Город для женщин
Пропустила я интригующую новинку: ещё в марте издательство Ad Marginem предложило вниманию читательниц «Феминистский город. Полевое руководство для горожанок» [Feminist City: Claiming Space in a Man-Made World] канадской урбанистки Лесли Керн [Leslie Kern]. Над урбанизмом и уж тем более феминистской географией много смеялись одно время: ишь ты, наука о Земле, и та затронута, неужели у феминисток какая-то Земля другая? Но если учитывать, что кроме физической географии существует ещё и экономическая, можно прийти к очень интересным выводам. Земля-то та же самая, но способы с ней обращаться кардинально отличаются.
Насколько современный город подходит для жизни женщин? Тема насущная, сохраняющая актуальность даже не годами, а десятилетиями. Ещё в далёком 2011 году Елена Гапова в интервью «Снобу» рассказывала, как пришла к гендерным исследованиям:
Моя история - это типичная постсоветская история трансформации личного в политическое или профессиональное. Начало было такое. 1992 год, Минск, я шла с коляской, пыталась перейти улицу по подземному переходу, и оказалось, что, так как я весила 49 килограммов, поднять эту коляску и перенести по ступенькам я не могу. В то же время оказалось, что расстояния между колесами коляски и рельсами пандуса не совпадают. И меня тогда шарахнуло: ну что-то же не так, почему люди, которые это делают, не померили? Почему я, обычная молодая женщина с детской коляской, не могу перейти улицу? В тот момент я была далека от социологии, занималась лингвистикой, была кандидатом наук. Сейчас я знаю, что такой подземный переход, который не может преодолеть инвалид, старик или женщина с коляской, - это физическая, пространственная «реализация» распределения социальной власти. Ну, приблизительно как алтарь в православном храме, в который женщина не имеет права заходить. Но дело ещё и в том, что в начале 1990-х мы все стали участниками огромного социального сдвига и поэтому оказались чувствительны к различным неравенствам, разделениям и ограничениям, мы стали их ощущать. А я ещё была и молодой мамой, то есть оказалась в новой для себя ситуации, которая повернула меня к обществу «другим боком». Наложение общего социального сдвига и сдвига личного подтолкнуло к размышлениям об организации социального порядка.
И я здесь добавлю, что под пространственной реализацией распределения власти следует понимать не только топологию, условную карту местности, но и временное измерение. Это как так, женщина позволяет себе ходить одна в тёмное время суток? - задаёт вопрос возмущённая общественность, демонстративно отказываясь понимать, что на шестидесятой параллели северной широты, например, зимой тёмное время суток начинается около четырёх часов дня, а заканчивается в десять утра. Следовательно, если женщина работает восьмичасовой рабочий день, она так или иначе окажется на улице в тёмное время суток: на работу и с работы. Жила-была девочка, сама виновата.
У мифов об изнасиловании также есть своя география. Она прочно укореняется в ментальной карте безопасности и опасности, которую каждая женщина носит в своей голове. "Что ты делала в том районе? В баре? Одна ждала автобус?", "почему ты шла одна поздно ночью?", "Почему ты решила срезать?" - мы ожидаем такие вопросы, и они формируют наши ментальные карты в той же степени, что и любая реальная угроза.
Среди городских типов 19 века зачастую фигурировал фланёр, беззаботный путешественник пешком, наблюдающий за повседневностью города, но не углубляющийся в них, поверхностный созерцатель, иногда способный на очень глубокие выводы. Лорен Элкин [Lauren Elkin] в книге Flâneuse [«Фланёрша», или «Фланесса», как более точно по отношению к французскому звучанию термина передаёт переводчица «Феминистского города»] задаётся вполне закономерным вопросом: почему женщины того времени не фланировали. Нет, порядочные особы не были затворницами. Они имели полное право появляться на улицах города, пусть с сопровождающим или в компании. За сценой звучит танго «Но я отвечу, не робея: даме нельзя без чичисбея». Фланировали в одиночку уличные проститутки. Вышли на улицу погулять, значит, всё с вами ясно. ...постепенное расширение свободы женщин встречалось моральной паникой по любому поводу, начиная с секс-работы и заканчивая ездой на велосипедах, - с иронией подчёркивает Керн. Кто вспомнит «Одинокую велосипедистку» Конан Дойля, кто чеховского «Человека в футляре»:
Да разве тут надо ещё объяснять, Михаил Саввич, разве это не понятно? Если учитель едет на велосипеде, то что же остается ученикам? Им остается только ходить на головах! И раз это не разрешено циркулярно, то и нельзя. Я вчера ужаснулся! Когда я увидел вашу сестрицу, то у меня помутилось в глазах. Женщина или девушка на велосипеде - это ужасно!
А помните, с чего хрестоматийный этот рассказ начинается? Со старостихи Мавры, которая во всю свою жизнь нигде не была дальше своего родного села, никогда не видела ни города, ни железной дороги, а в последние десять лет всё сидела за печью и только по ночам выходила на улицу. Топ-топ-топ, ходит Мавра за кадром. Почему она, здоровая и неглупая, как особо отмечается, женщина, выбрала закрыться от мира и поселиться за печкой? Впрочем, это уже тема отдельного исторического экскурса. А Лесли Керн оговаривается, что её выводы относятся к западному миру, к глобальному Северу. Города глобального Юга ещё ждут отважных учёных, готовых проникнуть в их тайны. А пока нам предлагается взглянуть на города, в которых мы живём, с феминистской точки зрения.
