Дети хомяка хоронят
И напоследок лучшая пьеса сборника «Современная подростковая драма» [Самокат, 2019]: «Никаких сомнений» Дарьи Варденбург. Мне не хватало комедии - я нашла её за комодом, она завалилась по закону подлости. Нашла и прочла на одном дыхании. Что особенно близко, дети наконец-то показаны в естественной среде, у себя дома. Родители ушли в гости, и Аня в честь своего тринадцатилетия устраивает большой праздник. Устраивает, кстати, с подачи соседки Яны. Олю и Яло, надеюсь, всем помнят. Что поразительно, пьяных нет и серебряные ложки не пропали, но спишем на элемент фантастики. Смерть, любимая тема молодёжной драматургии, упоминается, но в травестированном, карнавальном контексте - см. заголовок поста. Гостья по имени Дорофея (это тонкий и очень современный момент, "нормальные" дети - Ани, Яны, Саши, Стасы, самое большее Евдокии, а кто ходит с дохлым хомяком и плачет, та уж наверняка Дорофея) приносит на вечеринку дохлого хомяка. Он умер сегодня во сне, он был её другом. Все гости с дня рождения тут же переключаются на новую игру и торжественно предают земле бедное животное.
ЯНА (обращаясь ко всем). Послушайте, сегодня необыкновенный день, никаких сомнений. Мы порвожаем в далёкий путь одного друга и поздравляем с днём рождения другого. Когда ещё такое бывало?
САША БАСКЕТБОЛИСТ. Никогда.
ЯНА. Никогда! Это потрясающе!
АНЯ. Ладно, давайте возьмём друга из морозилки и пойдём в парк.
Идиллию свободного детского взаимодействия нарушают только вопли соседки:
- Сумасшедший дом! пороть некому!
Соседку утихомиривают при помощи Декларации прав человека и... звонка в полицию. А нечего нарушать право свободы собраний. Соседкина дочь в это время прячется за диваном.
Возможно, сыграл роль эффект внезапности: ещё бы, единственная оптимистичная пьеса в сборнике из девяти (!), никто не топится, никто не травится, но «Никаких сомнений» я с удовольствием посмотрела бы и на сцене, и на экране в качестве короткометражки. Никаких сомнений!
Мне вообще Дарья Варденбург искренне нравится, я её выделяю среди новых самокатовских авторов. Можно не разделять убеждений персонажей, как у меня вышло с «Правилом 69», можно искренне ужасаться тому, что происходит по сюжету, как в случае повести «Никита ищет море», но у Варденбург всегда огромное преимущество: чёткая, чистая речь, ироничная, интонационно богатая.
- Рыжий рубанул тебя фрамугой, ты упал, ударился затылком и потерял сознание на одну минуту.
Денис потёр виски, лоб, потрогал затылок, а потом стал тереть глаза, нос и всё лицо.
- Фрамугой? - пробормотал он невнятно из-под ладоней.
- Он её из помойки вытащил, - пояснила я.
Денис отнял ладони от лица и покосился на помойку за своим правым плечом.
- Из другой помойки, - сказала я.
- Не помню, - сказал Денис. - Что вообще было-то?
Я уже открыла рот, чтобы начать описывать сегодняшний день с самого утра, но поняла, что это не имеет смысла, если Денис забыл не только день сегодняшний, но и вчерашний, и позавчерашний, и поза-поза…
- А что ты вообще помнишь? - спрашиваю.
Он взглянул на меня, как больной енот из контактного зоопарка, потом повесил голову и опустил руки на свои рваные кеды.
Начало уже, как видите, динамичное. Десятиклассница Марта вызвалась добровольно-принудительно подготовить ко Дню Победы танцевальный номер. Вальс обещает быть эффектным: сложный микс из обрывков ретро-мелодий и жёсткого индастриала, бальное платье с украшениями из черепов, на кавалере цилиндр... Так, а кто у нас кавалер? Кавалера делегировали в приказном порядке, учиться танцевать он вынужден едва ли не с нуля. Казалось бы, чего проще выбрать тех, кто занимается хореографией? Но у Марты вся семья такая, не ищут лёгких путей.
Рецензенты взахлёб восторгаются: надо же, девочка выбрала жить не с преуспевающей мамой, а с отцом, журналистом-бессребреником на трёхкопеечной зарплате. Неясно только, почему мама Марты, рядовая рекламщица, пашущая за призрачное жалованье двадцать четыре часа в сутки, считается преуспевающей. Зато кристально понятно, почему папа внезапно дочку принял. Дочка взрослая, уже в состоянии помочь по хозяйству, а у папы на иждивении бабка, страдающая болезнью Альцгеймера. Похождения почтенной старицы вносят в текст дополнительную нотку безумия. Закрадывалась мыслишка, что больная в себе, просто издевается. И естественно, забота о бабушке, вплоть до ночных дежурств, ложится на Марту. Та - девушка современная, широких взглядов, например, секс не считает поводом к высоким чувствам и трагедиям. Временами даже стихийный феминизм пробивается. Но как только дело касается папы, всю рационалистичность как ветром сдувает. Папа не бестактный, он искренний. Папа не упрямый, он принципиальный. Папа не пусторукий, он Дон-Кихот. Дочка обречена быть при нём, видимо, Санчо Пансой. Спасибо, хоть не Росинантом.
...и мама сказала:
- Я прошлой ночью проснулась от собственного храпа.
Я посмотрела на неё озадаченно, не понимая, что это за дурацкая история такая, что в ней смешного или примечательного, зачем она мне это говорит. И вдруг со мной что-то произошло, как будто с меня сдёрнули глухое покрывало, и мне на краткий миг стало ясно, о чём молчат люди, когда несут всякую чушь, и что на самом деле с ними происходит, когда они пытаются шутить и умничать. Как им бывает страшно и одиноко, когда они делают то или это и длят свою жизнь.
