Четверг - стихотворение. Марие Ундер
Мандрагоровые яблоки
Беги, мой Рувим, за болото скорей
и там, на одном из пшеничных полей
ты мне мандрагоровых яблок нарви -
они вкуса крови и цвета любви.
Беги, мой Рувим, за болото скорей.
Рахиль, ох Рахиль не дает мне житья:
спесиво выпячивает острия
грудей, а глаза, как репьи, у сестры
колючи, а злые насмешки остры.
Рахиль, ох Рахиль не дает мне житья.
Как страусу, голову прятать в песок
мне впору: угодьем своим пренебрег
Иаков - под сенью граната ему
козлёнок милей, пастуху моему, -
и голову прячу, как страус, в песок.
Смоковницы крона идет ходуном,
стенаю бок о бок когда со стволом,
а смою я слезы водой из реки -
и больше не пьют из потока быки.
Смоковницы крона идет ходуном.
Беги, мой Рувим, плоть от плоти моей,
на поле за этим болотом скорей
ты мне мандрагоровых яблок нарви -
от них сладострастия пламя в крови,
и нет от бесплодия зелья верней.
***
Как от преступления сердце зашлось,
семян кориандра просыпала горсть,
метнувшись к плодам, золотым как луна,
как только завидела сына она.
Как от преступления сердце зашлось.
Зубами вонзается в яблока бок,
высасывает мандрагоровый сок,
что солон и горек, тягуч, ядовит,
но он от бесплодья ее исцелит -
и зубы вонзаются в яблока бок.
В крови ощутила желание вдруг...
Зажгла благовония ложа вокруг,
баранья над козьею шкурой - рыжа,
а сизую шкуру под низ подложа,
в крови ощутила желание вдруг.
Бежит она, кутая плечи в закат,
туда, где Иакова скулы блестят
коры молодого ореха смуглей!
По влажной траве, что до пояса ей,
бежит она, кутая плечи в закат.
Погибель её - вот и он наконец...
Как нива, колышется стадо овец
и коз, и столбом поднимается пар
от крапчатых, пестрых, пятнистых отар.
Погибель её - вот и он наконец.
Жнивьё в бороде - но огонь на губах,
волос его ссучена пряжа - но ах! -
аиром и тмином пропахла она,
а под языком слаще меда слюна...
Жнивье в бороде - но огонь на губах.
Быстры и проворны лодыжки его!
Невинно неверны глаза оттого,
что небо синело весь день в глубине.
Достанетесь ли вы хоть на ночь, но мне?
Быстры и проворны лодыжки его!
Иаков, плоды золотые вдвоем
съедим этой ночью на ложе моем!
Да будут мои поцелуи в чести
сегодня, а завтра - трава не расти.
Иаков, съедим мандрагоры вдвоем!
***
Казалось все сном, наваждением ей:
то горла, то вздрагивающих грудей
как факел касалась его борода -
и пламя металось туда и сюда.
Казалось все сном, наваждением ей.
Прильнув к роднику с ключевою водой,
пила из-под вьющейся заросли той.
Округу онагр, заревев, разбудил,
но губы от губ оторвать нету сил,
как от родника с ключевою водой.
Уже пеликанов донесся галдеж...
И подстерегает Рахиль? Ну так что ж.
Мне мужа она продала моего
за горсть мандрагоровых яблок всего.
Уже пеликанов донесся галдеж.
Рахиль перед старшей сестрою встаёт:
как ящерица искривляется рот,
глаза - капли яда, алчбою объят
ее к мандрагорам прикованный взгляд, -
Рахиль перед старшей сестрою встаёт.
***
Иаков, твой сон в мою душу запал:
сложив из камней изголовье, ты спал,
а с неба на землю и в небо с земли
по лестнице ангелы Божии шли,
и Ягве детей твоих благословлял.
Звезда за звездой догорели дотла -
тем крепче тенета объятий сплела!
Уже над осокой тигровый свой глаз,
чтоб нас разлучить, солнце пялит на нас.
Звезда за звездой догорели дотла.
Под палевой неопалимой луной
шатер словно слиток сиял золотой,
и тень в отдаленье мелькала, и вдруг
шагов раздавался крадущихся звук
под палевой неопалимой луной.
Красива Рахиль, высока и стройна,
но пламенем ревности обожжена:
тебя на одну только ночь уступить
пришлось - и сегодня за это убить
сестру свою Лию готова она.
Иаков, твой сон в мою душу запал:
сложив из камней изголовье, ты спал,
а с неба на землю и в небо с земли
по лестнице ангелы Божии шли,
и Ягве детей твоих благословлял.
