Франция: Азалаида и другие
И ещё несколько окситанских поэтесс.
Азалаида/Азалаис де Поркайрагес [Azalaïs de Porcairagues] - знатная дама из Лангедока конца XII века, то есть, современница поэта Рэмбаута д'Ауренга, о котором можно прочесть в предыдущем посте. Существует предположение, что Азалаиду он воспевал в стихах под сеньялем [поэтическим прозвищем] Жонглёр. Единственное дошедшее до нас её стихотворение, в котором поэтесса обнаруживает знание античной литературы, обращено к Рэмбауту.
* * *
Вот и зимняя пора -
Грязь, и снег, и ветер злющий.
Птичья песенка с утра
Не звенит над сонной пущей.
Ветки хрупки - знай ломай!
Где ты, наш зеленый май?
Смолк под кущей благовонной
Соловей неугомонный...
Но сознать давно пора -
Мне безделицею сущей
Стали снежные ветра,
Да и сам наш май цветущий.
Нет, Ауренги дальний край,
Слов теченья не сбивай
И покой, мной обретенный,
Не смущай мечтой бессонной!
Донны - всех безумней донн,
Если сердце им избрало
Тех, кто властью облечен
Выше скромного вассала.
Мысль Овидия проста:
Власть и нежность - не чета.
Я смеюсь над чванной донной,
Только титулом плененной.
Друг мой - прост, таких имен
Слава звонкая бежала,
Но зато мне предан он,
Ревность мне не кажет жала.
И чисты его уста,
Все в нем - честь и прямота.
Свет любви, во мне зажженный,
Замутит ли лжец прожженный?
Милый друг! Любовь свою
Вам навек по доброй воле
Вместе с сердцем отдаю -
Только с сердцем, но не боле!
Разве клятва не свята,
Коль у вас, мой друг, взята?
В час, свиданьем озаренный,
Честь мне ваша - обороной!
Вам же, Бельвезерский двор,
И Ауренги град счастливый,
И Прованс, и сам сеньор,
И друзья, что ныне живы, -
Всем - «прости»! И вам, места,
Где зажглась моя мечта
Пред душою изумленной -
И навеки опаленной...
Мой жонглер! Теперь туда,
Где, мудра, мила, проста,
Правит Донна всей Нарбонной.
К ней спеши с моей кансоной!
Упоминаемая Донна - очевидно, Эрменгарда, "виконтесса Нарбонская (1143-1192), которую современники характеризуют как женщину одинаково способную предводительствовать в военной экспедиции и принимать участие в обсуждении государственных дел. Ее часто выбирали арбитром в спорах между феодалами; она покровительствовала поэтам, и они воспевали ее достоинства". [цит. по БВЛ, "Трубадуры, миннезингеры, ваганты"].
Кастеллоза [Castelloza] - "Дона Кастеллоза родом была знатная дама из Оверни, жена Тюрка де Мейронна. И полюбила она эн Армана де Бреона и кансоны слагала в его честь. То была дама полная веселья, весьма сведущая в законах вежества и прекрасная лицом," - вот и всё, что рассказывают нам жизнеописания трубадуров. Имя неизвестно: Кастеллоза означает хозяйка замка. Единственное дошедшее до нас стихотворение обращено к сопернице, чей сеньяль - Самая Лучшая.
* * *
Зачем пою? Встает за песней вслед
Любовный бред,
Томит бесплодный зной
Мечты больной,
Лишь муки умножая.
Удел и так мой зол,
Судьбины произвол
Меня и так извел...
Нет! Извелась сама я.
А вы, мой друг, плохой вы сердцевед,
Любви примет,
Сдружившейся со мной
Тоски немой
Во мне не замечая.
Всеобщий же глагол
Вас бессердечным счел:
Хоть бы приветил, мол,
Несчастной сострадая.
Но я верна вам до скончанья лет
И чту обет
(Хоть данный мной одной!),
Свой долг святой
Безропотно свершая.
Вас древний род возвел
На знатности престол,
Мою ж любовь отмел, -
Для вас не столь знатна я.
Вы для меня затмили целый свет, -
Отказа нет
Для вас ни в чем от той,
Кто день-деньской
Все ждет, изнемогая,
Чтоб ожил тихий дол
И вестник ваш прибрел
Иль пыль клубами взмел
Скакун ваш, подлетая.
Украв перчатку, милый мне предмет,
У вас, мой свет,
Но потеряв покой,
Своей рукой
Ее вам отдала я, -
Хоть грех мой не тяжел,
Но он бы вас подвел,
Коль ревности укол
Не стерпит... та, другая...
