Мария Михайлова, интервью

[svarti]

Отдельный интерес у меня вызывает женская литература, писательницы, которые всегда маргинальны; это только в последнее время женские имена стоят наравне с мужскими, и сейчас уже мало кто позволит себе говорить - дамское рукоделие. Хотя все равно говорят. Если хотят похвалить, говорят: крепкая мужская проза, женщина с крепким мужским почерком. Если мужское - то это качество неоспоримое, а если женское - это что-то дряблое, вялое и т. д. И в советское время нивелировалось женское литературное «я», вернее, его никак не выделяли. И в 1990-е годы я занялась женской литературой во многом из-за того, что остро чувствовала чью-то обойденность, несправедливость. Я обратилась к женщинам, потому что эта несправедливость меня ранила. То же касается и второразрядных писателей, ведь часто в литературе огромную роль играет случай. Нужно найти себе место, оказаться рядом с кем-то, войти в какую-то тенденцию, угадать имидж - у меня даже есть статья о поисках имиджа, о том, как литераторы в начале Серебряного века пытались найти свой имидж. Слово такое не употреблялось, имеется в виду облик - как сермяжность у Горького. Он задал этот тренд: сапоги, окание, будто бы ходил по всей Руси, хотя ходил всего три месяца, а ощущение, что по меньшей мере пять лет провел с босяками. Есть такой писатель, Николай Никандров, я им занимаюсь и много издаю: он читал всех модернистов, но никогда никому об этом не говорил, утверждал, что вообще книг не читает. Потому что это было востребовано - что-то такое, от сохи.
https://gorky.media/intervyu/u-menya-vsegda-bylo-chuvstvo-boli-za-otodvinutyh-v-ten-literatorov/

https://ru.wikipedia.org/wiki/Михайлова,_Мария_Викторовна