Новая Зеландия: Кэтрин Мэнсфилд
Стихи в переводе Н. Мальцевой
К Л.Х.Б. (1894-1915)
Вчера во сне явился ты подруге
Впервые с той поры, как умер ты.
Мы были дома. Над ручьём кусты,
Все в ягодах, клонились от натуги...
«Не трогай их!» - я крикнула в испуге,
Но медлил ты, пронзил твои черты
Луч света странный, заплясавший в круге, -
Ты наклонился, дрогнули листы...
«Хлеб мёртвого» - так звали их в округе.
Очнулась я от грохота воды,
Летящей в ночь, смывающей следы.
Где тропка сна, невидимый рубеж?
Там брат меня давно и одиноко
Ждёт с горстью диких ягод у потока...
«Се плоть моя. Сестра, возьми и ешь».
[Л.Х.Б. - Лесли Х. Бошем, младший брат Мэнсфилд, погибший во Франции во время Первой мировой войны]
Весенний ветер в Лондоне
Я мчусь, грозу в груди тая,
Вперёд, навстречу дню,
За счастьем в дальние края
Я корабли маню,
Я вызвал мир на бой, и я
Везде его гоню.
Сгоняю толпы облаков
В отары, как овец, -
Прочь, прочь из тихих уголков!
В хлысте моём - свинец!
Я пёс-пастух, я злей волков,
Я сторож и ловец.
Вот, вот он я! Лечу в листве,
На крыльях лунных грёз;
В ногах мустанга, в тетиве,
В ознобе диких роз -
Таюсь я в каждом существе,
Но что с собой принёс?
Когда невинное дитя
Болеет, день-деньской
Я штору шевелю, шутя,
Прохладною рукой -
Пусть, взоры к окнам обратя,
Поймёт - кругом покой.
О друг мой странствующий, ты
Один в чужой стране.
Не ливень хлынул с высоты,
А слёзы - верь же мне,
Я из страны твоей мечты,
Когда-то по стене
Там, источая дикий мёд,
Акация не раз
Плела из веток тёмный грот.
Я был с тобою в час
Покоя, счастья без забот...
Но солнца луч погас,
И лепестки наискосок,
Как дождик золотой,
Взлетели! Ты, и твой цветок,
И память неги той -
Всё тщетно... Мимо, на восток
Я мчусь тропой крутой.
Голоса в воздухе
Они спешат на помощь сами -
Нет сил искать, нет сил терпеть,
Но крошечными голосами
Вдруг воздух начинает петь.
Петь, петь, и волны врассыпную
Вдыхают звон согласных нот,
Когда мелодию двойную
Хор слабых горлышек ведёт.
Хор слабых горлышек над морем -
Всё выше, к свету, всех любя!
И мы душою песне вторим,
Узнав, услышав в ней себя.
Узнав себя: то соки в почках,
То голос пчёл и комаров,
То ветер ходит на носочках,
То звуки крошечных миров.
Прячущие крылья
Любовь! Любовь! Кротость твоя,
Твой образ, твой чуткий шаг
Кружат, давят, теснят меня.
Лежу, застыв. Что так? Что не так?
Явь иль сон - не знаю.
Кто я - почка? Завязь цветка?
Что за чертой? Час золотой
Иль чёрный? Радость или тоска?
Любовь! Любовь! Ты жалеешь меня!
Мольба твоя, как плеть:
«Смирись! В покорстве растворись!»
Что делать? Умереть?
О ужас холодной постели!
Как вынесу боль в груди?
«Раз - ложись!
Два - держись!
Три - вставай, уходи!»
Сердце, милое, как тяжело.
Твой грустный смертельно взгляд.
«На узкой тенистой тропе под луной
две белых стези лежат».
Где твоя? Где моя? Бирюза,
Колокольный звон:
Дин-дон-дин-дон-дин-дон!
И в почках тугих лоза.
Любовь! Любовь! О печаль души!
Как древо на склоне лет
Прячет ручей, ты прячешь меня -
Тень, укрывшая свет.
Трагический, горький излом ветвей,
В них тяжесть дождя - прими!
Нет! Бежать!
К солнцу! Вспять!
Будем снова детьми!
Станиславу Выспянскому
Я родом из другого полушария,
С островка,
Что качается в колыбели гигантского моря,
Из народа, у которого нет истории
(Так как он творит свою историю медленно и неумело,
Он возится с ней, как ребёнок с коробкой кубиков,
И так, на ощупь собирая картинку, решает эту проблему), -
Я женщина, в которой течёт заклеймённая кровь первых поселенцев,
Чьи юные силы беспорядочно бьются между собой,
Я пою тебе гимны, великий воин; я славлю твою триумфальную битву.
