О скудости ролевого репертуара
Привлекло меня не только заглавие, но и то, что действие происходит в шестидесятые годы. Мрачную изнанку "свингующего Лондона" Дженни Фабиан настоятельно требовалось чем-то оттенить, и Денвер американской дебютантки Синтии Суонсон показался подходящей заменой. Примет времени как таковых в "Книжной лавке" немного. Разве что по радио звучат Shirelles и The Four Seasons, да в моду входят наряды а-ля Жаклин Кеннеди. Ну, Карибский кризис ещё за кадром шевелится. Но в целом: провинциальное сонное царство, так отличное от заморской столицы мод, рока и разврата...
Признаюсь, худшего кошмара в моей читательской судьбе и не упомню. Это натуральный кошмар. Не оттого что скверно написано, написано как раз на крепком среднем уровне. Это именно запись кошмарного сновидения, в котором просыпаешься в другой, не менее, а то и более жуткий сон. До утра проворочалась, сама задремать боялась. Итак, в центре сюжета молодая женщина по имени Китти Миллер. Ну, это для нас она молодая, а для Детройта времён Кеннеди классическая старая дева с причудами. В тридцать ещё не замужем, держит книжный магазин, популярно рассказывая о новых книгах, пестует котика Аслана (я не шучу), находится в лучезарной переписке с мамой и папой и в глубокой дружбе с Фридой, подругой и совладелицей "библиолавки". И этой-то Китти начинают сниться сны.
[лютые спойлеры]В этих грёзах она уже не Китти, а Катарина, хозяйка просторного богатого дома, боготворящая супруга красавца мужчины с больным сердцем и любящая мама двоих... нет, постойте, троих близнецов. Поначалу Китти ведёт себя, как шпионка или засланный казачок, ступат ощупью, только изображая в постели страстную жену, а в детской заботливую маму. Выясняется, что одинокая самостоятельность не так-то её и прельщает, да и замуж она была бы не прочь, да один кандидат выбрал другую, второй провалился куда-то, не успев познакомиться... Кстати, как его звали? Это же кавалер, это же не суслик, его же как-то звали! Но постепенно сонный морок затягивает, завлекает, после чего сбывается анекдот про туризм и эмиграцию. За семейное счастье Катарина расплачивается всё новыми и новыми жертвами: за полноту материнской любви неизлечимой болезнью ребёнка, за статус полноценной женщины потерей своего дела и дружбы, за чудесное спасение благоверного страшной смертью родителей. Любимая певица, и та трагически гибнет в авиакатастрофе. Здесь я с героиней похожа, тоже люблю Пэтси Клайн...
В конечном итоге выясняется, что фантомом было вольное житьё в книжной лавке, а реальность вот она-вот она, на шпинделе намотана, и Китти выбирает окончательно стать Катариной, прочувствованно прощается с призраками родителей и уходит в семью. Жертва принесена. Катарина заслужила быть женой и матерью. Хэппи-энд, ёлки.
Одновременно в грёзе и в действительности умудрялся существовать только кот.
И я читаю-читаю и думаю: что ж мне этот подход "либо ты в семье, либо ты не в семье" напоминает-то? Что ж мне саднит-то, как льдинка в глазу, эта невозможность усидеть на двух стульях -- работать и иметь семью, любить мужа и любить родителей? Вспомнила! Нашумевший прошлогодний хит Эммы Клайн "Девочки" [the girls]. Написанные гораздо более искусно, замысловато, местами почти вычурно, до навязчивости полные примет времени -- мелодий, аксессуаров, фирменных названий, "девочки" по сути сводятся к той же нехитрой максиме. Либо ты в автобусе, либо ты не в автобусе (с) "Электропрохладительный кислотный тест". Либо ты в игре, либо вне игры. Либо у тебя есть семья, причём безразлично, какая, хоть ячейка общества, хоть антиобщественная мафиозная группировка, либо нет семьи и ты ноль. Собственно, почему горюет Эви в финале "девочек"? Из-за того, что подруги её убивать не взяли? Выходит, что так. В десятилетиях её последующего прозябания не было ни-че-го, по силе и мощи душевного переживания хотя бы равноценного Семье. Пусть умом повзрослевшая Эвелин Бойд отлично понимает, что глава коммуны был ничтожным мерзавцем, чужими руками загребавшим жар, что наркотики были всего лишь наркотиками, попойки всего лишь попойками, а грязные безлюбые совокупления грязными безлюбыми совокуплениями -- сердцем она там, в Семье.
В ячейке общества.
После Клайн я осилила до половины суровую документалистику "Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне" В. Буглиози и К. Джентри. Когда-нибудь возвращусь, наверное, но целиком это было бы невозможно, настолько противно -- не передать. И, продираясь сквозь отвратительные подробности промывания мозгов и собственно преступления, я поняла одну вещь: кроме соучастниц убийства и жертв, в книге женщин нет. Мелькает тенью тюремная психологиня, с которой одна из убийц пыталась увидеться и ей признаться! Но тюремщик не стал передавать записку, и следствие затянулось на долгий, долгий срок. Только убийцы и убиенные. Ни в полиции, ни в следственных органах, ни среди судей ни одной женской роли. Войти в историю можно было, только если зарезать или быть зарезанной. И как в истории Мэнсона, реального ли, вымышленного ли, нет женских ролей, кроме чудовища с ножом или беспомощной жертвы, так и в истории Китти Миллер нет женских ролей, кроме жёнушки-мамочки или маргиналки-одиночки.
