Деконструкция мифов (Миф о добытчике-защитнике). Часть 4
Оригинал взят у accion_positiva в Деконструкция мифов (Миф о добытчике-защитнике). Часть 4
Феминизм, как таковой, возникает в эпоху Просвещения. Он представляет собой именно просвещение (примат разумности), ставя под вопрос и публично обличая исключающие "демократию" и "гражданство" "для избранных". Последовательное Просвещение - это теории философов, которые пытались отстоять принцип эгалитарности в отношении всего человеческого вида. Вопросами, де-факто расколовшими Просвещение на два лагеря, были: 1) концептуализация женщин как независимых субъектов и 2) их причастность правам человека и гражданина.
Идеологическое, психологическое, а затем и прямое политическое давление реакционных теорий (прежде всего, Руссо) было направлено на женщин из средних и высших слоёв общества не случайно: в 17 и 18 вв. именно в этих слоях возникла целая культурная прослойка - les salonniéres - женщин-держательниц литературных салонов и политических клубов. Женщины обеспеченных классов активно пытались занять позиции, если не прямо в публичном пространстве (парламент или ассамблея), то как можно ближе к нему. Салоны и клубы и стали таким промежуточным пространством между личной и политической сферами, и в этом пространстве женщины свободно выражали как свою сексуальность, так и свои философские и научные взгляды. Идеализированный образ Софии Руссо - наивной необразованной дурочки, с которой можно сотворить, что душа пожелает, - был поэтому особенно популярен среди реакционных философов и политических деятелей: настоящие живые salonniéres казались слишком неудобными и опасными. Другие философы - фон Хиппель, Монтескье, Дидро, Вольтер и Д'Аламбер - выступили за Последовательное Просвещение (предполагаю, что многие - скорее из личной неприязни к "чудовищу, ненавидящему любого, кто когда-либо делал ему добро" (Дидро о Руссо), чем из особой приверженности феминистским идеям).
Наиболее значительными деятелями Последовательного Просвещения были маркиз Де Кондорсе, Мэри Уолстонкрафт, Олимпия де Гуж .
Оригинальные труды доступны, поэтому я не буду здесь их разбирать - каждая из нас может самостоятельно прочитать и сделать выводы. Я только выделю основные идеи Последовательного Просвещения, - разумеется, они не были осуществлены (в силу их последовательности) и на сегодня вполне могут составить злобу дня:
- Этический Универсализм (единые моральные атрибуты для человеческого вида)
Руссо и К предполагали наличие натурального (до-общественного) права собственности мужчин над женщинами, как следствие особой "женской природы", делающей женщину "недостаточно разумной". Кондорсе говорит о том, что особой женской природы не существует, биологический вид един: единой природе единое право. Те же рассуждения он применяет и в отношение негров, отстаивая универсальность этических принципов и универсальность принципов справедливости, свободы и равенства: "Или ни один из человеческих индивидов не обладает истинными правами, или права всех одинаковы; тот, кто голосует против прав другого, каковыми бы ни были его религия, цвет кожи или пол, тем самым отказывается от своих собственных прав" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790)
- Принцип единого воспитания
Столь раскудахтанная особая "женская природа" представляет собой продукт дефицитарного воспитания (за усиление которого как раз выступали реакционеры), то, что сегодня мы называем "гендерной социализацией". В этой связи Последовательное Просвещение борется за то, чтобы женщин не исключали из общей системы образования. В ответ на аргумент реакционеров о том, что физиология женщин делает их неспособными для осуществления гражданских прав, а значит, и воспитание им ни к чему, Кондорсе замечает: "Почему же существа, могущие забеременеть или заболеть ("заболеть" в смысле "менструировать" - Accion Positiva), будут не способными осуществлять собственные права, тогда как никому не пришло в голову лишить прав существа, лежащие зимами напролет в постели из-за подагры или простуды, которую с легкостью подхватывают?" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790)
- Отрицание универсальности интересов социальных групп
Интересы мужчин не представляют интересы женщин: "Факты показывают нам, что мужчины имели или полагали, что имеют, интересы, в корне отличающиеся от интересов женщин, так как везде они создали против женщин законы, угнетающие их, или, как минимум, установили вопиющее неравенство между полами" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790). Если исключить женщин из гражданства, никто и ничто не будет представлять их интересы в системе государства, тогда и легитимность любого правительства должна автоматически быть поставленной под вопрос, равно как и обязанность женщин платить парламентские налоги (то есть, содержать "представителей народа (?)"). Исключение женщин из гражданства автоматически сводит на нет принцип свободы выбора, так как ограничивает универсум народных представителей только к лицам мужского пола.
