Ужасная сделка, которую нам, к сожалению, приходится заключать (перевод)
Оригинал взят у aprilegirl в Ужасная сделка, которую нам, к сожалению, приходится заключать (перевод)
The Terrible Bargain We Have Regretfully Struck
by Melissa McEwan
Несмотря на репутацию феминисток в целом и в противовес моей собственной репутации, созданной за пять лет публичных высказываний, я не мужененавистница.
Если бы я играла по правилам мизогинистов, особенно это касается правила, согласно которому достаточно всего одной женщины, совершившей всего один Подлый или Лживый или Невежливый или Противозаконный или любой иной Плохой Поступок, чтобы оправдать ненависть ко всем женщинам, у меня было бы множество оправданий для того, чтобы ненавидеть мужчин, если бы у меня была склонность делать нечто подобное.
Большая часть из приходящих мне угрожающих писем ненависти исходит от мужчин. Большинством яростных троллей, вызывающих проблемы, всегда были мужчины. Меня освистывали и обзывали коровой из движущихся транспортных средств бесчисленное множество раз, и подвергали другим формам уличных домогательств, и сексуально притесняли на работе, и всегда это делали мужчины. Я подвергалась нападениям сексуального характера, которые включали в себя изнасилование, попытку изнасилования, нежелательные прикосновения к моей груди, ягодицам и/или гениталиям, поглаживания без моего согласия в публичном транспорте, и непристойное обнажение - от множества людей на протяжении всей моей жизни, от знакомых и незнакомцев, всегда мужчин.
Но я не ненавижу мужчин, потому что я играю по другим правилам. На самом деле в этом мире существуют мужчины, которых я довольно сильно люблю.
Также в этом мире существуют мужчины, о которых я могла бы сказать, что ненавижу их, или что-то вроде того, мужчины, к которым я отношусь с нескрываемым презрением, но не потому, что они мужчины.
Нет, я не ненавижу мужчин.
Однако, будет справедливым сказать, что мне нелегко им доверять.
Моё недоверие не является, как можно было бы предположить, результатом насильственных актов, совершенных над моим телом, или жестоких унижений, совершенных над моим чувством собственного достоинства. Оно является порождением множества повседневных предательств, которыми отмечено каждое моё взаимоотношение с мужчиной - случайная шутка о насилии, использование оскорбительных обращений к женщинам, небрежная демонизация женственности в каждодневных разговорах, обвинения в чрезмерной реакции, закатывание глаз и раздражённые вздохи в ответ на вежливые просьбы о неиспользовании мизогинистичных эпитетов или использовании вне-гендерного языка.
Существуют коварные предположения, руководящие нашими взаимодействиями - например, предположение, что выделение меня как исключение будет принято мною как комплимент ("ты не такая, как другие женщины"), и предположение, что я их союзник в борьбе с определёнными типами женщин. Конечно, мы все согласимся, что Бритни Спирс это грязная шлюха, которая не заслуживает ничего, кроме непрерывного потока мизогинистического яда при любом упоминании её имени, не так ли? На меня постоянно едва уловимо надавливают, чтобы я отказалась от моих принципов для того, чтобы осудить ту женщину, или эту женщину. Словно я никогда не догадаюсь, что всегда есть оправдание для того, чтобы дать волю мизогинии, чтобы возненавидеть женщину так, как ненавидят только женщин. Меня призывают присоединиться к жестокому веселью, а когда я отказываюсь, мишень внезапно оказывается на моей спине. Такие дела.
Шутки о женщнах, о женах, о матерях, о подрастающих дочерях, о женщинах-боссах. Их рассказывают в моём присутствии мужчины, которым полагается заботиться обо мне, только для того, чтобы разозлить меня, как будто бы я должна находить забавным напоминание о моём второстепенном статусе. Мне положено игнорировать эту тактику травли, то, что мужчины, рассказывающие такие шутки, получают удовольствие главным образом из понимания, что они расстраивают меня, злят меня, обижают меня. Они рассказывают их, и я могу смеяться, и таким образом они могут почувствовать себя выше меня, или я могу не смеяться, и таким образом они могут почувствовать себя выше меня. Орёл - выигрывают они, решка - проигрываю я. Меня используют как подпорку в непрерывной игре патриархального позёрства, а затем от меня ожидают, что я поверю когда некоторые из мужчин, которым нравится этот спорт (в котором я - их пешка), говорят мне "я люблю тебя". Я люблю тебя, моя дочь. Я люблю тебя, моя племянница. Я люблю тебя, моя подруга. Мне положено верить этим словам.