Интересный отзыв: https://prorus.ru/interviews/patriarhat-voploshchennyj-v-kamne-kirpiche-stekle-i-betone-recenziya-i-otryvok-iz-knigi-feministskij-gorod/
Рецензия Марии Нестеренко на Кинопоиске: https://www.kinopoisk.ru/media/article/4007548/
Глава «Нарушительница порядка»: https://skillbox.ru/media/design/zhenshchina-kak-problema-otryvok-knigi-feministskiy-gorod/
Глава «Личное пространство»: https://admarginem.ru/product/feministskij-gorod/
Насколько современный город подходит для жизни женщин? Тема насущная, сохраняющая актуальность даже не годами, а десятилетиями. Ещё в далёком 2011 году Елена Гапова в интервью «Снобу» рассказывала, как пришла к гендерным исследованиям:
Моя история - это типичная постсоветская история трансформации личного в политическое или профессиональное. Начало было такое. 1992 год, Минск, я шла с коляской, пыталась перейти улицу по подземному переходу, и оказалось, что, так как я весила 49 килограммов, поднять эту коляску и перенести по ступенькам я не могу. В то же время оказалось, что расстояния между колесами коляски и рельсами пандуса не совпадают. И меня тогда шарахнуло: ну что-то же не так, почему люди, которые это делают, не померили? Почему я, обычная молодая женщина с детской коляской, не могу перейти улицу? В тот момент я была далека от социологии, занималась лингвистикой, была кандидатом наук. Сейчас я знаю, что такой подземный переход, который не может преодолеть инвалид, старик или женщина с коляской, - это физическая, пространственная «реализация» распределения социальной власти. Ну, приблизительно как алтарь в православном храме, в который женщина не имеет права заходить. Но дело ещё и в том, что в начале 1990-х мы все стали участниками огромного социального сдвига и поэтому оказались чувствительны к различным неравенствам, разделениям и ограничениям, мы стали их ощущать. А я ещё была и молодой мамой, то есть оказалась в новой для себя ситуации, которая повернула меня к обществу «другим боком». Наложение общего социального сдвига и сдвига личного подтолкнуло к размышлениям об организации социального порядка.
И я здесь добавлю, что под пространственной реализацией распределения власти следует понимать не только топологию, условную карту местности, но и временное измерение. Это как так, женщина позволяет себе ходить одна в тёмное время суток? - задаёт вопрос возмущённая общественность, демонстративно отказываясь понимать, что на шестидесятой параллели северной широты, например, зимой тёмное время суток начинается около четырёх часов дня, а заканчивается в десять утра. Следовательно, если женщина работает восьмичасовой рабочий день, она так или иначе окажется на улице в тёмное время суток: на работу и с работы. Жила-была девочка, сама виновата.
У мифов об изнасиловании также есть своя география. Она прочно укореняется в ментальной карте безопасности и опасности, которую каждая женщина носит в своей голове. "Что ты делала в том районе? В баре? Одна ждала автобус?", "почему ты шла одна поздно ночью?", "Почему ты решила срезать?" - мы ожидаем такие вопросы, и они формируют наши ментальные карты в той же степени, что и любая реальная угроза.
Среди городских типов 19 века зачастую фигурировал фланёр, беззаботный путешественник пешком, наблюдающий за повседневностью города, но не углубляющийся в них, поверхностный созерцатель, иногда способный на очень глубокие выводы. Лорен Элкин [Lauren Elkin] в книге Flâneuse [«Фланёрша», или «Фланесса», как более точно по отношению к французскому звучанию термина передаёт переводчица «Феминистского города»] задаётся вполне закономерным вопросом: почему женщины того времени не фланировали. Нет, порядочные особы не были затворницами. Они имели полное право появляться на улицах города, пусть с сопровождающим или в компании. За сценой звучит танго «Но я отвечу, не робея: даме нельзя без чичисбея». Фланировали в одиночку уличные проститутки. Вышли на улицу погулять, значит, всё с вами ясно. ...постепенное расширение свободы женщин встречалось моральной паникой по любому поводу, начиная с секс-работы и заканчивая ездой на велосипедах, - с иронией подчёркивает Керн. Кто вспомнит «Одинокую велосипедистку» Конан Дойля, кто чеховского «Человека в футляре»:
Да разве тут надо ещё объяснять, Михаил Саввич, разве это не понятно? Если учитель едет на велосипеде, то что же остается ученикам? Им остается только ходить на головах! И раз это не разрешено циркулярно, то и нельзя. Я вчера ужаснулся! Когда я увидел вашу сестрицу, то у меня помутилось в глазах. Женщина или девушка на велосипеде - это ужасно!
А помните, с чего хрестоматийный этот рассказ начинается? Со старостихи Мавры, которая во всю свою жизнь нигде не была дальше своего родного села, никогда не видела ни города, ни железной дороги, а в последние десять лет всё сидела за печью и только по ночам выходила на улицу. Топ-топ-топ, ходит Мавра за кадром. Почему она, здоровая и неглупая, как особо отмечается, женщина, выбрала закрыться от мира и поселиться за печкой? Впрочем, это уже тема отдельного исторического экскурса. А Лесли Керн оговаривается, что её выводы относятся к западному миру, к глобальному Северу. Города глобального Юга ещё ждут отважных учёных, готовых проникнуть в их тайны. А пока нам предлагается взглянуть на города, в которых мы живём, с феминистской точки зрения.
Интересный отзыв: https://prorus.ru/interviews/patriarhat-voploshchennyj-v-kamne-kirpiche-stekle-i-betone-recenziya-i-otryvok-iz-knigi-feministskij-gorod/
Рецензия Марии Нестеренко на Кинопоиске: https://www.kinopoisk.ru/media/article/4007548/
Глава «Нарушительница порядка»: https://skillbox.ru/media/design/zhenshchina-kak-problema-otryvok-knigi-feministskiy-gorod/
Глава «Личное пространство»: https://admarginem.ru/product/feministskij-gorod/