Гласят заметы стольких зим и лет:
Совсем не след,
Чтоб к донне сам герой
Ходил с мольбой.
Коль, время выжидая,
Сперва бы сети сплел,
С ума бы донну свел,
То в плен не он бы шел -
Спесивица младая!
Ты б к Самой Лучшей шел
И песню спел, посол,
Как некто предпочел
Мне ту, с кем не чета я.
Друг Славы! Мир не гол
Для тех, кто зло из зол -
В вас холодность обрел,
Но страстью расцветая!
Мария де Вентадорн [Maria de Ventadorn] - одна из трёх дочерей виконта Раймона Туренского, которые, по утверждению знаменитого Бертрана де Борна, "наделены были всей земною красотой". Её муж, граф Эбль, владел городом Вентадорн. У него была дочь от первого брака, а от Марии родились сын Эбль и дочь Аликс. Марию часто выбирали судьёй в поэтических прениях (тенсонах), но любила она в них и участвовать. Сохранилась тенсона с известным трубадуром духовного звания Ги д'Юсселем на тему неравенства любящих в любви. С точки зрения Марии, подчинён мужчина.
* * *
- Ужель, Ги д’Юссель, вы сполна
Стихи отказались слагать?
Вольны вы молчать, но вольна
И я к вам в тенсоне воззвать!
В мире любви вы немалый знаток -
Этот знаток мне ответить бы мог:
Есть ли для любящих общий закон,
Донну и друга равняет ли он?
- Хоть, донна Мария, должна
Виола моя отзвучать,
Но, раз вам тенсона нужна,
Возьмусь я за пенье опять:
Как бы у донны был род ни высок,
Он для господства в любви - не предлог!
С донной, - отвечу вам, - друг уравнен,
Если и в низкой он доле рожден.
- Ги, вовсе не тем, что знатна,
Должна она славу стяжать,
А тем лишь, что донна она,
Что может любовь даровать.
Тот, кто по донне тоской изнемог,
Должен прийти к ней с мольбой на порог,
Чтобы любовью он был одарен
Не потому, что он знатный барон.
- Но, донна, одна сторона
Не ниже другой ни на пядь:
И донна, коли влюблена,
Должна о любви умолять.
В чем же тут другу от равенства прок:
Он ее славит, она же - молчок!
Нет уж! Коль был ты в любви предпочтен,
Значит, тобой и почет заслужён!
- Ги, в чем тогда клятве цена?
Зачем же колени склонять
И славить на все времена
Владычицы разум и стать,
После ж не помнить, чуть выдержав срок,
Как он пред донной валялся у ног!
Тот же и взял свою донну в полон,
Кто, как вассал, к ней ходил на поклон...
- Нет, донна! Коль та не склонна
Его своим ровней считать,
Зачем же любовь призвана
Сердца воедино сливать?
Вот и тенсоны стал ясен итог.
Донна - не донна, коль ей невдомек:
Равенство любящих - высший закон,
Только любовью и держится он.
Клара Андузская/д'Андузе [Clara d'Anduza] (первая треть XIII века). Сохранилось единственное стихотворение. "Дама из Андузы" упоминается в "Жизнеописаниях трубадуров" как возлюбленная Ука де Сен-Сира, жонглёра, трубадура и учёного-грамматиста. Традиционно считается, что это Клара, хотя наверное сказать никто не может.
Заботами наветчиков моих,
Гонителей всей прелести земной,
Гнев и тоска владеют нынче мной
Взамен надежд и радостей былых.
Жестокие и низкие созданья
Вас отдалить успели от меня,
И я томлюсь, в груди своей храня
Боль смертных мук, огонь негодованья.
Но толков я не побоюсь людских.
Моя любовь - вот гордый вызов мой.
Вы жизнь моя, мне жизни нет иной, -
Возможно ли, чтоб голос сердца стих?
Кто хвалит вас, тому почета дань я
Спешу воздать, превыше всех ценя.
Зато вскиплю, зато невзвижу дня,
Промолви кто словечко в порицанье.
Пусть тяжко мне, пускай удел мой лих,
Но сердце чтит закон любви одной, -
Поверьте же, я никакой ценой
Не повторю другому слов таких.
Есть у меня заветное желанье:
Счастливого хочу дождаться дня -
Постылых ласк угрозу отстрани,
Себя навек отдать вам в обладанье.
Вот, милый друг, и все мои писанья -
Примите их, за краткость не браня:
Любви тесна литых стихов броня,
И под напев не подогнать рыданье.
