Сара Джексон и Розмари Тейлор “Суфражистки Ист-Энда” (Глава 2)
Начало
Глава 2 "Женский активизм"
История женского активизма в Ист-Энде началась задолго до суфражисток. Женщины участвовали и возглавляли различные общественные и политические кампании местного значения.
В начале XIX века лишь малая часть населения Англии имела избирательные права. Перепись 1780 года насчитала в Англии и Уэльсе 214,000 избирателей, менее 3% от общего населения. В 1790-е под влиянием трудов таких философов как Tомас Пейн (кстати, один из авторов Декларации Независимости США и аболиционист) реформаторы начали требовать избирательных прав для всех мужчин.
Испугавшись революций в континентальной Европе, власти пошли на уступки. Было принято три парламентских акта - в 1832, 1867 и 1884 годов, постепенно расширивших круг лиц, которым были доступны избирательные права. Акт 1832 года устанавливал такой имущественный ценз, что большинство мужчин все равно осталось без избирательных прав. После второго акта, 1867-го года, голосовать смогли двое из каждых пяти мужчин. И даже акт 1884-ого года, который добавил в списки избирателей всех, кто владел жильем, и прибавил к спискам избирателей еще шесть миллионов англичан, оставил за бортом немало мужчин и, конечно, всех женщин.
Начиная с 1860-х возникло множество местных клубов и обществ, требующих избирательных прав для женщин, в том числе в фабричных городах Ланкашира. Несколько этих групп в 1897 году объединились в Национальный Союз Обществ Борьбы за Женские Избирательные Права под руководством Миллисент Фосетт. (Здесь пора сделать примечание. В историографии английского движения за женские избирательные права различают suffragists и suffragettes. Suffragists добивались своего общественными кампаниями, петициями и лоббированием. Части активисток это показалось слишком соглашательской и неэффективной стратегией, они откололись и стали называть себя suffragettes. Вот тут в дело пошли массовые громкие демонстрации, поджоги почтовых ящиков, битье витрин, отказ платить налоги, аресты и тюремные голодовки. Что касается истории американского движения за избирательные права для женщин, то там все suffragists, независимо от степени радикальности).
Когда Миллисент была подростком, ее старшая сестра Элизабет Гаретт, уехала в Лондон изучать медицину и стала первой в Англии женщиной-врачом. Миллисент часто навещала сестру в Лондоне и у нее дома познакомилась с многими из тогдашних звезд радикальной политики, в частности с Джоном Стюартом Миллем и своим будущим мужем Генри Фосеттом, членом либеральной партии и делегатом парламента от Брайтона. Впоследствии Миллисент написала несколько популярных книг по политологии, помогла основать Ньюнхэм-колледж при Кэмбриджском университете и возглавила правительственную комиссию по расследованию условий содержания бурских военнопленных во время англо-бурской войны.
Хотя Миллесент не участвовала в боевых акциях суфражисток, она их не осуждала, а скорее восхищалась. В 1906 она помогла организовать банкет для вышедших из тюрьмы Холлоуэй активисток Женского Социально-Политического Союза. Миллисент Фосетт и ее единомышленниц часто описывают как мудрых и дальновидных старших сестер безбашенных и отвязанных suffragettes. Но по стандартам того времени «конституционные суфражистки» были теми еще возмутительницами спокойствия. Сама Миллисент в речи 1911-ого года назвала свое движение айсбергом - двигается медленно, но остановить невозможно.
(…)
Спичечницы и профсоюзы
Другой областью женского активизма стала профсоюзная деятельность. Забастовка женщин-спичечниц 1888-го года тогда освещалась прессой всего мира и положила начало целой волну подобных акций, а потом была похоронена в анналах истории профсоюзного движения. Пришла пора рассказать о ней подробно.
Изготовление спичек было важной индустрией на карте Ист-Энда. Тысячи девочек, девушек и женщин работали длинные смены, стоя на скамейках, занимаясь изготовлением спичек и коробков. Смены продолжались по 14 часов, зарплата почти никогда не дотягивала до пяти шиллингов в неделю. Из зарплаты вычитали штрафы за уроненные спички, разговоры во время работы или походы в туалет без разрешения. Еще тысячи брали работу на дом и бессонными ночами склеивали бесконечные коробки.
На этих фабриках женщины и девочки работали с опасным желтым фосфором, из которого изготовлялись спичечные головки. Фосфор густым слоем покрывал скамейки, на которых они стояли во время работы и сидели во время перерыва на обед. Фосфорная пыль оседала на их одежду, и та мерцала в темноте. Кожа становилась желтоватой от вдыхания фосфорных паров. Вдыхание этих паров также приводило к кашлю, затрудненному дыханию, боли в груди, тошноте, рвоте и печеночной недостаточности. В темные зимние вечера канавы Ист-Энда светились многочисленными сгустками мерцающей рвоты - это означало, что спичечницы закончили смену.
Многие женщины страдали от синдрома, названного «фосфорной челюстью». Это означало гниение костной ткани челюсти, что причиняло жертвам немало страданий и, бывало, сводило в могилу.
В июне 1888 года работница спичечной фабрики «Брайан энд Мэй» Клементина Блэк составила отчет об условиях труда и отнесла его в Фабианское общество. Анни Безант согласилась расследовать ситуацию работниц, опросила девушек и 23 июня опубликовала результаты своих расследований в газете «Линк» под названием «Белое рабство в Лондоне». Фабрикант Фредерик Брайан обвинил Анни Безант во лжи, на что она ответила: «Подайте на меня в суд, пусть суд разберется, кто из нас лжет».
