Четверг - стихотворение: Екатерина Симонова
Из цикла «20 банок варенья»
1
Когда в 1947‐м отменили карточки на хлеб,
они всей комнатой собрали деньги и не пошли в училище.
Днём в общежитие
пришла Марья Ивановна/Елизавета Васильевна/
Ольга Петровна
(имя не сохранилось, сколько их было, таких Марь Ванн),
узнать, что случилось,
почему пропускают занятия в нашей лучшей из стран
наши будущие лучшие жены, матери, педагоги,
открыла дверь, увидела:
на столе лежало несколько буханок хлеба,
дымились стаканы с пустым кипятком,
вокруг сидели, замерев,
Люська - с набитым ртом,
Валька - с куском хлеба в каждой руке,
Анька - только хотевшая облизнуть палец с крошками
(собрала со стола всё, чтобы ни одной не упало).
Марь Ванна тихо сказала: «Да вы сидите, сидите, ничего»,
Вышла, закрыла дверь, заплакала.
Сделала вид, что ничего не было.
Не было ничего, понимаете?
* * *
На днях один выпускник ЛИТа
решил, что я чересчур молода и легковесна,
чтобы отвечать мне всерьез и вообще отвечать.
На днях один поэт сказал,
что поэты делятся на три части:
женщины, которые пишут чувствами,
мужчины, которые пишут головой. Третья часть -
мужчины, которые к разуму добавляют немного чувств.
Это гении.
На днях одна женщина сказала мне, что для женщины
я слишком груба и цинична.
Сегодня я наконец поняла,
почему Эмили Дикинсон сидела на кухне в белом платье
и терпеливо пекла кукурузные кексы,
записывая стихи на оборотках рецептов -
потому что все равно все это не имело смысла,
даже если и было жизнью.
Почему Сильвия Плат засунула голову в духовку,
засовывая её как можно глубже,
как праздничную индейку в бумажных папильотках:
когда муж уходит, а стихи остаются,
все, а за ними и ты сама, продолжают видеть в тебе
только женщину, брошенную с двумя детьми
в доме с замёрзшими батареями.
А значит, это всё не имеет смысла.
Почему Ингеборг Бахман запретила себе писать -
женские чувства, которые всё равно ничего не стоят
без мужского разума,
давно уже следует запретить.
***
В первый же день в Москве у меня начались месячные,
и отпуск сразу потерял всякий смысл.
Когда мы в издательстве «НЛО»
покупали 23 книги «НЛО» без наценки - мне было так больно,
что я едва могла ходить.
Когда мы сидели на долгожданном вечере Рубинштейна,
я старалась лишний раз не двигаться - было очень больно.
На Красной площади, белая от боли,
я пыталась съесть любимый крендель в розовой глазури,
но не смогла проглотить ни кусочка.
У меня дрожали руки от боли, когда я фотографировала
воробья, рассматривавшего в витрине ГУМа свое отражение,
когда мы вечером покупали для подруги-веганки кусок веганского сыра,
было тоже очень больно, к горлу подкатывал комок тошноты.
Я уже молчу о том, как от боли отказывали ноги
во время туристического осмотра каких-то палат какого-то боярина.
Я привыкла к этой боли. Она - часть меня.
Мне всегда так бывает больно, что я не стыжусь говорить об этом.
Когда я говорю о том, как мне больно - мне становится легче.
Когда месяц случается удачным,
и у меня почти ничего не болит - я тоже всегда говорю об этом,
потому что это лучшее,
что случается со мной за месяц.
Недавно мне сказали, что говорить об этом - отвратительно,
что это раздражает, сильный человек
никогда не должен говорить о своей боли, потому что
мы никому не нужны такими,
какие мы есть на самом деле.
Я хотела спросить, исчезнет ли боль,
если о ней не говорить, если делать вид,
что ничего не было, ничего нет, но
мне не у кого было уже спросить -
с такими слабаками, как я, всегда прекращают общение.
Теперь каждый раз, когда мне больно,
я всегда думаю,
насколько моя боль меня обесценивает:
минус 10 % от стоимости - боль от мигрени,
минус 20 % от стоимости - боль от острой нехватки нежности,
минус 30 % от стоимости - боль от боли родных и любимых,
минус 40 % от стоимости - боль от того,
что я такая, какая есть:
так до сих пор и не чувствую стыда
за своё тело и свои чувства.
Из цикла «Девочки»
2
Пришла она, значит, после выпускного домой и заявила:
«Мама, папа, я - лесбиянка».
И стоит, вся такая гордая и независимая.
А у самой пальцы дрожат. Я ж вижу.
И почему-то именно эти дрожащие пальцы меня так взбесили.
