Дело Светланы Петрийчук и Жени Беркович
По-хорошему, этот пост должен был появиться здесь уже в четверг или в пятницу: когда пришлось прочесть в новостях, что Евгения Борисовна Беркович и Светлана Александровна Петрийчук задержаны, а затем помещены в СИЗО по обвинению в публичной пропаганде терроризма или оправдании такового. Причиной обвинения стала пьеса «Финист ясный сокол». Петрийчук пьесу написала, Беркович режиссировала. То есть новость должна была появиться не позже пятницы, но сформулировать пост удалось только сейчас. Итак, что происходящее значит лично для меня? Когда мои прабабушка с прадедушкой и их дети жили в блокаду на Петроградской стороне - умирали в блокаду на Петроградской стороне, ленинградская писательница Елена Катерли, прабабушка Жени Беркович, писала очерки о горожанах в газету «На страже Родины». И их читали ленинградцы голодные. Её дочь Нина Катерли подарила нам множество замечательных книг, например, рассказ, по которому в начале девяностых поставили мой любимый мультфильм «Чудовище». Вирус-квартирус помните?
А её дочь Елена Эфрос, создательница проекта «Сказки для политзаключённых», моя френдесса в ЖЖ, и училась я в одном корпусе с её младшей дочерью Марией, ныне признанной специалисткой по коррекционной педагогике. Что касается Светланы Петрийчук, будучи совсем не театральным человеком, посмотрела я как-то читку её пьесы «Вторник - короткий день». Хохотала как сумасшедшая, а потом думаю: вот чего веселюсь? Что тут вообще смешного? Приеду на работу, а там у меня аналогичных Андрюш с тётями Танями целое отделение... Одним словом, превосходная пьеса, рекомендую горячо.
«Финист ясный сокол» честно мною прочитан, и пока не удаётся соотнести эту лирическую пьесу с беспощадными строчками экспертизы. Выявлены, как сообщают, признаки деструктивных идеологий, связанных с ИГИЛ, а также признаки субкультуры русских жен-неофиток террористов, экстремистов, субкультуры так называемого русского ислама, а помимо того, как если бы перечисленного было мало, выделяются признаки идеологии радикального феминизма и борьбы с андроцентричным общественным укладом России. Воздадим хвалу эксперту, некому деструктологу Р.А Силантьеву: без его специфического подхода невозможно было бы и вообразить объединение халифатизма-исламизма-джихадизма с одной стороны и радикального феминизма с другой. Это даже не скрещивание ежа с ужом. Это, считай, Пушкина опроверг с его бессмертным в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань. Сюжет пьесы фантасмагоричен, на сцене происходит заседание суда. Подсудимая -- молодая женщина по имени Марьюшка, она же Имя Изъято, влюбившаяся по сетевой переписке и отправившаяся искать своего Финиста ясна сокола (а моггла бы Фэт-Фрумоса, например) в далёкий путь, за семь гор и семь морей. В её буйной головушке находится место и рецепту халяльного тортика, и правилам завязывания хиджаба, и поэзии Хайяма, и правилам арабского музицирования.
Но, несмотря на все принесённые жертвы, ясный сокол оказывается довольно-таки мутным человеком. Судья (непонятного гендера, то мужчина, то женщина), устав разубеждать подсудимую и её подруг по несчастью, рвёт и мечет, матерится. В качестве адвоката выступает блаженный Августин, взывающий к милосердию и прощению. Ну, уже смешно. Исламистская пьеса, где выводится на сцену в положительном контексте христианский святой. Оксюморон какой-то, сухая вода. Идеологии радикального ислама Марьюшка отнюдь не привержена. Ей вообще не до идей, она влюблена по уши. Она не "халифатизм" проповедует со сцены, она говорит о личном чувстве -- и при всей своей телячьей наивности в этом чувстве прекрасна. Однако закон есть закон, и в финале пьесы выясняется, что повязывание форменного тюремного платка имеет немало общего с повязыванием хиджаба.
Ну а ты как думала. Намерения-то они пострашнее дел будут. Дела это дела, это против людей. А намерения - против всей нашей, так сказать, мифологии. Уф… Аж взмокла вся с тобой. Ладно. Подсудимая, хотите ли вы сказать последнее слово?