Руководство фабрики тут же выявило девушек, которые дали Анни Безант показания, и потребовало подписать бумагу, где говорилось, что Анни все переврала. Работницы отказались, и одну из них, которую начальство определило в зачинщицы, тут же уволили. В дирекцию послали несколько женщин с требованием принять зачинщицу на работу обратно. Это требование было отклонено, и тогда 1200 человек, в основном женщин, не явились на работу. Инцидент широко освещался в газетах, и даже в парламенте начали задавать вопросы. Вся эта негативная паблисити надоела руководству компании, и оно пошло навстречу требованиям забастовщиц.
В течение следующих двадцати лет женщины возглавили десятки успешных забастовок. В 1911 году в районе Бермондси в общую забастовку были вовлечены 15000 женщин. Остановилась работа тридцати фирм, и бастующие много чего добились, включая повышение зарплаты на фабрике по производству варенья «Пинкс» с 9 до 11 шиллингов в неделю. В 1914 году 300 женщин прекратили работу на фабрике братьев Мортон, требуя убрать девочек-подростков с работы на тяжелых и опасных станках. Забастовка продолжалась 12 дней и стала успешной.
Несмотря на эти примеры женских забастовок (и даже громких побед), профсоюзное движение конца 19-го века в основном было настроено скептически или даже враждебно по отношению к правам женщин, как трудовым, так и избирательным. Считалось, что своим присутствием на рынке труда женщины обрушивают уровень зарплат, и возможность нанять женщину за меньшие деньги, чем мужчину, на руку только капиталистам. Несмотря на резкое увеличение количества членов профсоюзов среди женщин в первую декаду 20-го века, в 1914 году 90% членов профсоюзов составляли мужчины, и лишь 10% работниц состояли в профсоюзах. В 1913 году Национальная Федерация Работниц под руководством Мэри МакАртур насчитывала 20 тысяч членов. Федерация проводила эффективные кампании против потогонных мастерских и пролоббировала в 1909 году акт о минимальной зарплате в легкой промышленности, где было занято много женщин.
Местные советы
Женщины активно участвовали в политической и общественной жизни на уровне районов, работая в попечительских советах, школьных округах и местных органах самоуправления.
В 1894 году женщины получили право голосовать на выборах в местные советы, а в 1907-м - право туда избираться. Больше таких возможностей предоставляла молодая и зубастая партия лейбористов.
Одной из первых женщин избранных в местный совет стала Генриетта («Нетти») Адлер. Она была дочерью раввина и с юности занималась социальной работой в еврейской общине. До своего избрания она двадцать лет проработала директором школы. Пятнадцать лет она представляла район Хакни в лондонском городском совете, в 1920 стала мировым судьей, а следующим году - главой лондонского суда по делам несовершеннолетних. (За океаном такой же путь от соцработницы и профсоюзной активистки в судьи проделала другая раввинская дочка, Юстина Вайс-Полиер).
Многие женщины нашли себя в работе в попечительских советах (то, что в СССР называлось собесом). В 1834 был принят закон, обязывающий налогоплательщиков каждого прихода избирать должностных лиц для управления работными домами и администрирования того, что тогда сходило за социальные программы. В 1894 году женщины получили право избираться на эти должности и сделали немало для защиты интересов тех, чьи интересы до этого никто не думал защищать.
Одну из таких женщин звали Джулия Скирр. В 1907 году Джулия была выбрана главой попечительского совета своего прихода и оставалась в это должности до смерти. В июне 1912 она предоставила отчет об условиях содержания пациентов в районной больнице, который заканчивался напоминанием, что это вообще-то больница, а не место заключения. В том же 1912 она организовала питание детям бастующих докеров. Будучи ирландкой, она активно добивалась равноправия для своей общины и участвовала в работе Федерации суфражисток восточного Лондона. В деле организации шествий Джулия Скирр не знала себе равных. В июле 1905 вместе с Киром Харди, Джорджем Лансбери и Дорой Монтефьоре она организовала колонну из тысячи женщин, которая прошла от Ист-Энда к Вестминстерскому аббатству с требованием выделить безработным пособия. В ноябре того же года состоялся марш из четырех тысяч женщин, жен безработных из Поплара, Саутварка и Вест-Хэма. Колонну сопровождал оркестр исполнявший «Марсельезу» и над ней плыли плакаты «Работы нашим мужьям», «Еды нашим детям» и «Пролетарии всех стран, соединяйтесь».
Граждане второго сорта
Читая эти истории, легко забыть, что по распространенным в то время понятиям женщины уступали мужчинам в интеллекте и не могли разумно распорядиться даже небольшой властью. Большая часть женщин живших в ту эпоху так и не реализовало свой человеческий потенциал.
В начале 20-го века, несмотря на скромный прогресс, женщины продолжали оставаться гражданами второго сорта. Женщины не могли наследовать собственность и распоряжаться ею в той же степени, что мужчины; они не могли становиться юристами и бухгалтерами; не могли быть присяжными; не имели равных прав на опеку над своими детьми; не могли добиться развода с той же легкостью что мужчины; им было трудно получить правдивую медицинскую информацию о своих репродуктивных возможностях и рисках и еще труднее получить контрацептивы; и за ту же работу им платили половину мужской зарплаты. И они не могли голосовать на выборах уровня выше местных.