«Курица безмозглая, - говорю - ты че несешь?
Мы тя на кой воспитывали? ДЛЯ ЭТОГО?!»
Вечером она домой не явилась. Пофиг, думаю,
Не пропадёт, хотя, конечно, дёргаюсь. Так бы и прибила дрянь.
Нашла в контакте пару лесбийских паблов.
Не спала до утра. И такая меня вдруг обида взяла
За всю мою просранную жизнь.
Почему они теперь думают, что только им все можно?
Ну и все. Уже третий год встречаюсь со своей.
В сети и познакомились. Помню, как я её впервые увидела -
Стоит с этой нелепой обвисшей герберой,
В замызганных рокерских ботинках - дождь был,
И это было так… дико и правильно одновременно.
Нет, мужу я сразу сказала, что и как.
И как? Да так и живем. Уже ж 22 года замужем.
Куда я без него?
А он что? Да что он. Психовал сначала, потом привык.
Куда он без меня? Говорю ж: 22 года. Не шутка.
Моя к нам даже на дачу приезжает,
По субботам с Юрой вместе шашлыки жарят.
Вот только дочь он так и не простил.
Во всём, говорит, она виновата.
6
Девочки, будьте женственными!
Ведь вы должны нравиться!
Я вот за собой всегда слежу
И хотела бы, чтобы рядом со мной была такая же -
Ухоженная, настоящая женщина.
Поэтому с феминисткой я бы точно встречаться не стала:
Целуешь ее, шепчешь на ушко: «любимая»,
А она тебе в ответ - «партнерка».
Ну после такого у любой упадет.
И больше не встанет.
Ты в курсе, что они подмышки не бреют?
Девочки, бросайте курить -
Целовать вас неприятно.
Если у вас есть проблемные места на теле -
Драпируйте их одеждой.
Набухались - ведите себя прилично
И берегите свою пилотку от членоходов.
Женщина - это искусство
Излучать любовь, тепло и сексуальность
В жестоком и холодном
Мире машин и мужчин.
* * *
Что такое «быть настоящей женщиной»,
поняла только недавно, когда мне одновременно
написали два незнакомых мужчины.
Первый написал: «Какая вы страшная» -
и сразу отправил меня в чс, чтобы я не могла ответить
Второй написал: «Привет!» - и приложил
любительское фото своего детородного органа.
Молча забанила обоих, чувствуя себя
одновременно недооценённой и переоценённой.
1
Когда в 1947‐м отменили карточки на хлеб,
они всей комнатой собрали деньги и не пошли в училище.
Днём в общежитие
пришла Марья Ивановна/Елизавета Васильевна/
Ольга Петровна
(имя не сохранилось, сколько их было, таких Марь Ванн),
узнать, что случилось,
почему пропускают занятия в нашей лучшей из стран
наши будущие лучшие жены, матери, педагоги,
открыла дверь, увидела:
на столе лежало несколько буханок хлеба,
дымились стаканы с пустым кипятком,
вокруг сидели, замерев,
Люська - с набитым ртом,
Валька - с куском хлеба в каждой руке,
Анька - только хотевшая облизнуть палец с крошками
(собрала со стола всё, чтобы ни одной не упало).
Марь Ванна тихо сказала: «Да вы сидите, сидите, ничего»,
Вышла, закрыла дверь, заплакала.
Сделала вид, что ничего не было.
Не было ничего, понимаете?
* * *
На днях один выпускник ЛИТа
решил, что я чересчур молода и легковесна,
чтобы отвечать мне всерьез и вообще отвечать.
На днях один поэт сказал,
что поэты делятся на три части:
женщины, которые пишут чувствами,
мужчины, которые пишут головой. Третья часть -
мужчины, которые к разуму добавляют немного чувств.
Это гении.
На днях одна женщина сказала мне, что для женщины
я слишком груба и цинична.
Сегодня я наконец поняла,
почему Эмили Дикинсон сидела на кухне в белом платье
и терпеливо пекла кукурузные кексы,
записывая стихи на оборотках рецептов -
потому что все равно все это не имело смысла,
даже если и было жизнью.
Почему Сильвия Плат засунула голову в духовку,
засовывая её как можно глубже,
как праздничную индейку в бумажных папильотках:
когда муж уходит, а стихи остаются,
все, а за ними и ты сама, продолжают видеть в тебе
только женщину, брошенную с двумя детьми
в доме с замёрзшими батареями.
А значит, это всё не имеет смысла.
Почему Ингеборг Бахман запретила себе писать -
женские чувства, которые всё равно ничего не стоят
без мужского разума,
давно уже следует запретить.
***
В первый же день в Москве у меня начались месячные,
и отпуск сразу потерял всякий смысл.