Перевод Л. Королёва
Пост в сообществе о биографии Марие Ундер: http://fem-books.livejournal.com/818470.html
Беги, мой Рувим, за болото скорей
и там, на одном из пшеничных полей
ты мне мандрагоровых яблок нарви -
они вкуса крови и цвета любви.
Беги, мой Рувим, за болото скорей.
Рахиль, ох Рахиль не дает мне житья:
спесиво выпячивает острия
грудей, а глаза, как репьи, у сестры
колючи, а злые насмешки остры.
Рахиль, ох Рахиль не дает мне житья.
Как страусу, голову прятать в песок
мне впору: угодьем своим пренебрег
Иаков - под сенью граната ему
козлёнок милей, пастуху моему, -
и голову прячу, как страус, в песок.
Смоковницы крона идет ходуном,
стенаю бок о бок когда со стволом,
а смою я слезы водой из реки -
и больше не пьют из потока быки.
Смоковницы крона идет ходуном.
Беги, мой Рувим, плоть от плоти моей,
на поле за этим болотом скорей
ты мне мандрагоровых яблок нарви -
от них сладострастия пламя в крови,
и нет от бесплодия зелья верней.
***
Как от преступления сердце зашлось,
семян кориандра просыпала горсть,
метнувшись к плодам, золотым как луна,
как только завидела сына она.
Как от преступления сердце зашлось.
Зубами вонзается в яблока бок,
высасывает мандрагоровый сок,
что солон и горек, тягуч, ядовит,
но он от бесплодья ее исцелит -
и зубы вонзаются в яблока бок.
В крови ощутила желание вдруг...
Зажгла благовония ложа вокруг,
баранья над козьею шкурой - рыжа,
а сизую шкуру под низ подложа,
в крови ощутила желание вдруг.
Бежит она, кутая плечи в закат,
туда, где Иакова скулы блестят
коры молодого ореха смуглей!
По влажной траве, что до пояса ей,
бежит она, кутая плечи в закат.
Погибель её - вот и он наконец...
Как нива, колышется стадо овец
и коз, и столбом поднимается пар
от крапчатых, пестрых, пятнистых отар.
Погибель её - вот и он наконец.
Жнивьё в бороде - но огонь на губах,
волос его ссучена пряжа - но ах! -
аиром и тмином пропахла она,
а под языком слаще меда слюна...
Жнивье в бороде - но огонь на губах.
Быстры и проворны лодыжки его!
Невинно неверны глаза оттого,
что небо синело весь день в глубине.
Достанетесь ли вы хоть на ночь, но мне?
Быстры и проворны лодыжки его!
Иаков, плоды золотые вдвоем
съедим этой ночью на ложе моем!
Да будут мои поцелуи в чести
сегодня, а завтра - трава не расти.
Иаков, съедим мандрагоры вдвоем!
***
Казалось все сном, наваждением ей:
то горла, то вздрагивающих грудей
как факел касалась его борода -
и пламя металось туда и сюда.
Казалось все сном, наваждением ей.
Прильнув к роднику с ключевою водой,
пила из-под вьющейся заросли той.
Округу онагр, заревев, разбудил,
но губы от губ оторвать нету сил,
как от родника с ключевою водой.
Уже пеликанов донесся галдеж...
И подстерегает Рахиль? Ну так что ж.
Мне мужа она продала моего
за горсть мандрагоровых яблок всего.
Уже пеликанов донесся галдеж.
Рахиль перед старшей сестрою встаёт:
как ящерица искривляется рот,
глаза - капли яда, алчбою объят
ее к мандрагорам прикованный взгляд, -
Рахиль перед старшей сестрою встаёт.
***
Иаков, твой сон в мою душу запал:
сложив из камней изголовье, ты спал,
а с неба на землю и в небо с земли
по лестнице ангелы Божии шли,
и Ягве детей твоих благословлял.
Звезда за звездой догорели дотла -
тем крепче тенета объятий сплела!
Уже над осокой тигровый свой глаз,
чтоб нас разлучить, солнце пялит на нас.
Звезда за звездой догорели дотла.
Под палевой неопалимой луной
шатер словно слиток сиял золотой,
и тень в отдаленье мелькала, и вдруг
шагов раздавался крадущихся звук
под палевой неопалимой луной.
Красива Рахиль, высока и стройна,
но пламенем ревности обожжена:
тебя на одну только ночь уступить
пришлось - и сегодня за это убить
сестру свою Лию готова она.
Иаков, твой сон в мою душу запал:
сложив из камней изголовье, ты спал,
а с неба на землю и в небо с земли
по лестнице ангелы Божии шли,
и Ягве детей твоих благословлял.
Перевод Л. Королёва
Пост в сообществе о биографии Марие Ундер: http://fem-books.livejournal.com/818470.html