Четверг, стихотворение: Мария-Луизе Вайсман
Мария-Луизе Вайсман [Maria Luise Weissmann] родилась в 1899 году в старинном немецком городке Швайнфурт, в нижней Франконии. Её родители, учитель гимназии Карл Вайсман и почтенная домохозяйка Клара Вайсман, урождённая Эрнст, создали детям благополучное, безопасное детство и в Швайнфурте, и в Хофе, куда герра Вайсмана перевели по работе в 1909 году. Всё изменила война. Переезд в Нюрнберг нарушил буржуазный покой семейства. Мария-Луизе увлеклась поэзией, стала печататься в газете «Франконский Курьер»: поначалу под псевдонимом, а потом и под своей фамилией. На эти первые опыты обратил внимание издатель и писатель Георг Бриттинг. Доброволец Первой Мировой войны, тяжело раненный на фронте, он был не намного старше двадцатилетней фройляйн Вайсман, но гораздо опытнее. И практически сразу понял, что перед ним не просто вирши скучающей барышни. Бриттинг напечатал подборку её стихов в своём журнале, а также благодаря своим знакомствам ввёл Марию-Луизе в Союз литераторов Нюрнберга, где она заняла секретарскую должность. Именно на чтениях Союза Вайсман познакомилась со своим будущим мужем Генрихом Бахмайром.
Бахмайр был, конечно, человек необычный. Он был старше на десять лет. Он закончил философский факультет, блестяще рисовал, писал стихи и прозу. Он ещё до войны основал два журнала и собственное издательство. Он был сторонником социал-демократов. Он с детства дружил, например, с Иоганнесом Р. Бехером, поэтом и коммунистом, состоявшим в Союзе Спартака. Сама Эльза Ласкер-Шюлер назначила его своим церемониймейстером. А потом он продал издательство с аукциона и пошёл на фронт добровольцем. Вернувшись же, продолжил издательскую деятельность. Вместе Вайсман и Бахмайр поехале участвовала в деятельности литературного объединения «Молодая Франкония», активно публиковалась и вступила в общество «За буддийскую жизнь».
7 апреля Генрих Бахмайр провозгласил в своём родном Пасинге на Мариенплац Баварскую советскую республику, возглавил артиллерийские войска, а когда стало понятно, что военным путём власть не удержать (сообщает Оскар Мария Граф, писатель, мемуарист, участник событий), надевает белый халат и становится за прилавок в аптеке своего отца. Его арестовали, судили, приговорили к полутора годам тюремного заключения. Очень вегетарианский приговор, кстати. Корректнейший Томас Манн вообще призывал революционеров казнить без суда: против этого типа мечтательных, фанатичных, христоподобных еврейских революционеров может помочь лишь расстрел на месте... К счастью, его не послушали, в июле 1920 года Бахмайра освободили, Мария-Луизе Вайсман переехала к нему в Пасинг. В 1922 году они поженились. Тогда же вышел первый сборник стихов Вайсман. Приведём заглавное стихотворение в переводе А. Чёрного:
Пир поутру
Ты - серебристая ива ручья,
Тень, в облаках проплывающая,
Ты по лунной дорожке идёшь.
Улицы города обнюхивают тебя.
Звери обнюхивают твой след.
Ныне, странник, колена в молитве склони.
Где рдеют мои шаги - и твои дали горят -
Отрадно скитальцам друг друга узнать.
Как видно, поэтесса находилась под сильным влиянием Рильке. С другой стороны, тогда большинство в той или иной степени находилось под сильным влиянием Рильке. Это уж жизнь такая. В 1924 году Вайсман издала философскую поэму «Робинзон», едва ли не единственную попытку стихотворного осмысления образа человека на острове, в 1926-ом - цикл сонетов «Маленькая коллекция кактусов» [Mit einer kleinen Sammlung von Kakteen]. Много переводила с французского: Верлена, Пьера Луиса. Осенью 1929 года Вайсман заболела ангиной. Ангина и ангина, с кем не бывает, но развилось грозное осложнение - тонзилогенный сепсис. Седьмого ноября молодой женщины не стало.
А что было дальше, мы знаем из школьных учебников. К власти пришли нацисты. Первый литературный наставник Вайсман, Георг Бриттинг, стал одним из самых популярных драматургов Третьего Рейха. Оскар Мария Граф, чьи книги запылали в кострах на площадях германских городов, написал прощальное письмо, озаглавленное «Сожгите меня», и покинул родину. Эльза Ласкер-Шюлер, избитая штурмовиками на улице, эмигрировала в Швейцарию, затем в Палестину, где и умерла, чуть-чуть не дожив до Победы. Иоганнес Р. Бехер сделал великолепную карьеру в ГДР, стал министром культуры и написал гимн Советской Германии. Благодаря ему нашёл работу в крупнейшем издательстве ГДР и его друг детства, Генрих Бахмайр. Можно сказать, что Мария-Луизе Вайсман избрала часть благую - её попросту забыли. А вспомнили уже в XXI веке, благодаря баварским краеведам, переиздали и сравнивают теперь с самой Аннетте фон Дросте-Хюльсхофф.
