Женевьева Таггард
Хочу продолжить тему американской поэзии женского авторства и рассказать о поэтессе, которая сейчас почти совершенно забыта. Женевьева Таггард [Genevieve Taggard] родилась в 1894 году в штате Вашингтон. Её родители, оба школьные учителя, были активными членами религиозного движения «Ученики Христа». Когда дочери было всего два года, они отправились на Гавайи в качестве миссионеров, а параллельно открыли школу и обучали местное население, как гавайское, так и китайское, грамоте и арифметике.
Стихи Таггард начала писать в тринадцать лет. Покинув Гавайские острова перед самой Первой мировой войной, молодая девушка уже чётко знала, чего хочет: изучать филологию и литературоведение в университете Беркли, в Калифорнии. А Беркли уже тогда был рассадником левых идей, ивышла из него Женевьева Таггард законченной социалисткой. В Нью-Йорке, работая в издательстве знаменитого Бена Хюбша, она создала с нуля литературный журнал «Мера» [Measure]. В том же году поэтесса вышла замуж за писателя Роберта Вульфа. У них родилась дочь Марсия.
Семейная жизнь не отвлекала Таггард от литературных интересов. Она два года преподавала в колледже Маунт-Холиок, стала гуггенхеймовской стипендиаткой и на эту стипендию посетила Европу. Антиб, Майорка... красоты юга и надвигающаяся гражданская война в Испании. В общем, увлечение идеями коммунизма поэтессу не миновало. Утверждают иногда, что развелась с мужем она в первую очередь из идеологических побуждений и в новый брак вступила с очень просоветским и прокоммунистическим журналистом Кеннетом Дюраном, до 1944 года возглавлявшим американское отделение ТАСС. Он, кстати, происходил из очень богатой и родовитой семьи. С Дюраном она даже посетила Советский Союз, что никак не отозвалось на работе в колледже Сары Лоуренс. Профессорское кресло в этом свободомыслящем частном учреждении Таггард оставила в 1947 году, по болезни, а в 1948-ом её не стало. Впереди были годы маккартизма, борьба с Красной угрозой.
На сегодняшний день Таггард наиболее известна благодаря биографии Эмили Дикинсон «Жизнь и воззрения Эмили Дикинсон» [The Life and Mind of Emily Dickinson]. В антологии «Современная американская поэзия» [Прогресс, 1975] стихотворений Таггард несколько, они представлены в переводе М. Зенкевича:
С ребёнком
Теперь я стала тихой и спокойной,
Ищу, как зверь, у солнца ласки знойной,
Во мне томленья девичьего нет,
Я ветру песни не пою в ответ,
Ступаю, как по бархату, ногами,
В себя замкнулась глухо, словно камень.
Твой пульс, как молния, в меня проник
И воплотился. И я в этот миг
От одиночества отяжелела,
И бродишь ты один, осиротелый,
С любовью нашей. Ног моих коснись!
Почувствуй, как в земле томится жизнь!
Её бессмертье - в этом плодородьи,
А красота теперь от нас уходит,
Восторги наши тайные открыв.
У ней свои есть тайны, свой порыв.
Она уходит в сумрак одиночеств,
В свой мир особый, в неподвижность ночи
И дерзостно стремится в темноте
Из тела материнского взлететь.
СССР
По Амазонке, Гангу - всюду вести
Плывут под всеми флагами судов.
И грузчики, в порту собравшись вместе,
Тайком расспрашивают моряков.
От очевидцев в гавань, в города
Идет молва о том, что есть на свете
Страна, покинувшая навсегда
Тень смерти на страдающей планете.
Об этом говорят ее герои
И сообщенья все, и правду ту
Не заглушить, не замолчать, настроя
Приемник на другую частоту.
Просачиваясь в глубь пластов народных,
Она растет. И ложью самой злой
Ни от рабочих, ни от безработных
Не скроют смысла истины простой.
Взгляни - на глобусе одна шестая,
И цвета красного цветам всех стран
Не вытравить... хотя, вооружая,
В союзы сплачивает их обман.
Сейчас, когда средь грохота и гула
Снаряды рвутся в городах, сейчас
Весть эта светлым серебром сверкнула,
Как сети рек, объединяя нас.