Когда мы в издательстве «НЛО»
покупали 23 книги «НЛО» без наценки - мне было так больно,
что я едва могла ходить.
Когда мы сидели на долгожданном вечере Рубинштейна,
я старалась лишний раз не двигаться - было очень больно.
На Красной площади, белая от боли,
я пыталась съесть любимый крендель в розовой глазури,
но не смогла проглотить ни кусочка.
У меня дрожали руки от боли, когда я фотографировала
воробья, рассматривавшего в витрине ГУМа свое отражение,
когда мы вечером покупали для подруги-веганки кусок веганского сыра,
было тоже очень больно, к горлу подкатывал комок тошноты.
Я уже молчу о том, как от боли отказывали ноги
во время туристического осмотра каких-то палат какого-то боярина.
Я привыкла к этой боли. Она - часть меня.
Мне всегда так бывает больно, что я не стыжусь говорить об этом.
Когда я говорю о том, как мне больно - мне становится легче.
Когда месяц случается удачным,
и у меня почти ничего не болит - я тоже всегда говорю об этом,
потому что это лучшее,
что случается со мной за месяц.
Недавно мне сказали, что говорить об этом - отвратительно,
что это раздражает, сильный человек
никогда не должен говорить о своей боли, потому что
мы никому не нужны такими,
какие мы есть на самом деле.
Я хотела спросить, исчезнет ли боль,
если о ней не говорить, если делать вид,
что ничего не было, ничего нет, но
мне не у кого было уже спросить -
с такими слабаками, как я, всегда прекращают общение.
Теперь каждый раз, когда мне больно,
я всегда думаю,
насколько моя боль меня обесценивает:
минус 10 % от стоимости - боль от мигрени,
минус 20 % от стоимости - боль от острой нехватки нежности,
минус 30 % от стоимости - боль от боли родных и любимых,
минус 40 % от стоимости - боль от того,
что я такая, какая есть:
так до сих пор и не чувствую стыда
за своё тело и свои чувства.
Из цикла «Девочки»
2
Пришла она, значит, после выпускного домой и заявила:
«Мама, папа, я - лесбиянка».
И стоит, вся такая гордая и независимая.
А у самой пальцы дрожат. Я ж вижу.
И почему-то именно эти дрожащие пальцы меня так взбесили.
«Курица безмозглая, - говорю - ты че несешь?
Мы тя на кой воспитывали? ДЛЯ ЭТОГО?!»
Вечером она домой не явилась. Пофиг, думаю,
Не пропадёт, хотя, конечно, дёргаюсь. Так бы и прибила дрянь.
Нашла в контакте пару лесбийских паблов.
Не спала до утра. И такая меня вдруг обида взяла
За всю мою просранную жизнь.
Почему они теперь думают, что только им все можно?
Ну и все. Уже третий год встречаюсь со своей.
В сети и познакомились. Помню, как я её впервые увидела -
Стоит с этой нелепой обвисшей герберой,
В замызганных рокерских ботинках - дождь был,
И это было так… дико и правильно одновременно.
Нет, мужу я сразу сказала, что и как.
И как? Да так и живем. Уже ж 22 года замужем.
Куда я без него?
А он что? Да что он. Психовал сначала, потом привык.
Куда он без меня? Говорю ж: 22 года. Не шутка.
Моя к нам даже на дачу приезжает,
По субботам с Юрой вместе шашлыки жарят.
Вот только дочь он так и не простил.
Во всём, говорит, она виновата.
6
Девочки, будьте женственными!
Ведь вы должны нравиться!
Я вот за собой всегда слежу
И хотела бы, чтобы рядом со мной была такая же -
Ухоженная, настоящая женщина.
Поэтому с феминисткой я бы точно встречаться не стала:
Целуешь ее, шепчешь на ушко: «любимая»,
А она тебе в ответ - «партнерка».
Ну после такого у любой упадет.
И больше не встанет.
Ты в курсе, что они подмышки не бреют?
Девочки, бросайте курить -
Целовать вас неприятно.
Если у вас есть проблемные места на теле -
Драпируйте их одеждой.
Набухались - ведите себя прилично
И берегите свою пилотку от членоходов.
Женщина - это искусство
Излучать любовь, тепло и сексуальность
В жестоком и холодном
Мире машин и мужчин.
* * *
Что такое «быть настоящей женщиной»,
поняла только недавно, когда мне одновременно
написали два незнакомых мужчины.
Первый написал: «Какая вы страшная» -
и сразу отправил меня в чс, чтобы я не могла ответить
Второй написал: «Привет!» - и приложил
любительское фото своего детородного органа.
Молча забанила обоих, чувствуя себя
одновременно недооценённой и переоценённой.