Возвращение домой
Не узел ли берёзовых ветвей меня принёс?
Ступни врастают усиками в корневые сети.
Запруды глаз накрыло облако стрекоз,
И тёплый ветер выдыхая на рассвете,
Я отправляю мягкую волну
По никнущим соцветиям волос.
Побеги пальцев в полудрёме гну,
Под мышкой приютив снующих ос -
О, я была - и лес, и глубина, и звук,
Мои ресницы вяли вечерами.
Ты слышишь: далеко, как дятла перестук,
Моё лесное сердце за холмами.
Баллада о Безымянном
Родился на свет, потому и рос,
Не видя иных причин.
Любила мать его цвет волос,
Другая - как всех мужчин.
Впрочем, не важно, жизнь прошла
Быстрее глотка, легка.
Были ничтожны его дела -
Казалось, он начал сгорать дотла
С рождения, издалека.
Лес
Мертвецы моей эпохи
Все восстали. Моих праотцев
Взор скользнул по мне, и легко
Промелькнули они вблизи.
Но под вечер уснули они
Внезапно, из тёмных глазниц
Испуская цветы, и дыхания их тишина
Ласкала мне сердце синей рукою.
Выше полудня, выше заката,
Мир темнотой окатив с высоты,
Над городами холодновато
Высятся призрачные мосты.
Выше пучины, выше дубравы
Перебегая полночной дугой,
За облаков кучевые отавы
Длит перелёт рой кочевой.
То они птицы, то они тучи.
Им не сойти с тяжеленных опор,
Но косогоры, берега кручи
Манят бежать в непокорный простор:
И всползает к циферблату
Полуночная змея,
Королевскую утрату
Под землёю затая.
И спешат, тысячелики,
Божества, в руке рука.
Миски, пальцы, стоны, крики,
Нищета их жестока.
Отодвинутые стены
Упираются в пучины,
Исчезают постепенно
Все пути и все причины.
Отворяются, как раны,
В крике губы и глаза,
И врываются нежданно
Образы и образа.
Но исчезают крупинками пыли,
Опалены переливом зари,
Те, что себя создавали и жили,
Блекнут и тают у ночи внутри.
Из цикла сонетов «Маленькая коллекция кактусов»
2. Mamillaria Pusilla.
Застыли, будто белые снежки,
Закутанные с виду в оперенье,
Как маленькие купола, творенья,
Чьи нежные, как волос, корешки
Загадочны. То дыбом над собой
Волшебную кольчугу недотроги
Топорщат, то, забыв свои тревоги,
Доверчиво цветок протянут свой,
Взыскуя ласки в трепетной тоске,
Прикосновений жадно ожидая.
Пушистые зверьки в сухом песке.
Окружена безмолвием своим,
Недвижна мамиллярия живая,
И ты порой становишься таким.
Илл. 1. Кактус Mamillaria Pusilla
Стихотворения в переводе А. Чёрного: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2018_4/Content/Publication6_6884/Default.aspx
Стихотворение «Отшельник»: https://vk.com/wall-29455280_873
Бахмайр был, конечно, человек необычный. Он был старше на десять лет. Он закончил философский факультет, блестяще рисовал, писал стихи и прозу. Он ещё до войны основал два журнала и собственное издательство. Он был сторонником социал-демократов. Он с детства дружил, например, с Иоганнесом Р. Бехером, поэтом и коммунистом, состоявшим в Союзе Спартака. Сама Эльза Ласкер-Шюлер назначила его своим церемониймейстером. А потом он продал издательство с аукциона и пошёл на фронт добровольцем. Вернувшись же, продолжил издательскую деятельность. Вместе Вайсман и Бахмайр поехале участвовала в деятельности литературного объединения «Молодая Франкония», активно публиковалась и вступила в общество «За буддийскую жизнь».
7 апреля Генрих Бахмайр провозгласил в своём родном Пасинге на Мариенплац Баварскую советскую республику, возглавил артиллерийские войска, а когда стало понятно, что военным путём власть не удержать (сообщает Оскар Мария Граф, писатель, мемуарист, участник событий), надевает белый халат и становится за прилавок в аптеке своего отца. Его арестовали, судили, приговорили к полутора годам тюремного заключения. Очень вегетарианский приговор, кстати. Корректнейший Томас Манн вообще призывал революционеров казнить без суда: против этого типа мечтательных, фанатичных, христоподобных еврейских революционеров может помочь лишь расстрел на месте... К счастью, его не послушали, в июле 1920 года Бахмайра освободили, Мария-Луизе Вайсман переехала к нему в Пасинг. В 1922 году они поженились. Тогда же вышел первый сборник стихов Вайсман. Приведём заглавное стихотворение в переводе А. Чёрного:
Пир поутру
Ты - серебристая ива ручья,
Тень, в облаках проплывающая,
Ты по лунной дорожке идёшь.
