Энн Финч, графиня Уинчилси
Энн Финч, графиня Уинчилси, урожденная Кингсмилл, та самая, которую путают с Энн Конвей
Родилась в апреле 1661 года в семье сэра Уильяма Кингсмилла и Энн Хаслвуд, оба происходили из старинных могущественных семейств. Она была младшей из троих детей. Анна не знала отца, он умер, когда ей было всего 5 месяцев. В своем завещании сэр Кингсмилл выделил дочерям Бриджит и Энн такие же средства на образование, как и сыну Вильяму.
Мать уже в следующем году снова вышла замуж, родила еще одну девочку, Дороти, и вскоре умерла - в 1664 году. Контроль над состоянием покойной получил ее брат.
После смерти матери Энн и Бриджит жили в Лондоне у своей бабушки по отцовской линии, леди Кингсмилл. Бабушка судилась за наследство девочек с их дядей, братом матери, и добилась выплаты им положенных сумм. В 1672 году умерла леди Кингсмилл, и Энн и Бриджит с тех пор жили у дядюшки Хаслвуда. Обе получили прогрессивное образование, необычное для женщин того времени: греческая и римская мифология, Библия, французский и итальянский языки, история, поэзия и драма.
После смерти дяди, в 1682 году Энн стала фрейлиной Марии Моденской, супруги будущего короля Якова II. При дворе, по-видимому, у нее появился интерес к поэзии. Другие фрейлины, Сара Черчилль и Энн Киллигрю, разделяли этот интерес, но писать стихи считалось неподобающим для женщины занятием, так что Энн делилась ими только с близкими подругами.
Там же, при дворе, она познакомилась с Хениджем Финчем, будущим 5-м графом Уинчилси. После долгих и настойчивых ухаживаний они поженились в мае 1684 года.
После свадьбы Энн покинула свою должность при дворе, однако, ее муж остался придворным и занимал различные государственные должности, так что она по-прежнему участвовала в придворной жизни.
Многие ее ранние стихотворения посвящены мужу и свидетельствует о нежных чувствах, например, "Письмо к Дафнису: 2-ого апреля 1685 года". Супруг к ее творчеству относился вполне положительно.
Вскоре Яков II Стюарт взошел на трон, но его правление оказалось недолгим. В 1688 году его свергли, и королем стал Вильгельм Оранский. Новый монарх потребовал присяги, но Финчи, как и многие другие, отказались. Разумеется, граф Уинчилси потерял свою должность, да и вообще для "якобитов" настали тяжелые времена. В 1690 году он даже провел около полугода в тюрьме. В этот период Энн жила у друзей в Кенте, и именно тогда ее начала впервые серьезно донимать депрессия, от которой она регулярно страдала всю последующую жизнь. Стихотворения этого периода уже потеряли прежнюю живость и игривость.
После освобождения Хениджа его племянник Чарльз Финч предложил супругам переехать в семейное поместье Иствелл Парк в графстве Кент. Они приняли предложение и прожили в этом мирном и уединенном уголке более 25 лет.
И Хенидж, и Чарльз поощряли Энн писать стихи. Хенидж сам переписывал начисто ее стихотворения. Также она взяла новый псевдоним - "Арделия" (до того была "Арета"). Это был самый плодотворный период ее творчества.
В начале 18-го века политическая ситуация для Финчей стала более благоприятной, когда на трон взошла королева Анна, дочь Якова II. Хенидж даже баллотировался в парламент, но не преуспел в этом деле. Тем не менее, супруги покинули поместье и вернулись в Лондон.
В 1691 и 1701 гг. она издавала свои стихотворения анонимно. Она завела знакомство и дружбу с Джонатаном Свифтом и Александром Поупом, оба ее убеждали публиковаться под собственным именем. Однако, она колебалась, всё ещё опасаясь осуждения и нападок. В 1713 году вышел очередной сборник, подписанный "написано леди".
Титул графов Уинчилси супруги Финч получили в 1712 году, когда племянник Хениджа Чарльз умер бездетным. Вместе с титулом, впрочем, достались им также финансовые и юридические хлопоты.
Придворная политика тоже причиняла беспокойство. Королеве Анне в 1714 году наследовал Георг I. В 1715 году в Шотландии разразилось якобитское восстание, и супругам, как давним лоялистам Стюартов, грозили неприятности.
Многочисленные треволнения плохо отразились на здоровье графини Уинчилси. Она всегда была склонна к депрессиям, в 1715 году ее состояние сильно ухудшилось, что отражает поэзия последних лет.
Умерла она в Лондоне, в Вестминстере, в 1720 году. Ее тело, согласно ее пожеланиям, похоронили в любимом Иствелле.