Моему народу не с чем бороться,
Он творил при грубом свете дня и лепил человеческую плоть неуклюжими пальцами:
Жизнь - кровь и мускулы; Смерть - спихивание под землю негодной материи.
Откуда им знать о призраках, о невидимом мире,
Что заслоняет реальность; о мраке, вытесняющем утро?
Лёгкая, мягкая вода, бегущая с гор, -
Откуда им знать о ядовитых сорняках, о гнилых и спутанных отростках?
Гобелен, сотканный из основ трагического детства,
Разрывали их глупые руки,
И печальные отсветы своей души гасил их детский смех.
Но - мёртвые - старые - о Создатель, там ты владеешь нами,
А здесь, о Создатель, мы всего лишь дети, устрашённые силой гиганта.
Ты прыгнул в могилу живым, ты боролся со Смертью,
Ты нашёл в её венах красную пульсирующую кровь,
Ты поднял Смерть на руках и показал её всем.
Твой труд ближе чем чудеса Назарянина,
Твоя битва могущественнее, чем его кроткие заповеди.
О Станислав Выспянский, человек с именем борца.
Через тысячи яростных морских миль летит наш плач и хвала тебе;
Мы говорим: «Он лежит в Польше, и Польша думает, что он мёртв;
Но он дал нам отрицание Смерти - он живёт,
И кровь его гигантского сердца пульсирует в венах красным огнём!»
Станислав Выспянский [Выспяньский] (1869-1907) - польский художник, дизайнер, поэт и драматург.
Человек с деревянной ногой
Совсем рядом с нами жил человек
С деревянной ногой и щеглёнком в зелёной клетке.
Его звали Фарки Андерсен,
Он был солдатом и эту ногу ему выдали на войне.
Мы очень жалели его,
Ведь он так хорошо улыбался,
И был такой большой, и жил в таком маленьком домике.
Когда он шагал по дороге, его нога
Не имела ровным счётом никакого значения,
Но когда он расхаживал в своём маленьком домике,
Она ужасно гремела.
И Младший Брат сказал: пусть его щеглёнок
Поёт громче всех птиц,
Чтобы он не слышал своей бедной ноги
И не чувствовал себя виноватым.
К Л.Х.Б. (1894-1915)
Вчера во сне явился ты подруге
Впервые с той поры, как умер ты.
Мы были дома. Над ручьём кусты,
Все в ягодах, клонились от натуги...
«Не трогай их!» - я крикнула в испуге,
Но медлил ты, пронзил твои черты
Луч света странный, заплясавший в круге, -
Ты наклонился, дрогнули листы...
«Хлеб мёртвого» - так звали их в округе.
Очнулась я от грохота воды,
Летящей в ночь, смывающей следы.
Где тропка сна, невидимый рубеж?
Там брат меня давно и одиноко
Ждёт с горстью диких ягод у потока...
«Се плоть моя. Сестра, возьми и ешь».
[Л.Х.Б. - Лесли Х. Бошем, младший брат Мэнсфилд, погибший во Франции во время Первой мировой войны]
Весенний ветер в Лондоне
Я мчусь, грозу в груди тая,
Вперёд, навстречу дню,
За счастьем в дальние края
Я корабли маню,
Я вызвал мир на бой, и я
Везде его гоню.
Сгоняю толпы облаков
В отары, как овец, -
Прочь, прочь из тихих уголков!
В хлысте моём - свинец!
Я пёс-пастух, я злей волков,
Я сторож и ловец.
Вот, вот он я! Лечу в листве,
На крыльях лунных грёз;
В ногах мустанга, в тетиве,
В ознобе диких роз -
Таюсь я в каждом существе,
Но что с собой принёс?
Когда невинное дитя
Болеет, день-деньской
Я штору шевелю, шутя,
Прохладною рукой -
Пусть, взоры к окнам обратя,
Поймёт - кругом покой.
О друг мой странствующий, ты
Один в чужой стране.
Не ливень хлынул с высоты,
А слёзы - верь же мне,
Я из страны твоей мечты,
Когда-то по стене
Там, источая дикий мёд,
Акация не раз
Плела из веток тёмный грот.
Я был с тобою в час
Покоя, счастья без забот...
Но солнца луч погас,
И лепестки наискосок,
Как дождик золотой,
Взлетели! Ты, и твой цветок,
И память неги той -
Всё тщетно... Мимо, на восток
Я мчусь тропой крутой.