Азалаида/Азалаис де Поркайрагес [Azalaïs de Porcairagues] - знатная дама из Лангедока конца XII века, то есть, современница поэта Рэмбаута д'Ауренга, о котором можно прочесть в предыдущем посте. Существует предположение, что Азалаиду он воспевал в стихах под сеньялем [поэтическим прозвищем] Жонглёр. Единственное дошедшее до нас её стихотворение, в котором поэтесса обнаруживает знание античной литературы, обращено к Рэмбауту.
* * *
Вот и зимняя пора -
Грязь, и снег, и ветер злющий.
Птичья песенка с утра
Не звенит над сонной пущей.
Ветки хрупки - знай ломай!
Где ты, наш зеленый май?
Смолк под кущей благовонной
Соловей неугомонный...
Но сознать давно пора -
Мне безделицею сущей
Стали снежные ветра,
Да и сам наш май цветущий.
Нет, Ауренги дальний край,
Слов теченья не сбивай
И покой, мной обретенный,
Не смущай мечтой бессонной!
Донны - всех безумней донн,
Если сердце им избрало
Тех, кто властью облечен
Выше скромного вассала.
Мысль Овидия проста:
Власть и нежность - не чета.
Я смеюсь над чванной донной,
Только титулом плененной.
Друг мой - прост, таких имен
Слава звонкая бежала,
Но зато мне предан он,
Ревность мне не кажет жала.
И чисты его уста,
Все в нем - честь и прямота.
Свет любви, во мне зажженный,
Замутит ли лжец прожженный?
Милый друг! Любовь свою
Вам навек по доброй воле
Вместе с сердцем отдаю -
Только с сердцем, но не боле!
Разве клятва не свята,
Коль у вас, мой друг, взята?
В час, свиданьем озаренный,
Честь мне ваша - обороной!
Вам же, Бельвезерский двор,
И Ауренги град счастливый,
И Прованс, и сам сеньор,
И друзья, что ныне живы, -
Всем - «прости»! И вам, места,
Где зажглась моя мечта
Пред душою изумленной -
И навеки опаленной...
Мой жонглер! Теперь туда,
Где, мудра, мила, проста,
Правит Донна всей Нарбонной.
К ней спеши с моей кансоной!
Упоминаемая Донна - очевидно, Эрменгарда, "виконтесса Нарбонская (1143-1192), которую современники характеризуют как женщину одинаково способную предводительствовать в военной экспедиции и принимать участие в обсуждении государственных дел. Ее часто выбирали арбитром в спорах между феодалами; она покровительствовала поэтам, и они воспевали ее достоинства". [цит. по БВЛ, "Трубадуры, миннезингеры, ваганты"].
Кастеллоза [Castelloza] - "Дона Кастеллоза родом была знатная дама из Оверни, жена Тюрка де Мейронна. И полюбила она эн Армана де Бреона и кансоны слагала в его честь. То была дама полная веселья, весьма сведущая в законах вежества и прекрасная лицом," - вот и всё, что рассказывают нам жизнеописания трубадуров. Имя неизвестно: Кастеллоза означает хозяйка замка. Единственное дошедшее до нас стихотворение обращено к сопернице, чей сеньяль - Самая Лучшая.
* * *
Зачем пою? Встает за песней вслед
Любовный бред,
Томит бесплодный зной
Мечты больной,
Лишь муки умножая.
Удел и так мой зол,
Судьбины произвол
Меня и так извел...
Нет! Извелась сама я.
А вы, мой друг, плохой вы сердцевед,
Любви примет,
Сдружившейся со мной
Тоски немой
Во мне не замечая.
Всеобщий же глагол
Вас бессердечным счел:
Хоть бы приветил, мол,
Несчастной сострадая.
Но я верна вам до скончанья лет
И чту обет
(Хоть данный мной одной!),
Свой долг святой
Безропотно свершая.
Вас древний род возвел
На знатности престол,
Мою ж любовь отмел, -
Для вас не столь знатна я.
Вы для меня затмили целый свет, -
Отказа нет
Для вас ни в чем от той,
Кто день-деньской
Все ждет, изнемогая,
Чтоб ожил тихий дол
И вестник ваш прибрел
Иль пыль клубами взмел
Скакун ваш, подлетая.
Украв перчатку, милый мне предмет,
У вас, мой свет,
Но потеряв покой,
Своей рукой
Ее вам отдала я, -
Хоть грех мой не тяжел,
Но он бы вас подвел,
Коль ревности укол
Не стерпит... та, другая...
