Масоны! Кругом масоны! (а также масоны и феминизм)
Тира [Тира-Луиза] Оттовна Соколовская родилась в 1888 году (некоторые источники указывают 1884 и 1885 годы) в Петербурге, в семье шведа, выходца из Финляндии. Образование она получила в Екатерининском институте благородных девиц, в дальнейшем закончила Археологический институт. Изначально её основным научным интересом была античность, а именно крито-микенский период, но под влиянием мужа, Михаила Соколовского, она увлеклась историей масонства. Не будет преувеличением сказать, что вольным каменщикам Соколовская посвятила всю жизнь. Её статьи и исследования являются одним из основных источников сведений о масонах и масонстве. Если мы что-то о масонах знаем, то велика вероятность, что об этом писала Тира Соколовская. Вместе с мужем она собрала огромную коллекцию масонского искусства и предметов культа, которую в тридцатые годы продала Центральному государственному музею. В начале 1910-х годов Тира Оттовна состояла секретарём Директориальной ложи Астреи в Москве, таким образом получив редкостную возможность включённого наблюдения в исследуемые обряды.
После революции супруги Соколовские не эмигрировали. Сама учёная называла себя непартийной большевичкой и работала на Советскую власть. Прекрасно владея французским, немецким и шведским языками, она была переводчицей на выставке Красной армии и флота, возглавляла Архивную комиссию, заведовала музеем при Петроградском Обществе ревнителей истории. Бедствуя (а кто тогда не бедствовал?), читала лекции об истории масонства, писала эссе, театрализованные сценки из истории XVIII и XIX века. Позднее написала драму и поэму о масонах, которые преподнесла в дар Сталину к двадцатилетней годовщине Октябрьской революции. Погибла Тира Оттовна в 1942 году в блокадном Ленинграде, похоронена на Пискарёвском в братской могиле. Имя её оказалось надолго забытым. Впоследствии, на волне возрождения интереса к вольным каменщикам, труды Соколовской стали настоящей библиографической редкостью - да и сейчас таковы же, восемьдесят пять тысяч за тоненькую брошюрку... В 2000 и 2021 году переиздано главное произведение Тиры Соколовской, «Капитул Феникса и другие русские масонские общества. 1778-1822 годы» (1916).
И оторваться от него невозможно.
Во-первых, любопытны сами ценности масонов: вольность, под которой понималась в первую очередь свобода слова и совести, равенство и человеколюбие.Проповедуя пацифизм, масоны и в жизни ценили миролюбие и миротворство. Даже профессиональные военные, вступив в ложу, прилагали усилия к смягчению условий содержания пленных, заботе о собственных солдатах и изничтожению дуэлей, которые воспринимали как мерзкий предрассудок: Мужиков, которые дерутся палками, кирпичом или ножом, называют варварами и по справедливости наказывают. Почему же тот не принадлежит к числу варваров, кто, взявши в руки такой же нож, только другой наружности, например саблю или шпагу, дерётся и делает вред другому? Масоны требовали справедливого и нелицеприятного суда: до сих пор актуально. Именно с них началась в России организованная благотворительность в тюрьме и ссылках. Противники телесных наказаний, пыток, унижений и смертной казни, они и себе запрещали месть, и единственным смыслом судебной кары считали исправление. А если говорить о равенстве, вольные каменщики утверждали его и словом, и делом. В ложе подчинённый мог занимать положение выше начальника, слуга сидеть выше господина. Вигель в мемуарах с неудовольствием пишет, что в масонских собраниях бывали ремесленники и всякая сволочь. Наверное, если бы этот жёлчный автор узнал, что принимали и лакеев, его бы вообще удар хватил.