Время от времен эти мужчины - интеллигентные мужчины, умные мужчины, заинтересованные мужчины - настаивают на игре в адвоката дьявола, жаждут дебатов по некоторым аспектам феминистской теории, или репродуктивным правам, или другим темам, которые обычно подаются под заголовком Женские Вопросы. Эти интеллегентные, умные, заинтересованные мужчины хотят бесконечно испытывать на прочность мои доказательства, хотят бороться по поводу деталей, хотят спорить из спортивного интереса - и они интересуются, эти интеллигентные, умные, заинтересованные мужчины, почему мой голос продолжает повышаться и почему моё лицо краснеет и почему после часа борьбы горячие слёзы жгут уголки моих глаз. Почему ты принимаешь эти вещи так близко к сердцу? спрашивают интеллигентные, умные, заинтересованные мужчины, которые никогда не думали о том, что содержание этого абстрактного упражнения, приносящего им столько удовольствия, и есть моя жизнь.
У них вызывает недоумение моя ярость по поводу того, что мой жизненный опыт не считается более значимым, чем самоуверенные заявления мужчин, проводящих время в неформальных наблюдениях, словно женский мир это экзотическое место, которое предоставляет собой великолепный материал для этнографа-любителя. И надменно отклоняется моё утверждение о том, что наблюдение со стороны не делает кого-то более объективным, а всего лишь предоставляет другую точку зрения.
Я слышу постоянные, утомительные высказывания о сходстве опытов мужчин и женщин, агрессивные утверждения о том, что женщины тоже рассматривают привлекательных мужчин как объекты! что женщины тоже иногда щипают мужчин за задницы! что от мужчин тоже ожидается, что они будут выглядеть на работе определенным образом! что женщины тоже насилуют! и прочие сравнения, удобные и глупые, которые игнорируют институциональные неравенства в которых X редко равен Y. Я слышу страдальческие вздохи, встречающие каждую попытку выявить сексизм и опровергнуть идею о том, что такие оскорбления, каким бы мрачными они не казались, не являются столь же жестокими.
Я слышу стереотипы - о, многочисленные стереотипы! - о женщинах, не обо мне, конечно же, но о других женщинах, о женщинах с их плохим вождением, их неослабевающей страстью к покупкам, их ПМС, их отвратительным тщеславием, их неспособностью замолчать, их отсутствием интереса к Важным Вещам и их попытками захомутать мужчину и забеременеть обманом, и их ложными объявлениями в изнасиловании, о том, что они суки, шлюхи, бляди... И от меня ожидают, что я буду кивать в ответ, и меня толкают локтём и уговаривают согласиться. От меня ждут, что я скажу, что это не верно про меня, но верно про других женщин; от меня ждут, что я поставлю мой штамп "одобрено" на стереотипы. Да, это правда. Между нами говоря, это правда. Это всё, чего от меня хотят. Отказа от моих принципов и гордости, чтобы послужить патриархальной системе, которая использует тайное соглашение со мной для того, чтобы и дальше порабощать меня. Это то, о чём просят меня мужчины, которые претендуют на заботу обо мне.
Они не желают слушать, яростное упорствуют в непонимании многих вещей, многих важных вещей. Они ожесточённо отказываются поверить, усвоить то, что моё негодование не искуственно, а моя травма не выдумка - несгибаемое неприятие возможности того, что моя боль подлинна, в поддержку утешительной веры в то, что я злая оттого, что я феминистка (хотя на самом деле я феминистка потому, что я злая).
И они отрицают тот факт, что они вовлечены в мизогинию, даже когда это очевидно, даже когда на это указывают мягко, деликатно, снисходительно, осторожно, доброжелательно и с предположением, что это не преднамеренно. Они отрицают это твёрдо, неизменно и непреклонно - потому что гораздо легче предположить, что я глупая или сумасшедшая, что я вообразила, будто меня оскорбил тот, кто мне не безразличен (просто шутки ради!), чем просто признать эту чёртову ошибку. Меня проще объявить истеричкой, чем просто сказать "Извини".
Не каждый мужчина делает всё это, ни даже большинство из них, и конечно не всё время. Но достаточно одного раза, редкого и случайного, взрывающегося дождём мультяшных звёздочек как при неожиданном ударе по носу, чтобы я отошла, пошатываясь, в сторнку, гадая, что это было.
Я точно этого не ожидала....