Это давит на психику больше, чем всё остальное.
Признаюсь, худшего кошмара в моей читательской судьбе и не упомню. Это натуральный кошмар. Не оттого что скверно написано, написано как раз на крепком среднем уровне. Это именно запись кошмарного сновидения, в котором просыпаешься в другой, не менее, а то и более жуткий сон. До утра проворочалась, сама задремать боялась. Итак, в центре сюжета молодая женщина по имени Китти Миллер. Ну, это для нас она молодая, а для Детройта времён Кеннеди классическая старая дева с причудами. В тридцать ещё не замужем, держит книжный магазин, популярно рассказывая о новых книгах, пестует котика Аслана (я не шучу), находится в лучезарной переписке с мамой и папой и в глубокой дружбе с Фридой, подругой и совладелицей "библиолавки". И этой-то Китти начинают сниться сны.
[лютые спойлеры]В этих грёзах она уже не Китти, а Катарина, хозяйка просторного богатого дома, боготворящая супруга красавца мужчины с больным сердцем и любящая мама двоих... нет, постойте, троих близнецов. Поначалу Китти ведёт себя, как шпионка или засланный казачок, ступат ощупью, только изображая в постели страстную жену, а в детской заботливую маму. Выясняется, что одинокая самостоятельность не так-то её и прельщает, да и замуж она была бы не прочь, да один кандидат выбрал другую, второй провалился куда-то, не успев познакомиться... Кстати, как его звали? Это же кавалер, это же не суслик, его же как-то звали! Но постепенно сонный морок затягивает, завлекает, после чего сбывается анекдот про туризм и эмиграцию. За семейное счастье Катарина расплачивается всё новыми и новыми жертвами: за полноту материнской любви неизлечимой болезнью ребёнка, за статус полноценной женщины потерей своего дела и дружбы, за чудесное спасение благоверного страшной смертью родителей. Любимая певица, и та трагически гибнет в авиакатастрофе. Здесь я с героиней похожа, тоже люблю Пэтси Клайн...
В конечном итоге выясняется, что фантомом было вольное житьё в книжной лавке, а реальность вот она-вот она, на шпинделе намотана, и Китти выбирает окончательно стать Катариной, прочувствованно прощается с призраками родителей и уходит в семью. Жертва принесена. Катарина заслужила быть женой и матерью. Хэппи-энд, ёлки.
Одновременно в грёзе и в действительности умудрялся существовать только кот.
И я читаю-читаю и думаю: что ж мне этот подход "либо ты в семье, либо ты не в семье" напоминает-то? Что ж мне саднит-то, как льдинка в глазу, эта невозможность усидеть на двух стульях -- работать и иметь семью, любить мужа и любить родителей? Вспомнила! Нашумевший прошлогодний хит Эммы Клайн "Девочки" [the girls]. Написанные гораздо более искусно, замысловато, местами почти вычурно, до навязчивости полные примет времени -- мелодий, аксессуаров, фирменных названий, "девочки" по сути сводятся к той же нехитрой максиме. Либо ты в автобусе, либо ты не в автобусе (с) "Электропрохладительный кислотный тест". Либо ты в игре, либо вне игры. Либо у тебя есть семья, причём безразлично, какая, хоть ячейка общества, хоть антиобщественная мафиозная группировка, либо нет семьи и ты ноль. Собственно, почему горюет Эви в финале "девочек"? Из-за того, что подруги её убивать не взяли? Выходит, что так. В десятилетиях её последующего прозябания не было ни-че-го, по силе и мощи душевного переживания хотя бы равноценного Семье. Пусть умом повзрослевшая Эвелин Бойд отлично понимает, что глава коммуны был ничтожным мерзавцем, чужими руками загребавшим жар, что наркотики были всего лишь наркотиками, попойки всего лишь попойками, а грязные безлюбые совокупления грязными безлюбыми совокуплениями -- сердцем она там, в Семье.
В ячейке общества.
После Клайн я осилила до половины суровую документалистику "Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне" В. Буглиози и К. Джентри. Когда-нибудь возвращусь, наверное, но целиком это было бы невозможно, настолько противно -- не передать. И, продираясь сквозь отвратительные подробности промывания мозгов и собственно преступления, я поняла одну вещь: кроме соучастниц убийства и жертв, в книге женщин нет. Мелькает тенью тюремная психологиня, с которой одна из убийц пыталась увидеться и ей признаться! Но тюремщик не стал передавать записку, и следствие затянулось на долгий, долгий срок. Только убийцы и убиенные. Ни в полиции, ни в следственных органах, ни среди судей ни одной женской роли. Войти в историю можно было, только если зарезать или быть зарезанной. И как в истории Мэнсона, реального ли, вымышленного ли, нет женских ролей, кроме чудовища с ножом или беспомощной жертвы, так и в истории Китти Миллер нет женских ролей, кроме жёнушки-мамочки или маргиналки-одиночки.
Это давит на психику больше, чем всё остальное.