Голоса в воздухе
Они спешат на помощь сами -
Нет сил искать, нет сил терпеть,
Но крошечными голосами
Вдруг воздух начинает петь.
Петь, петь, и волны врассыпную
Вдыхают звон согласных нот,
Когда мелодию двойную
Хор слабых горлышек ведёт.
Хор слабых горлышек над морем -
Всё выше, к свету, всех любя!
И мы душою песне вторим,
Узнав, услышав в ней себя.
Узнав себя: то соки в почках,
То голос пчёл и комаров,
То ветер ходит на носочках,
То звуки крошечных миров.
Прячущие крылья
Любовь! Любовь! Кротость твоя,
Твой образ, твой чуткий шаг
Кружат, давят, теснят меня.
Лежу, застыв. Что так? Что не так?
Явь иль сон - не знаю.
Кто я - почка? Завязь цветка?
Что за чертой? Час золотой
Иль чёрный? Радость или тоска?
Любовь! Любовь! Ты жалеешь меня!
Мольба твоя, как плеть:
«Смирись! В покорстве растворись!»
Что делать? Умереть?
О ужас холодной постели!
Как вынесу боль в груди?
«Раз - ложись!
Два - держись!
Три - вставай, уходи!»
Сердце, милое, как тяжело.
Твой грустный смертельно взгляд.
«На узкой тенистой тропе под луной
две белых стези лежат».
Где твоя? Где моя? Бирюза,
Колокольный звон:
Дин-дон-дин-дон-дин-дон!
И в почках тугих лоза.
Любовь! Любовь! О печаль души!
Как древо на склоне лет
Прячет ручей, ты прячешь меня -
Тень, укрывшая свет.
Трагический, горький излом ветвей,
В них тяжесть дождя - прими!
Нет! Бежать!
К солнцу! Вспять!
Будем снова детьми!
Станиславу Выспянскому
Я родом из другого полушария,
С островка,
Что качается в колыбели гигантского моря,
Из народа, у которого нет истории
(Так как он творит свою историю медленно и неумело,
Он возится с ней, как ребёнок с коробкой кубиков,
И так, на ощупь собирая картинку, решает эту проблему), -
Я женщина, в которой течёт заклеймённая кровь первых поселенцев,
Чьи юные силы беспорядочно бьются между собой,
Я пою тебе гимны, великий воин; я славлю твою триумфальную битву.
Моему народу не с чем бороться,
Он творил при грубом свете дня и лепил человеческую плоть неуклюжими пальцами:
Жизнь - кровь и мускулы; Смерть - спихивание под землю негодной материи.
Откуда им знать о призраках, о невидимом мире,
Что заслоняет реальность; о мраке, вытесняющем утро?
Лёгкая, мягкая вода, бегущая с гор, -
Откуда им знать о ядовитых сорняках, о гнилых и спутанных отростках?
Гобелен, сотканный из основ трагического детства,
Разрывали их глупые руки,
И печальные отсветы своей души гасил их детский смех.
Но - мёртвые - старые - о Создатель, там ты владеешь нами,
А здесь, о Создатель, мы всего лишь дети, устрашённые силой гиганта.
Ты прыгнул в могилу живым, ты боролся со Смертью,
Ты нашёл в её венах красную пульсирующую кровь,
Ты поднял Смерть на руках и показал её всем.
Твой труд ближе чем чудеса Назарянина,
Твоя битва могущественнее, чем его кроткие заповеди.
О Станислав Выспянский, человек с именем борца.
Через тысячи яростных морских миль летит наш плач и хвала тебе;
Мы говорим: «Он лежит в Польше, и Польша думает, что он мёртв;
Но он дал нам отрицание Смерти - он живёт,
И кровь его гигантского сердца пульсирует в венах красным огнём!»
Станислав Выспянский [Выспяньский] (1869-1907) - польский художник, дизайнер, поэт и драматург.
Человек с деревянной ногой
Совсем рядом с нами жил человек
С деревянной ногой и щеглёнком в зелёной клетке.
Его звали Фарки Андерсен,
Он был солдатом и эту ногу ему выдали на войне.
Мы очень жалели его,
Ведь он так хорошо улыбался,
И был такой большой, и жил в таком маленьком домике.
Когда он шагал по дороге, его нога
Не имела ровным счётом никакого значения,
Но когда он расхаживал в своём маленьком домике,
Она ужасно гремела.
И Младший Брат сказал: пусть его щеглёнок
Поёт громче всех птиц,
Чтобы он не слышал своей бедной ноги
И не чувствовал себя виноватым.