Эти вещи - не то, что намеренно и коварно делают жестокие мужчины. На самом деле их делают мужчины этого мира, которых я довольно сильно люблю.
Все из них дали мне повод не доверять им, использовать моё недоверие как механизм самозащиты, как необходимый инструмент для ежедневного выживания, потому что я никогда не знаю, когда я получу очередной сбивающий с ног толчок, в очередной раз ставящий меня в положение выбора между чувством собственного достоинства и безмятежностью наших отношений.
Проглотить дерьмо или испортить весь день?
Это может придти ниоткуда, и обычно так и происходит. Поэтому я нарочно становлюсь недоверчивой в силу необходимости. Не напуганной; только смирившейся - ради собственного блага. Большая уязвимость может привести к ранам, которые не заживут. К ранам на наших отношениях, к непоправимому ущербу, из-за которого станет невозможно смотреть в глаза кого-то, кого ты когда-то любил.
Вот та ужасная сделка, которую нам, к сожалению, приходится заключать: мужчинам позволено спокойное удобство их непроверенных привилегий, а моё отношение всегда будет пронизано несгибаемыми, тревожными стержнями осмотрительности.
Эта поганая сделка повсеместна. Печально, но факт.
Некоторые из мужчин, прочитав этот пост, подумают, обиженно и презрительно, что цветной человек мог бы написать пост, очень похожий на этот, о белых людях, обо мне. Это абсолютно верно. То же самое могли бы сделать лесбиянка, гей, бисексуал, асексуал. То же самое мог бы сделать транс- или интерсексуальный человек (и это далеко не полный список). Меня это устраивает. Я не чувствую, что меня ненавидят. Я чувствую, что мне не доверяют- и я это понимаю ; и я это уважаю. Для меня это означает, что я должна быть бдительна, должна заслуживать к себе доверия. Каждый день.
Я надеюсь, что эти мужчины услышат, как я снова говорю, я не ненавижу вас. Я не доверяю вам. Вы можете сказать себе, что проблема во мне, что у меня какой-то врождённый дефект, свидетельствующий о том, что я испорченная, сломанная и странная; вы можете верить , что женщины в ваших жизнях ничуть не похожи на меня.
Или вы можете быть бдительными, можете заслуживать доверие к себе. Каждый день.
В том случае, если они похожи на меня больше, чем вы думаете.
Перевод: Ольга Попова (aprilegirl.livejournal.com)
The Terrible Bargain We Have Regretfully Struck
by Melissa McEwan
Несмотря на репутацию феминисток в целом и в противовес моей собственной репутации, созданной за пять лет публичных высказываний, я не мужененавистница.
Если бы я играла по правилам мизогинистов, особенно это касается правила, согласно которому достаточно всего одной женщины, совершившей всего один Подлый или Лживый или Невежливый или Противозаконный или любой иной Плохой Поступок, чтобы оправдать ненависть ко всем женщинам, у меня было бы множество оправданий для того, чтобы ненавидеть мужчин, если бы у меня была склонность делать нечто подобное.
Большая часть из приходящих мне угрожающих писем ненависти исходит от мужчин. Большинством яростных троллей, вызывающих проблемы, всегда были мужчины. Меня освистывали и обзывали коровой из движущихся транспортных средств бесчисленное множество раз, и подвергали другим формам уличных домогательств, и сексуально притесняли на работе, и всегда это делали мужчины. Я подвергалась нападениям сексуального характера, которые включали в себя изнасилование, попытку изнасилования, нежелательные прикосновения к моей груди, ягодицам и/или гениталиям, поглаживания без моего согласия в публичном транспорте, и непристойное обнажение - от множества людей на протяжении всей моей жизни, от знакомых и незнакомцев, всегда мужчин.
Но я не ненавижу мужчин, потому что я играю по другим правилам. На самом деле в этом мире существуют мужчины, которых я довольно сильно люблю.
Также в этом мире существуют мужчины, о которых я могла бы сказать, что ненавижу их, или что-то вроде того, мужчины, к которым я отношусь с нескрываемым презрением, но не потому, что они мужчины.
Нет, я не ненавижу мужчин.
Однако, будет справедливым сказать, что мне нелегко им доверять.
Моё недоверие не является, как можно было бы предположить, результатом насильственных актов, совершенных над моим телом, или жестоких унижений, совершенных над моим чувством собственного достоинства. Оно является порождением множества повседневных предательств, которыми отмечено каждое моё взаимоотношение с мужчиной - случайная шутка о насилии, использование оскорбительных обращений к женщинам, небрежная демонизация женственности в каждодневных разговорах, обвинения в чрезмерной реакции, закатывание глаз и раздражённые вздохи в ответ на вежливые просьбы о неиспользовании мизогинистичных эпитетов или использовании вне-гендерного языка.