Вместо последнего слова звучит восточная мелодия. Жизнь коротка, искусство, как утверждается, вечно. Пьесу ставили и в ведущих театрах, и во фсиновском тюзе, везде хвалили... Отдельный интерес представляет упоминание в экспертизе борьбы с андроцентризмом. Интересное дело, это теперь тоже преступление -- с андроцентризмом бороться? Ведь если бы Марьюшка и бесчисленные Марьюшки (некотороые из них сейчас голодают в багдадской тюрьме) не поставили в центр своих судеб мужчину и любовь, ничего бы не произошло, жили бы и жили, без всяких намерений... Призадумаешься тут, конечно.
А её дочь Елена Эфрос, создательница проекта «Сказки для политзаключённых», моя френдесса в ЖЖ, и училась я в одном корпусе с её младшей дочерью Марией, ныне признанной специалисткой по коррекционной педагогике. Что касается Светланы Петрийчук, будучи совсем не театральным человеком, посмотрела я как-то читку её пьесы «Вторник - короткий день». Хохотала как сумасшедшая, а потом думаю: вот чего веселюсь? Что тут вообще смешного? Приеду на работу, а там у меня аналогичных Андрюш с тётями Танями целое отделение... Одним словом, превосходная пьеса, рекомендую горячо.
Click to view«Финист ясный сокол» честно мною прочитан, и пока не удаётся соотнести эту лирическую пьесу с беспощадными строчками экспертизы. Выявлены, как сообщают, признаки деструктивных идеологий, связанных с ИГИЛ, а также признаки субкультуры русских жен-неофиток террористов, экстремистов, субкультуры так называемого русского ислама, а помимо того, как если бы перечисленного было мало, выделяются признаки идеологии радикального феминизма и борьбы с андроцентричным общественным укладом России. Воздадим хвалу эксперту, некому деструктологу Р.А Силантьеву: без его специфического подхода невозможно было бы и вообразить объединение халифатизма-исламизма-джихадизма с одной стороны и радикального феминизма с другой. Это даже не скрещивание ежа с ужом. Это, считай, Пушкина опроверг с его бессмертным в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань. Сюжет пьесы фантасмагоричен, на сцене происходит заседание суда. Подсудимая -- молодая женщина по имени Марьюшка, она же Имя Изъято, влюбившаяся по сетевой переписке и отправившаяся искать своего Финиста ясна сокола (а моггла бы Фэт-Фрумоса, например) в далёкий путь, за семь гор и семь морей. В её буйной головушке находится место и рецепту халяльного тортика, и правилам завязывания хиджаба, и поэзии Хайяма, и правилам арабского музицирования.
Но, несмотря на все принесённые жертвы, ясный сокол оказывается довольно-таки мутным человеком. Судья (непонятного гендера, то мужчина, то женщина), устав разубеждать подсудимую и её подруг по несчастью, рвёт и мечет, матерится. В качестве адвоката выступает блаженный Августин, взывающий к милосердию и прощению. Ну, уже смешно. Исламистская пьеса, где выводится на сцену в положительном контексте христианский святой. Оксюморон какой-то, сухая вода. Идеологии радикального ислама Марьюшка отнюдь не привержена. Ей вообще не до идей, она влюблена по уши. Она не "халифатизм" проповедует со сцены, она говорит о личном чувстве -- и при всей своей телячьей наивности в этом чувстве прекрасна. Однако закон есть закон, и в финале пьесы выясняется, что повязывание форменного тюремного платка имеет немало общего с повязыванием хиджаба.
Ну а ты как думала. Намерения-то они пострашнее дел будут. Дела это дела, это против людей. А намерения - против всей нашей, так сказать, мифологии. Уф… Аж взмокла вся с тобой. Ладно. Подсудимая, хотите ли вы сказать последнее слово?
Вместо последнего слова звучит восточная мелодия. Жизнь коротка, искусство, как утверждается, вечно. Пьесу ставили и в ведущих театрах, и во фсиновском тюзе, везде хвалили... Отдельный интерес представляет упоминание в экспертизе борьбы с андроцентризмом. Интересное дело, это теперь тоже преступление -- с андроцентризмом бороться? Ведь если бы Марьюшка и бесчисленные Марьюшки (некотороые из них сейчас голодают в багдадской тюрьме) не поставили в центр своих судеб мужчину и любовь, ничего бы не произошло, жили бы и жили, без всяких намерений... Призадумаешься тут, конечно.