Во-вторых, затягивает сама манера речи, так отличающаяся от современного научного стиля:
В Александре I масоны видели в продолжение долгих лет своего покровителя, своего единомышленника, исполненного, собственно говоря, масонскими заветами. Даже не важно, был ли Александр фактически принят в масоны, подвязывался ли ему масонский фартук, посещал ли он масонские ложи. Это вопрос второстепенный. Важно, что Александр, искавший мятежной душой исхода своему нравственному чувству, вечно колеблющийся, представлявший тип ищущего, пристававший то к одной секте, то к другой, был долгое время масоном по духу. Он многие годы не запрещал масонских собраний, не преследовал масонов как религиозных еретиков или политических заговорщиков. И масоны видели поэтому в Александре оплот своему ордену, залог его безмятежного существования и даже процветания; они видели в нем правителя, радевшего о благе подданных.
Вообще преследования масонов носили какой-то странный, переменчивый характер. Православная церковь отвращалась от масонов, считая их еретиками. И правильно считая, ведь масоны делали собственные прибавления к священнодействиям, что и определяет ересь. Екатерина II считала обрядность каменщиков лишней, а мудрствования вредными, писала против них комедии - и только. Павел I в юности интересовался масонством, но позднее уверился: масоны хороши для наследника престола, но не для императора, и всё запретил. Александр I и Николай I повторяли запрет масонских собраний, но были активно и небезуспешно убеждаемы, что каменщичество представляет собой не более чем поиск Бога и добродетели. В тоже время большинство россиян масонов боялось и испытывало к ним глубокое отвращение. М.Ф. Каменская вспоминает:
За дочь профессора А.Е. Егорова посватался инженерный офицер Д.Н. Булгаков; как-то раз за столом Булгаков, не найдя подставочек под ножи и вилки, сложил свой нож и вилку крестом около своего прибора; это заметил Егоров и вскричал: «Чтоб я, русский человек, я, профессор Егоров, дочь свою за масона выдал! Да никогда этому не бывать!»
А вот в отношении женского вопроса вольные каменщики проявляли известную косность. Женщины получали образование, хотя бы и частным образом, занимались литературой и искусством, хоть и под псевдонимами, могли иметь сколь угодно прогрессивный образ мыслей - но в масонскую ложу не имели права даже войти. Анне Лабзиной на двадцатипятилетие брака с мужем, известным каменщиком, преподнесли ритуальные перчатки. Однако только перчатками дело и ограничилось. Да, профеминистами вольные каменщики не являлись. С точки зрения их тогдашней идеологии, все люди, были бы только они честны, это их благородными и почтенными [то есть достойными масонского звания] делает. Но коль скоро эти люди - женщины, никакая честность и никакое благородство не поможет. Анатомия есть судьба. Масон - всегда мужчина, муж праведный, сын верный. Смешанное масонство появилось гораздо позже, и это уже совсем другая история.
После революции супруги Соколовские не эмигрировали. Сама учёная называла себя непартийной большевичкой и работала на Советскую власть. Прекрасно владея французским, немецким и шведским языками, она была переводчицей на выставке Красной армии и флота, возглавляла Архивную комиссию, заведовала музеем при Петроградском Обществе ревнителей истории. Бедствуя (а кто тогда не бедствовал?), читала лекции об истории масонства, писала эссе, театрализованные сценки из истории XVIII и XIX века. Позднее написала драму и поэму о масонах, которые преподнесла в дар Сталину к двадцатилетней годовщине Октябрьской революции. Погибла Тира Оттовна в 1942 году в блокадном Ленинграде, похоронена на Пискарёвском в братской могиле. Имя её оказалось надолго забытым. Впоследствии, на волне возрождения интереса к вольным каменщикам, труды Соколовской стали настоящей библиографической редкостью - да и сейчас таковы же, восемьдесят пять тысяч за тоненькую брошюрку... В 2000 и 2021 году переиздано главное произведение Тиры Соколовской, «Капитул Феникса и другие русские масонские общества. 1778-1822 годы» (1916).
И оторваться от него невозможно.