Существуют коварные предположения, руководящие нашими взаимодействиями - например, предположение, что выделение меня как исключение будет принято мною как комплимент ("ты не такая, как другие женщины"), и предположение, что я их союзник в борьбе с определёнными типами женщин. Конечно, мы все согласимся, что Бритни Спирс это грязная шлюха, которая не заслуживает ничего, кроме непрерывного потока мизогинистического яда при любом упоминании её имени, не так ли? На меня постоянно едва уловимо надавливают, чтобы я отказалась от моих принципов для того, чтобы осудить ту женщину, или эту женщину. Словно я никогда не догадаюсь, что всегда есть оправдание для того, чтобы дать волю мизогинии, чтобы возненавидеть женщину так, как ненавидят только женщин. Меня призывают присоединиться к жестокому веселью, а когда я отказываюсь, мишень внезапно оказывается на моей спине. Такие дела.
Шутки о женщнах, о женах, о матерях, о подрастающих дочерях, о женщинах-боссах. Их рассказывают в моём присутствии мужчины, которым полагается заботиться обо мне, только для того, чтобы разозлить меня, как будто бы я должна находить забавным напоминание о моём второстепенном статусе. Мне положено игнорировать эту тактику травли, то, что мужчины, рассказывающие такие шутки, получают удовольствие главным образом из понимания, что они расстраивают меня, злят меня, обижают меня. Они рассказывают их, и я могу смеяться, и таким образом они могут почувствовать себя выше меня, или я могу не смеяться, и таким образом они могут почувствовать себя выше меня. Орёл - выигрывают они, решка - проигрываю я. Меня используют как подпорку в непрерывной игре патриархального позёрства, а затем от меня ожидают, что я поверю когда некоторые из мужчин, которым нравится этот спорт (в котором я - их пешка), говорят мне "я люблю тебя". Я люблю тебя, моя дочь. Я люблю тебя, моя племянница. Я люблю тебя, моя подруга. Мне положено верить этим словам.
Время от времен эти мужчины - интеллигентные мужчины, умные мужчины, заинтересованные мужчины - настаивают на игре в адвоката дьявола, жаждут дебатов по некоторым аспектам феминистской теории, или репродуктивным правам, или другим темам, которые обычно подаются под заголовком Женские Вопросы. Эти интеллегентные, умные, заинтересованные мужчины хотят бесконечно испытывать на прочность мои доказательства, хотят бороться по поводу деталей, хотят спорить из спортивного интереса - и они интересуются, эти интеллигентные, умные, заинтересованные мужчины, почему мой голос продолжает повышаться и почему моё лицо краснеет и почему после часа борьбы горячие слёзы жгут уголки моих глаз. Почему ты принимаешь эти вещи так близко к сердцу? спрашивают интеллигентные, умные, заинтересованные мужчины, которые никогда не думали о том, что содержание этого абстрактного упражнения, приносящего им столько удовольствия, и есть моя жизнь.
У них вызывает недоумение моя ярость по поводу того, что мой жизненный опыт не считается более значимым, чем самоуверенные заявления мужчин, проводящих время в неформальных наблюдениях, словно женский мир это экзотическое место, которое предоставляет собой великолепный материал для этнографа-любителя. И надменно отклоняется моё утверждение о том, что наблюдение со стороны не делает кого-то более объективным, а всего лишь предоставляет другую точку зрения.
Я слышу постоянные, утомительные высказывания о сходстве опытов мужчин и женщин, агрессивные утверждения о том, что женщины тоже рассматривают привлекательных мужчин как объекты! что женщины тоже иногда щипают мужчин за задницы! что от мужчин тоже ожидается, что они будут выглядеть на работе определенным образом! что женщины тоже насилуют! и прочие сравнения, удобные и глупые, которые игнорируют институциональные неравенства в которых X редко равен Y. Я слышу страдальческие вздохи, встречающие каждую попытку выявить сексизм и опровергнуть идею о том, что такие оскорбления, каким бы мрачными они не казались, не являются столь же жестокими.