Взгляд в будущее
Я никогда не слышала такого счастливого смеха. Где вы его слышали?
Где-то в будущем.
В очень далёком будущем?
О нет. Он звучал непринуждённо, весело,
Совсем как наш, американский.
Шел общий разговор. Все сидели на земле. Было лето.
Пожилые говорили о прошлой борьбе.
Молодежь слушала. Я уловила в их разговоре
Отзвуки нашего времени. Они смотрели на звёзды.
Они вспоминали с любовью о нас, ушедших.
Они забыли все наши ошибки. Наши имена звучали в их разговоре.
Молодежь танцевала. Они бросали
Ветви в костер, говоря: «Рассказывайте дальше».
Что же было потом?
Они нас почтили
Недолгим молчанием грусти и взяли с собой.
Счастье звучало в их мирном смехе.
Их красивые, рослые дети походили на нас, преображенных.
Это было где-то в горах на западе.
Они отдыхали в дружеском тесном кругу.
Леса и озера занесены на карту, но время
Ещё не занесено. Я услышала в их разговоре
Знакомые наши слова, как будто мы говорили,
Но они говорили разумней о лучшем. Они были мудры
И учёны. Они пели не только о нас,
Они вспоминали тысячи других в дальних странах.
Один поэт заговорил о грядущем.
Все замолчали опять, и смотрели на звёзды,
И при свете звезд потушили костер, как делали мы,
И потом разошлись с пожеланьями доброй ночи.
Эти стихи я принесла вам назад,
Зная, что вы все хотите услышать
Вести от этих людей.
и И. Кашкина:
О способности природы излечивать недуг
Нет, не излечит твой недуг
Ни зной, ни шквал,
Ни штиль, его сменивший вдруг,
Ни мягкий, тихий снег с небес,
Ни лёд, что пруд сковал,
Ни благовонный лес,
Ни гор синеющих гряда -
И облегчения не жди,
не жди себе вреда.
Озноб и жар,
В крови пожар
Не исцелят тебя, когда душой ты стар.
Не надо вовсе быть седым,
Но если гаснет твой костёр,
И мрак над ним простёрт,
И горький, едкий вьётся дым -
Тогда недуг непобедим.
Надломленного не срастить стебля.
Коль ты и до обеда сыт,
Коль труд тебе претит -
Ничто тебя не исцелит
И не убьёт тебя.
В детстве мне очень нравилось про людей будущего, а теперь близко последнее.
Стихи Таггард начала писать в тринадцать лет. Покинув Гавайские острова перед самой Первой мировой войной, молодая девушка уже чётко знала, чего хочет: изучать филологию и литературоведение в университете Беркли, в Калифорнии. А Беркли уже тогда был рассадником левых идей, ивышла из него Женевьева Таггард законченной социалисткой. В Нью-Йорке, работая в издательстве знаменитого Бена Хюбша, она создала с нуля литературный журнал «Мера» [Measure]. В том же году поэтесса вышла замуж за писателя Роберта Вульфа. У них родилась дочь Марсия.
Семейная жизнь не отвлекала Таггард от литературных интересов. Она два года преподавала в колледже Маунт-Холиок, стала гуггенхеймовской стипендиаткой и на эту стипендию посетила Европу. Антиб, Майорка... красоты юга и надвигающаяся гражданская война в Испании. В общем, увлечение идеями коммунизма поэтессу не миновало. Утверждают иногда, что развелась с мужем она в первую очередь из идеологических побуждений и в новый брак вступила с очень просоветским и прокоммунистическим журналистом Кеннетом Дюраном, до 1944 года возглавлявшим американское отделение ТАСС. Он, кстати, происходил из очень богатой и родовитой семьи. С Дюраном она даже посетила Советский Союз, что никак не отозвалось на работе в колледже Сары Лоуренс. Профессорское кресло в этом свободомыслящем частном учреждении Таггард оставила в 1947 году, по болезни, а в 1948-ом её не стало. Впереди были годы маккартизма, борьба с Красной угрозой.
