Иран: Жале Исфахани
Жале Солтани (Исфахани)родилась в 1921 году в семье землевладельца. По требованию отца девочку назвали Этель - в честь англичанки-медсестры, выходившей его в военном госпитале. Мать согласилась для виду, но всегда называла дочь Жале, что означает «капельки росы».
О, там была явно незаурядная мама! Моя родственница ходила на поэтический вечер Жале в Кисловодске, и там поэтесса с юмором рассказывала, как отец подыскал ей жениха - своего же племянника. Пора, шестнадцать лет девице. Всё договорено, в определённый день должны прийти сваты. Но мама отлично понимала, чего стоит этот замечательный претендент, и спрятала Жале в сундук. Сидят, разговаривают, пьют чай. Отец:
- Ну, зовите же невесту!
Невесты нет.
- Да приведите её скорее!
Невесты нет. Папаша сам бросается искать непокорное дитя по всему дому. Мама, ядовито:
- Ты ещё в сундуке посмотри...
- Почему в сундуке?
- Потому что от таких женихов только в сундуке прятаться.
В отдалении слышен топот убегающих сватов. Свадьба отменяется! Жале благополучно заканчивает колледж - тоже вопреки воле отца, но по настоянию матери. Устраивается работать в банк. Читает свои стихи, издаётся, выступает на Первом конгрессе иранских литераторов - единственная женщина во всём собрании. И в том же году встречает мужчину своей мечты. Шамсаддин Бади был лётчик, экономист, коммунист и наконец - просто красавец. Жале сама симпатизировала коммунизму и была не в восторге от шахского режима, отец (а что ему оставалось?) дал согласие, поженились... А на следующий год покинули Иран. Начались аресты, казни оппозиции, а СССР пока ещё давал приют коммунистам разных стран. Семья обосновалась в Баку, там родился первый сын, Жале с головой окунулась в литературную деятельность, освоила сначала азербайджанский, а потом и русский. Затем семья переехала в Москву, где появился на свет младший сын Мехрдад (Марк), впоследствии известный джазовый певец, первый исполнитель роли Иисуса в советской постановку Jesus Christ Superstar. И у Жале, и у Шамсаддина карьеры, что называется, сложились. Он стал известным иранистом, она защитила диссертацию по персидской литературе, издала более двадцати книг. Кстати, оказалась единственной в Союзе писателей СССР негражданкой СССР, о чём с иронией упоминала.
Но наступил 1978 год, шаха Реза Пехлеви свергли, и Шамсаддин Бади просто взял и вернулся в Иран. Жена и дети только что в ногах у него не валялись, умоляя не быть идеалистом, но если человек идеалист, он не в состоянии перестать. Вернулся, на родине уже свирепствует Хомейни, идут аресты, скрывался какое-то время по друзьям, потом пошёл через границу пешком - ему было за шестьдесят... В Европу (в Болгарию) Бади попал лишь через два года, уже тяжело больным. Сын привёз его в Москву, но лечение и в Советсвком Союзе, и за границей помогло только временно. Шамс Бади умер.
Последние годы Жале провела в Лондоне, с семьёй старшего сына. Умерла она в 2007 году. К творчеству иранской поэтессы я часто встречала скептическое отношение, оценки колебались от «кошмарная конъюнктурщина» до «неплохо, но уж слишком затянуто». И вот в чём природа этой затянутости: ушлые переводчики прибавляли к стихотворениям Жале по куплету-по два, а то и побольше - платили-то построчно. Освоив русский в достаточной мере, Жале таких вольностей уже не допускала. Некоторые её стихи перекочевали в мою записную книжку, откуда я в смиренной надежде, что сообществу понравится, их и перепечатываю.
Мираж
Ты ли это, ты ли это предо мной,
Иль сверкающее солнце предо мной?
Это я перед тобою - дай ответ -
иль колеблющийся чей-то силуэт?
Мы молчанием друг с другом говорим,
Или это опьяненья сладкий дым?
Это кубка пламенеющего звон
Или это только сказка, только сон?
Отвечай мне: это лютни нежный зов,
Революции ли это трубный рёв?
Радость скрытая и тайная печаль,
Горе, жажда, пытка лютая сама ль?
Это степь, где выжжен каждый стебелёк,
Или бурный сокрушающий поток?
Не томи же. Ты когда ответ мне дашь:
Это, чёрт возьми, любовь или мираж?
Перевод Риммы Казаковой
* * *
Благодарю вас, тайные печали,
Прощальных слов
непоправимый звук,
и вас, в тумане спрятанные дали,
боль ожиданья, горести разлук.
Тревожной жизни каждое мгновенье,
всё, от чего страдаю и горю,
порывы сердца,
крови нетерпенье
и трудную судьбу благодарю.
Благодарю всё то, что стало светом
в стихах моих, как отблеск наших лет...
Как будут петь счастливые?
Об этом
пускай расскажет завтрашний поэт.
Перевод М. Павловой
* * *
Потрясена
Издёвкою судьбы.
Вчера была,
Сегодня нет её...
То тело -
Лепесток цветка,
То знанье,
Что и день и ночь копилось,
Сгорело вмиг,
Бесцветным стало пеплом...
И всё ж ты
Остаёшься победившей -
Неугасима жизнь,
И жарче разгорается огонь...
Перевод Бежана Бади