«Марта с черепами» начинается как плутовской роман, продолжается как трагифарс и заканчивается как комедия из школьного быта. Все уходят на каникулы. Маму-карьеристку попёрли с работы, так что уходит на каникулы и она. В сентябре начнёт искать новую должность, а Марта вернётся к учёбе, к плите, к бытовому обслуживанию папы, к чтению на ночь полубезумной бабушке. Печально. Зато по правде.
ЯНА (обращаясь ко всем). Послушайте, сегодня необыкновенный день, никаких сомнений. Мы порвожаем в далёкий путь одного друга и поздравляем с днём рождения другого. Когда ещё такое бывало?
САША БАСКЕТБОЛИСТ. Никогда.
ЯНА. Никогда! Это потрясающе!
АНЯ. Ладно, давайте возьмём друга из морозилки и пойдём в парк.
Идиллию свободного детского взаимодействия нарушают только вопли соседки:
- Сумасшедший дом! пороть некому!
Соседку утихомиривают при помощи Декларации прав человека и... звонка в полицию. А нечего нарушать право свободы собраний. Соседкина дочь в это время прячется за диваном.
Возможно, сыграл роль эффект внезапности: ещё бы, единственная оптимистичная пьеса в сборнике из девяти (!), никто не топится, никто не травится, но «Никаких сомнений» я с удовольствием посмотрела бы и на сцене, и на экране в качестве короткометражки. Никаких сомнений!
Мне вообще Дарья Варденбург искренне нравится, я её выделяю среди новых самокатовских авторов. Можно не разделять убеждений персонажей, как у меня вышло с «Правилом 69», можно искренне ужасаться тому, что происходит по сюжету, как в случае повести «Никита ищет море», но у Варденбург всегда огромное преимущество: чёткая, чистая речь, ироничная, интонационно богатая.
- Рыжий рубанул тебя фрамугой, ты упал, ударился затылком и потерял сознание на одну минуту.
Денис потёр виски, лоб, потрогал затылок, а потом стал тереть глаза, нос и всё лицо.
- Фрамугой? - пробормотал он невнятно из-под ладоней.
- Он её из помойки вытащил, - пояснила я.
Денис отнял ладони от лица и покосился на помойку за своим правым плечом.
- Из другой помойки, - сказала я.
- Не помню, - сказал Денис. - Что вообще было-то?
Я уже открыла рот, чтобы начать описывать сегодняшний день с самого утра, но поняла, что это не имеет смысла, если Денис забыл не только день сегодняшний, но и вчерашний, и позавчерашний, и поза-поза…
- А что ты вообще помнишь? - спрашиваю.
Он взглянул на меня, как больной енот из контактного зоопарка, потом повесил голову и опустил руки на свои рваные кеды.
Начало уже, как видите, динамичное. Десятиклассница Марта вызвалась добровольно-принудительно подготовить ко Дню Победы танцевальный номер. Вальс обещает быть эффектным: сложный микс из обрывков ретро-мелодий и жёсткого индастриала, бальное платье с украшениями из черепов, на кавалере цилиндр... Так, а кто у нас кавалер? Кавалера делегировали в приказном порядке, учиться танцевать он вынужден едва ли не с нуля. Казалось бы, чего проще выбрать тех, кто занимается хореографией? Но у Марты вся семья такая, не ищут лёгких путей.
Рецензенты взахлёб восторгаются: надо же, девочка выбрала жить не с преуспевающей мамой, а с отцом, журналистом-бессребреником на трёхкопеечной зарплате. Неясно только, почему мама Марты, рядовая рекламщица, пашущая за призрачное жалованье двадцать четыре часа в сутки, считается преуспевающей. Зато кристально понятно, почему папа внезапно дочку принял. Дочка взрослая, уже в состоянии помочь по хозяйству, а у папы на иждивении бабка, страдающая болезнью Альцгеймера. Похождения почтенной старицы вносят в текст дополнительную нотку безумия. Закрадывалась мыслишка, что больная в себе, просто издевается. И естественно, забота о бабушке, вплоть до ночных дежурств, ложится на Марту. Та - девушка современная, широких взглядов, например, секс не считает поводом к высоким чувствам и трагедиям. Временами даже стихийный феминизм пробивается. Но как только дело касается папы, всю рационалистичность как ветром сдувает. Папа не бестактный, он искренний. Папа не упрямый, он принципиальный. Папа не пусторукий, он Дон-Кихот. Дочка обречена быть при нём, видимо, Санчо Пансой. Спасибо, хоть не Росинантом.
...и мама сказала:
- Я прошлой ночью проснулась от собственного храпа.
Я посмотрела на неё озадаченно, не понимая, что это за дурацкая история такая, что в ней смешного или примечательного, зачем она мне это говорит. И вдруг со мной что-то произошло, как будто с меня сдёрнули глухое покрывало, и мне на краткий миг стало ясно, о чём молчат люди, когда несут всякую чушь, и что на самом деле с ними происходит, когда они пытаются шутить и умничать. Как им бывает страшно и одиноко, когда они делают то или это и длят свою жизнь.
«Марта с черепами» начинается как плутовской роман, продолжается как трагифарс и заканчивается как комедия из школьного быта. Все уходят на каникулы. Маму-карьеристку попёрли с работы, так что уходит на каникулы и она. В сентябре начнёт искать новую должность, а Марта вернётся к учёбе, к плите, к бытовому обслуживанию папы, к чтению на ночь полубезумной бабушке. Печально. Зато по правде.