Гласят заметы стольких зим и лет:
Совсем не след,
Чтоб к донне сам герой
Ходил с мольбой.
Коль, время выжидая,
Сперва бы сети сплел,
С ума бы донну свел,
То в плен не он бы шел -
Спесивица младая!
Ты б к Самой Лучшей шел
И песню спел, посол,
Как некто предпочел
Мне ту, с кем не чета я.
Друг Славы! Мир не гол
Для тех, кто зло из зол -
В вас холодность обрел,
Но страстью расцветая!
Мария де Вентадорн [Maria de Ventadorn] - одна из трёх дочерей виконта Раймона Туренского, которые, по утверждению знаменитого Бертрана де Борна, "наделены были всей земною красотой". Её муж, граф Эбль, владел городом Вентадорн. У него была дочь от первого брака, а от Марии родились сын Эбль и дочь Аликс. Марию часто выбирали судьёй в поэтических прениях (тенсонах), но любила она в них и участвовать. Сохранилась тенсона с известным трубадуром духовного звания Ги д'Юсселем на тему неравенства любящих в любви. С точки зрения Марии, подчинён мужчина.
* * *
- Ужель, Ги д’Юссель, вы сполна
Стихи отказались слагать?
Вольны вы молчать, но вольна
И я к вам в тенсоне воззвать!
В мире любви вы немалый знаток -
Этот знаток мне ответить бы мог:
Есть ли для любящих общий закон,
Донну и друга равняет ли он?
- Хоть, донна Мария, должна
Виола моя отзвучать,
Но, раз вам тенсона нужна,
Возьмусь я за пенье опять:
Как бы у донны был род ни высок,
Он для господства в любви - не предлог!
С донной, - отвечу вам, - друг уравнен,
Если и в низкой он доле рожден.
- Ги, вовсе не тем, что знатна,
Должна она славу стяжать,
А тем лишь, что донна она,
Что может любовь даровать.
Тот, кто по донне тоской изнемог,
Должен прийти к ней с мольбой на порог,
Чтобы любовью он был одарен
Не потому, что он знатный барон.
- Но, донна, одна сторона
Не ниже другой ни на пядь:
И донна, коли влюблена,
Должна о любви умолять.
В чем же тут другу от равенства прок:
Он ее славит, она же - молчок!
Нет уж! Коль был ты в любви предпочтен,
Значит, тобой и почет заслужён!
- Ги, в чем тогда клятве цена?
Зачем же колени склонять
И славить на все времена
Владычицы разум и стать,
После ж не помнить, чуть выдержав срок,
Как он пред донной валялся у ног!
Тот же и взял свою донну в полон,
Кто, как вассал, к ней ходил на поклон...
- Нет, донна! Коль та не склонна
Его своим ровней считать,
Зачем же любовь призвана
Сердца воедино сливать?
Вот и тенсоны стал ясен итог.
Донна - не донна, коль ей невдомек:
Равенство любящих - высший закон,
Только любовью и держится он.
Клара Андузская/д'Андузе [Clara d'Anduza] (первая треть XIII века). Сохранилось единственное стихотворение. "Дама из Андузы" упоминается в "Жизнеописаниях трубадуров" как возлюбленная Ука де Сен-Сира, жонглёра, трубадура и учёного-грамматиста. Традиционно считается, что это Клара, хотя наверное сказать никто не может.
Заботами наветчиков моих,
Гонителей всей прелести земной,
Гнев и тоска владеют нынче мной
Взамен надежд и радостей былых.
Жестокие и низкие созданья
Вас отдалить успели от меня,
И я томлюсь, в груди своей храня
Боль смертных мук, огонь негодованья.
Но толков я не побоюсь людских.
Моя любовь - вот гордый вызов мой.
Вы жизнь моя, мне жизни нет иной, -
Возможно ли, чтоб голос сердца стих?
Кто хвалит вас, тому почета дань я
Спешу воздать, превыше всех ценя.
Зато вскиплю, зато невзвижу дня,
Промолви кто словечко в порицанье.
Пусть тяжко мне, пускай удел мой лих,
Но сердце чтит закон любви одной, -
Поверьте же, я никакой ценой
Не повторю другому слов таких.
Есть у меня заветное желанье:
Счастливого хочу дождаться дня -
Постылых ласк угрозу отстрани,
Себя навек отдать вам в обладанье.
Вот, милый друг, и все мои писанья -
Примите их, за краткость не браня:
Любви тесна литых стихов броня,
И под напев не подогнать рыданье.