Я слышу стереотипы - о, многочисленные стереотипы! - о женщинах, не обо мне, конечно же, но о других женщинах, о женщинах с их плохим вождением, их неослабевающей страстью к покупкам, их ПМС, их отвратительным тщеславием, их неспособностью замолчать, их отсутствием интереса к Важным Вещам и их попытками захомутать мужчину и забеременеть обманом, и их ложными объявлениями в изнасиловании, о том, что они суки, шлюхи, бляди... И от меня ожидают, что я буду кивать в ответ, и меня толкают локтём и уговаривают согласиться. От меня ждут, что я скажу, что это не верно про меня, но верно про других женщин; от меня ждут, что я поставлю мой штамп "одобрено" на стереотипы. Да, это правда. Между нами говоря, это правда. Это всё, чего от меня хотят. Отказа от моих принципов и гордости, чтобы послужить патриархальной системе, которая использует тайное соглашение со мной для того, чтобы и дальше порабощать меня. Это то, о чём просят меня мужчины, которые претендуют на заботу обо мне.
Они не желают слушать, яростное упорствуют в непонимании многих вещей, многих важных вещей. Они ожесточённо отказываются поверить, усвоить то, что моё негодование не искуственно, а моя травма не выдумка - несгибаемое неприятие возможности того, что моя боль подлинна, в поддержку утешительной веры в то, что я злая оттого, что я феминистка (хотя на самом деле я феминистка потому, что я злая).
И они отрицают тот факт, что они вовлечены в мизогинию, даже когда это очевидно, даже когда на это указывают мягко, деликатно, снисходительно, осторожно, доброжелательно и с предположением, что это не преднамеренно. Они отрицают это твёрдо, неизменно и непреклонно - потому что гораздо легче предположить, что я глупая или сумасшедшая, что я вообразила, будто меня оскорбил тот, кто мне не безразличен (просто шутки ради!), чем просто признать эту чёртову ошибку. Меня проще объявить истеричкой, чем просто сказать "Извини".
Не каждый мужчина делает всё это, ни даже большинство из них, и конечно не всё время. Но достаточно одного раза, редкого и случайного, взрывающегося дождём мультяшных звёздочек как при неожиданном ударе по носу, чтобы я отошла, пошатываясь, в сторнку, гадая, что это было.
Я точно этого не ожидала....
Эти вещи - не то, что намеренно и коварно делают жестокие мужчины. На самом деле их делают мужчины этого мира, которых я довольно сильно люблю.
Все из них дали мне повод не доверять им, использовать моё недоверие как механизм самозащиты, как необходимый инструмент для ежедневного выживания, потому что я никогда не знаю, когда я получу очередной сбивающий с ног толчок, в очередной раз ставящий меня в положение выбора между чувством собственного достоинства и безмятежностью наших отношений.
Проглотить дерьмо или испортить весь день?
Это может придти ниоткуда, и обычно так и происходит. Поэтому я нарочно становлюсь недоверчивой в силу необходимости. Не напуганной; только смирившейся - ради собственного блага. Большая уязвимость может привести к ранам, которые не заживут. К ранам на наших отношениях, к непоправимому ущербу, из-за которого станет невозможно смотреть в глаза кого-то, кого ты когда-то любил.
Вот та ужасная сделка, которую нам, к сожалению, приходится заключать: мужчинам позволено спокойное удобство их непроверенных привилегий, а моё отношение всегда будет пронизано несгибаемыми, тревожными стержнями осмотрительности.
Эта поганая сделка повсеместна. Печально, но факт.
Некоторые из мужчин, прочитав этот пост, подумают, обиженно и презрительно, что цветной человек мог бы написать пост, очень похожий на этот, о белых людях, обо мне. Это абсолютно верно. То же самое могли бы сделать лесбиянка, гей, бисексуал, асексуал. То же самое мог бы сделать транс- или интерсексуальный человек (и это далеко не полный список). Меня это устраивает. Я не чувствую, что меня ненавидят. Я чувствую, что мне не доверяют- и я это понимаю ; и я это уважаю. Для меня это означает, что я должна быть бдительна, должна заслуживать к себе доверия. Каждый день.
Я надеюсь, что эти мужчины услышат, как я снова говорю, я не ненавижу вас. Я не доверяю вам. Вы можете сказать себе, что проблема во мне, что у меня какой-то врождённый дефект, свидетельствующий о том, что я испорченная, сломанная и странная; вы можете верить , что женщины в ваших жизнях ничуть не похожи на меня.
Или вы можете быть бдительными, можете заслуживать доверие к себе. Каждый день.
В том случае, если они похожи на меня больше, чем вы думаете.
Перевод: Ольга Попова (aprilegirl.livejournal.com)