Улицы города обнюхивают тебя.
Звери обнюхивают твой след.
Ныне, странник, колена в молитве склони.
Где рдеют мои шаги - и твои дали горят -
Отрадно скитальцам друг друга узнать.
Как видно, поэтесса находилась под сильным влиянием Рильке. С другой стороны, тогда большинство в той или иной степени находилось под сильным влиянием Рильке. Это уж жизнь такая. В 1924 году Вайсман издала философскую поэму «Робинзон», едва ли не единственную попытку стихотворного осмысления образа человека на острове, в 1926-ом - цикл сонетов «Маленькая коллекция кактусов» [Mit einer kleinen Sammlung von Kakteen]. Много переводила с французского: Верлена, Пьера Луиса. Осенью 1929 года Вайсман заболела ангиной. Ангина и ангина, с кем не бывает, но развилось грозное осложнение - тонзилогенный сепсис. Седьмого ноября молодой женщины не стало.
А что было дальше, мы знаем из школьных учебников. К власти пришли нацисты. Первый литературный наставник Вайсман, Георг Бриттинг, стал одним из самых популярных драматургов Третьего Рейха. Оскар Мария Граф, чьи книги запылали в кострах на площадях германских городов, написал прощальное письмо, озаглавленное «Сожгите меня», и покинул родину. Эльза Ласкер-Шюлер, избитая штурмовиками на улице, эмигрировала в Швейцарию, затем в Палестину, где и умерла, чуть-чуть не дожив до Победы. Иоганнес Р. Бехер сделал великолепную карьеру в ГДР, стал министром культуры и написал гимн Советской Германии. Благодаря ему нашёл работу в крупнейшем издательстве ГДР и его друг детства, Генрих Бахмайр. Можно сказать, что Мария-Луизе Вайсман избрала часть благую - её попросту забыли. А вспомнили уже в XXI веке, благодаря баварским краеведам, переиздали и сравнивают теперь с самой Аннетте фон Дросте-Хюльсхофф.
Возвращение домой
Не узел ли берёзовых ветвей меня принёс?
Ступни врастают усиками в корневые сети.
Запруды глаз накрыло облако стрекоз,
И тёплый ветер выдыхая на рассвете,
Я отправляю мягкую волну
По никнущим соцветиям волос.
Побеги пальцев в полудрёме гну,
Под мышкой приютив снующих ос -
О, я была - и лес, и глубина, и звук,
Мои ресницы вяли вечерами.
Ты слышишь: далеко, как дятла перестук,
Моё лесное сердце за холмами.
Баллада о Безымянном
Родился на свет, потому и рос,
Не видя иных причин.
Любила мать его цвет волос,
Другая - как всех мужчин.
Впрочем, не важно, жизнь прошла
Быстрее глотка, легка.
Были ничтожны его дела -
Казалось, он начал сгорать дотла
С рождения, издалека.
Лес
Мертвецы моей эпохи
Все восстали. Моих праотцев
Взор скользнул по мне, и легко
Промелькнули они вблизи.
Но под вечер уснули они
Внезапно, из тёмных глазниц
Испуская цветы, и дыхания их тишина
Ласкала мне сердце синей рукою.
Выше полудня, выше заката,
Мир темнотой окатив с высоты,
Над городами холодновато
Высятся призрачные мосты.
Выше пучины, выше дубравы
Перебегая полночной дугой,
За облаков кучевые отавы
Длит перелёт рой кочевой.
То они птицы, то они тучи.
Им не сойти с тяжеленных опор,
Но косогоры, берега кручи
Манят бежать в непокорный простор:
И всползает к циферблату
Полуночная змея,
Королевскую утрату
Под землёю затая.
И спешат, тысячелики,
Божества, в руке рука.
Миски, пальцы, стоны, крики,
Нищета их жестока.
Отодвинутые стены
Упираются в пучины,
Исчезают постепенно
Все пути и все причины.
Отворяются, как раны,
В крике губы и глаза,
И врываются нежданно
Образы и образа.
Но исчезают крупинками пыли,
Опалены переливом зари,
Те, что себя создавали и жили,
Блекнут и тают у ночи внутри.
Из цикла сонетов «Маленькая коллекция кактусов»
2. Mamillaria Pusilla.
Застыли, будто белые снежки,
Закутанные с виду в оперенье,
Как маленькие купола, творенья,
Чьи нежные, как волос, корешки
Загадочны. То дыбом над собой
Волшебную кольчугу недотроги
Топорщат, то, забыв свои тревоги,
Доверчиво цветок протянут свой,
Взыскуя ласки в трепетной тоске,
Прикосновений жадно ожидая.
Пушистые зверьки в сухом песке.
Окружена безмолвием своим,
Недвижна мамиллярия живая,
И ты порой становишься таким.
Илл. 1. Кактус Mamillaria Pusilla
Стихотворения в переводе А. Чёрного: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2018_4/Content/Publication6_6884/Default.aspx
Стихотворение «Отшельник»: https://vk.com/wall-29455280_873