеклась уже в армии, во время службы на ядерном объекте в Димуоне. Восемнадцатилетней девушкой Аги издала на собственные средства первый сборник стихотворений, но через некоторое время скупила его по книжным лавкам и букинистам, после чего уничтожила. На данный момент это библиографическая редкость. После кратковременного брака, завершившегося разводом, Аги Фрид переехала в Иерусалим, где получила высшее образование и познакомилась с будущим мужем, гиорой Мишолем. Вместе они живут в мошаве Кфар Мордехай, выращивают персики, гранаты и хурму. У них двое детей, сын Ури и дочь Майя, а также собака и семь кошек. Сейчас, в траурные для Израиля дни, Аги Мишоль принимает участие в поэтическом проекте, посвящённом убитым жителям киббуца Беэри. О каждом из них предполагается написать посмертное славословие, как это делалось в иудейской древности для усопших выдающихся людей.