Во-первых, любопытны сами ценности масонов: вольность, под которой понималась в первую очередь свобода слова и совести, равенство и человеколюбие.Проповедуя пацифизм, масоны и в жизни ценили миролюбие и миротворство. Даже профессиональные военные, вступив в ложу, прилагали усилия к смягчению условий содержания пленных, заботе о собственных солдатах и изничтожению дуэлей, которые воспринимали как мерзкий предрассудок: Мужиков, которые дерутся палками, кирпичом или ножом, называют варварами и по справедливости наказывают. Почему же тот не принадлежит к числу варваров, кто, взявши в руки такой же нож, только другой наружности, например саблю или шпагу, дерётся и делает вред другому? Масоны требовали справедливого и нелицеприятного суда: до сих пор актуально. Именно с них началась в России организованная благотворительность в тюрьме и ссылках. Противники телесных наказаний, пыток, унижений и смертной казни, они и себе запрещали месть, и единственным смыслом судебной кары считали исправление. А если говорить о равенстве, вольные каменщики утверждали его и словом, и делом. В ложе подчинённый мог занимать положение выше начальника, слуга сидеть выше господина. Вигель в мемуарах с неудовольствием пишет, что в масонских собраниях бывали ремесленники и всякая сволочь. Наверное, если бы этот жёлчный автор узнал, что принимали и лакеев, его бы вообще удар хватил.
Во-вторых, затягивает сама манера речи, так отличающаяся от современного научного стиля:
В Александре I масоны видели в продолжение долгих лет своего покровителя, своего единомышленника, исполненного, собственно говоря, масонскими заветами. Даже не важно, был ли Александр фактически принят в масоны, подвязывался ли ему масонский фартук, посещал ли он масонские ложи. Это вопрос второстепенный. Важно, что Александр, искавший мятежной душой исхода своему нравственному чувству, вечно колеблющийся, представлявший тип ищущего, пристававший то к одной секте, то к другой, был долгое время масоном по духу. Он многие годы не запрещал масонских собраний, не преследовал масонов как религиозных еретиков или политических заговорщиков. И масоны видели поэтому в Александре оплот своему ордену, залог его безмятежного существования и даже процветания; они видели в нем правителя, радевшего о благе подданных.
Вообще преследования масонов носили какой-то странный, переменчивый характер. Православная церковь отвращалась от масонов, считая их еретиками. И правильно считая, ведь масоны делали собственные прибавления к священнодействиям, что и определяет ересь. Екатерина II считала обрядность каменщиков лишней, а мудрствования вредными, писала против них комедии - и только. Павел I в юности интересовался масонством, но позднее уверился: масоны хороши для наследника престола, но не для императора, и всё запретил. Александр I и Николай I повторяли запрет масонских собраний, но были активно и небезуспешно убеждаемы, что каменщичество представляет собой не более чем поиск Бога и добродетели. В тоже время большинство россиян масонов боялось и испытывало к ним глубокое отвращение. М.Ф. Каменская вспоминает:
За дочь профессора А.Е. Егорова посватался инженерный офицер Д.Н. Булгаков; как-то раз за столом Булгаков, не найдя подставочек под ножи и вилки, сложил свой нож и вилку крестом около своего прибора; это заметил Егоров и вскричал: «Чтоб я, русский человек, я, профессор Егоров, дочь свою за масона выдал! Да никогда этому не бывать!»
А вот в отношении женского вопроса вольные каменщики проявляли известную косность. Женщины получали образование, хотя бы и частным образом, занимались литературой и искусством, хоть и под псевдонимами, могли иметь сколь угодно прогрессивный образ мыслей - но в масонскую ложу не имели права даже войти. Анне Лабзиной на двадцатипятилетие брака с мужем, известным каменщиком, преподнесли ритуальные перчатки. Однако только перчатками дело и ограничилось. Да, профеминистами вольные каменщики не являлись. С точки зрения их тогдашней идеологии, все люди, были бы только они честны, это их благородными и почтенными [то есть достойными масонского звания] делает. Но коль скоро эти люди - женщины, никакая честность и никакое благородство не поможет. Анатомия есть судьба. Масон - всегда мужчина, муж праведный, сын верный. Смешанное масонство появилось гораздо позже, и это уже совсем другая история.