На сегодняшний день Таггард наиболее известна благодаря биографии Эмили Дикинсон «Жизнь и воззрения Эмили Дикинсон» [The Life and Mind of Emily Dickinson]. В антологии «Современная американская поэзия» [Прогресс, 1975] стихотворений Таггард несколько, они представлены в переводе М. Зенкевича:
С ребёнком
Теперь я стала тихой и спокойной,
Ищу, как зверь, у солнца ласки знойной,
Во мне томленья девичьего нет,
Я ветру песни не пою в ответ,
Ступаю, как по бархату, ногами,
В себя замкнулась глухо, словно камень.
Твой пульс, как молния, в меня проник
И воплотился. И я в этот миг
От одиночества отяжелела,
И бродишь ты один, осиротелый,
С любовью нашей. Ног моих коснись!
Почувствуй, как в земле томится жизнь!
Её бессмертье - в этом плодородьи,
А красота теперь от нас уходит,
Восторги наши тайные открыв.
У ней свои есть тайны, свой порыв.
Она уходит в сумрак одиночеств,
В свой мир особый, в неподвижность ночи
И дерзостно стремится в темноте
Из тела материнского взлететь.
СССР
По Амазонке, Гангу - всюду вести
Плывут под всеми флагами судов.
И грузчики, в порту собравшись вместе,
Тайком расспрашивают моряков.
От очевидцев в гавань, в города
Идет молва о том, что есть на свете
Страна, покинувшая навсегда
Тень смерти на страдающей планете.
Об этом говорят ее герои
И сообщенья все, и правду ту
Не заглушить, не замолчать, настроя
Приемник на другую частоту.
Просачиваясь в глубь пластов народных,
Она растет. И ложью самой злой
Ни от рабочих, ни от безработных
Не скроют смысла истины простой.
Взгляни - на глобусе одна шестая,
И цвета красного цветам всех стран
Не вытравить... хотя, вооружая,
В союзы сплачивает их обман.
Сейчас, когда средь грохота и гула
Снаряды рвутся в городах, сейчас
Весть эта светлым серебром сверкнула,
Как сети рек, объединяя нас.
Взгляд в будущее
Я никогда не слышала такого счастливого смеха. Где вы его слышали?
Где-то в будущем.
В очень далёком будущем?
О нет. Он звучал непринуждённо, весело,
Совсем как наш, американский.
Шел общий разговор. Все сидели на земле. Было лето.
Пожилые говорили о прошлой борьбе.
Молодежь слушала. Я уловила в их разговоре
Отзвуки нашего времени. Они смотрели на звёзды.
Они вспоминали с любовью о нас, ушедших.
Они забыли все наши ошибки. Наши имена звучали в их разговоре.
Молодежь танцевала. Они бросали
Ветви в костер, говоря: «Рассказывайте дальше».
Что же было потом?
Они нас почтили
Недолгим молчанием грусти и взяли с собой.
Счастье звучало в их мирном смехе.
Их красивые, рослые дети походили на нас, преображенных.
Это было где-то в горах на западе.
Они отдыхали в дружеском тесном кругу.
Леса и озера занесены на карту, но время
Ещё не занесено. Я услышала в их разговоре
Знакомые наши слова, как будто мы говорили,
Но они говорили разумней о лучшем. Они были мудры
И учёны. Они пели не только о нас,
Они вспоминали тысячи других в дальних странах.
Один поэт заговорил о грядущем.
Все замолчали опять, и смотрели на звёзды,
И при свете звезд потушили костер, как делали мы,
И потом разошлись с пожеланьями доброй ночи.
Эти стихи я принесла вам назад,
Зная, что вы все хотите услышать
Вести от этих людей.
и И. Кашкина:
О способности природы излечивать недуг
Нет, не излечит твой недуг
Ни зной, ни шквал,
Ни штиль, его сменивший вдруг,
Ни мягкий, тихий снег с небес,
Ни лёд, что пруд сковал,
Ни благовонный лес,
Ни гор синеющих гряда -
И облегчения не жди,
не жди себе вреда.
Озноб и жар,
В крови пожар
Не исцелят тебя, когда душой ты стар.
Не надо вовсе быть седым,
Но если гаснет твой костёр,
И мрак над ним простёрт,
И горький, едкий вьётся дым -
Тогда недуг непобедим.
Надломленного не срастить стебля.
Коль ты и до обеда сыт,
Коль труд тебе претит -
Ничто тебя не исцелит
И не убьёт тебя.
В детстве мне очень нравилось про людей будущего, а теперь близко последнее.