Почти на сто лет о ней полностью забыли. Правда, в 1815 году Вордсворт похвалил ее произведения в своем эссе. Но прошло еще чуть ли не сто лет, прежде чем ее стихотворения переиздали. В 1903 году под редакцией Майры Рейнолдс вышло собрание сочинений "The Poems of Anne, Countess of Winchilsea", которое долгое время считалось полным. Позже были обнаружено еще 53 стихотворения.
По некоторым данным Энн Финч написала либретто к опере "Венера и Адонис", которая считается первой настоящей оперой на английском языке.
Вирджиния Вульф писала о стихотворениях леди Уинчилси в своем знаменитом эссе "Своя комната". Благодаря тому, что эссе переведено, можно прочитать на русском кое-что из ее поэзии. (Все прочие переводы, которые я нашла в интернете, либо неадекватные, либо просто скверные.
Отрывок из "Своей комнаты":
"Леди Уинчилси - я достала с полки томик. Она родилась в 1661 году, принадлежала к аристократическому роду, муж тоже происходил из знатной семьи, детей у них не было, писала стихи, а раскроешь - она вспыхивает от гнева против рабского положения женщин:
Как пали мы! В плену у образца,
От воспитанья дуры - не Творца;
Всех благ ума лишенные с рожденья,
В опеке глохнем мы, теряем разуменье;
И если ввысь поднимется одна,
Души стремлением окрылена,
Грозой объявится пред ней противник,
Надежда расцвести в сомненьи гибнет.
Ум ее отнюдь не «всепоглощающий и пламенный». Напротив - она изводит себя обидами и горечью. Человечество расколото для нее на два лагеря. Мужчины - «противник», они вселяют в нее страх и ненависть тем, что закрывают ей путь к желанному делу - писать.
Увы! лишь женщина возьмет перо,
Вмиг выскочкой ее объявят,
И никакая честь не оправдает.
Твердят: забыли мы обычай, пол,
Манеры, моды, танцы, платья, дом -
Предел и образец нам воспитанья;
Науки ж, книги, думы и писанье
Нам красоту лишь омрачат не в срок,
Поклонникам не быть у наших ног,
Меж тем блюсти порядок в доме рабском -
Вершина мастерства в искусстве дамском.
Она ободряет себя мыслью, что написанное останется неопубликованным, утешается печальной песнею:
В утеху другу пой, моя свирель,
Не ликовать тебе в лесах лавровых:
Смирись, и да сомкнутся глуше своды.
Но нет сомнений, пламя в ней бушевало бы вовсю, освободись она от страха и ненависти, не копи в душе негодования и горечи. Нет-нет да и вырвется настоящая поэзия:
Так с блекнущей парчой всегда не в лад
Непревзойденной розы дивный склад.
Критики справедливо восторгаются этим двустишием; говорят, другую пару ее строк присвоил себе Поуп:
Вдруг овладеет разумом жонкиль,
Душистый плен, и вырваться нет сил.
Невыносимо, что женщина, способная так писать, мыслями настроенная на созерцание и размышление, была доведена до гнева и горечи. А что она могла сделать? - спросила я, представив хохот и издевки, лесть приживалов, скептицизм профессионального поэта. Вероятно, заперлась в деревне, в отдельной комнате - писать, а сердце у ней разрывалось в приступах горечи или раскаяния, хотя у нее был добрейший муж и жили они душа в душу. Я говорю «вероятно», потому что мы почти ничего не знаем о леди Уинчилси. Она только страшно страдала меланхолией, и этому есть объяснение, по крайней мере в тех случаях, когда она рассказывает:
Стих высмеян, в занятии узрет
Каприз никчемный, самомненья бред.
Занятие же было самое невинное - бродить в полях и предаваться грезам:
Рука - затейница созвучий странных,
Привычные пути ей не желанны,
Так с блекнущей парчой всегда не в лад
Непревзойденной розы дивный склад.
Разумеется, если она находила в этом наслаждение, над ней могли только смеяться; и, правда, Поуп или Гей выставил ее «синим чулком с чернильным зудом». Но прежде, говорят, она посмеялась над Геем: сказала, что, судя по его «Тривии», «ему больше подходит сопровождать портшез, нежели в нем ехать». Впрочем, все это темные слухи - «неинтересные», говорят критики. Но здесь я с ними не согласна, мне хотелось бы побольше «темных слухов» о печальной леди, любившей бродить в полях и думать о необычном. Хочется представить женщину, которая так опрометчиво и неблагоразумно отвергла «порядок в доме рабском». Но она начинает заговариваться, утверждают критики. Ее талант порос бурьяном и диким шиповником. У него не было шанса показать себя во всей красе."