"Не получается ли, что они (деятели Просвещения - Acción Positiva) попрали именно принцип равных прав, преспокойно лишив половину человечества права принимать участие в законотворчестве, то есть, лишив женщин права гражданства? Существует ли более ошеломляющее доказательство силы суеверия и традиции, даже среди просвещенных людей, чем то, что к принципу равенства прав взывается в том случае, когда эти права оказываются попранными у трехсот или четырехсот мужчин, и что этот самый принцип полностью забывается, когда речь идет о двенадцати миллионах женщин?" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790)
- Отрицание андроцентризма (Олимпия де Гуж)
Понятие "мужчина" не равно понятию "человек" и не заменяет его собой. Мужчины не являются полномочными представителями биологического вида "человек". В настоящее время мы едва-едва подходим к пониманию того, что долго и планомерно внушавшийся нам "замещающий универсализм" (то есть, такая этическая программа, которая провозглашает универсальным то, что на самом деле представляет собой специфический опыт определенной социальной группы, распространяя этот опыт как единственно легитимный на все человеческие существа, и этим делая их невидимыми как таковых) есть ни что иное, как узурпация, имеющая целью наше символическое уничтожение.
Маленькая Частность (=специфический и ограниченный в силу частности опыт мужской социальной группы) раскорячилась в ложной претензии на Универсальную Общность, лишив остальных даже возможности символически репрезентировать свой частный опыт.
Сделаю длинное отступление, но по теме, оно иллюстрирует, насколько в нашем сознании (в его совокупности) господствует андроцентризм и замещающий универсализм: прочитала текст Яны Завацкой (очень хороший текст, очень хорошо написан, рекомендую) "Советская женщина" и меня прямо вначале хлестануло по глазам и в цитате из Бовуар, и в тексте у Яны (выделяю жирным):
"женщине, рожавшей детей, была неведома гордость созидания, она чувствовала себя пассивной игрушкой темных сил, а болезненные роды были событием бесполезным, а то и досадным, Позже ребенок стал цениться выше. Но в любом случае рожать и кормить - это не деятельность, это естественные функции, у них нет никакого проекта; и поэтому женщина не видит в этом повода для высокомерного утверждения своего существования; она пассивно претерпевает свою биологическую судьбу. Домашняя работа, которой она вынуждена (????? - Acción Positiva) посвятить себя, поскольку только это совместимо (????? - Acción Positiva) с обязанностями материнства, замыкает ее в круге повторяемости и имманентности; эта работа повторяется изо дня в день в той же форме и переходит почти без изменений из века в век; женщина не производит ничего нового. Случай мужчины принципиально иной; добыча пропитания для коллектива представляет для него не просто жизненный процесс, как для рабочих пчел, но серию актов, трансцендирующих его животное состояние, Homо faber^ испокон веку изобретатель: уже палка и дубина, которыми он вооружает руку, чтобы сбивать с дерева плоды и убивать животных, являются инструментами, расширяющими возможности для освоения мира; мало того что он приносит в дом рыбу, выловленную из морской пучины, - прежде ему нужно покорить водную стихию, выдолбив пирогу; в ходе присвоения богатств мира он присваивает и сам мир. В этом действии он испытывает себя на власть; он полагает цели и проектирует к ним пути - он реализуется как человек существующий. Чтобы поддерживать жизнь, он созидает ее; он выходит за рамки настоящего и открывает будущее. Поэтому рыболовецкие и охотничьи походы приобретают характер священнодействия. В честь их успешного завершения устраиваются триумфальные празднества; в них человек осознает свою человечность. Эту гордость он проявляет и сегодня, построив плотину, небоскреб, атомный реактор. Он трудился не только над сохранением данного мира - в труде он раздвигал его границы и закладывал основы для нового будущего. Есть в его деятельности и другой аспект, который внушает к ней наивысшее уважение, - эта деятельность зачастую опасна. Если бы кровь была всего лишь продуктом питания, она ценилась бы не выше молока; но охотник - не мясник, в борьбе с дикими животными он подвергается опасности. Чтобы поднять престиж своего племени и рода, воин рискует жизнью. И таким образом блестяще доказывает, что жизнь не является для человека высшей ценностью, а должна служить целям более значительным, чем она сама. Худшее проклятие, тяготеющее над женщиной, - это ее неучастие в военных походах; человек возвышается над животным не тем, что дает жизнь, а тем, что рискует жизнью; поэтому человечество отдает предпочтение не рождающему полу, а полу убивающему.
И в этом ключ к разгадке всей тайны. На уровне биологии вид может поддерживать себя, лишь заново себя создавая; но это созидание - не что иное, как повторение той же самой Жизни в различных формах. Человек обеспечивает повторение Жизни, трансцендируя Жизнь посредством своего Существования, Экзистенции; превосходя самого себя, он создает ценности, которые полностью обесценивают простое повторение. У животных ничем не стесненное разнообразие деятельности самца оказывается совершенно напрасным, потому что у самца нет никакого проекта; когда он не служит виду, все его действия ничего не стоят; самец же человека, служа роду, преображает мир, создает новые инструменты, изобретает и кует будущее. Утверждая себя как полновластного господина, он встречает участие и в самой женщине - ведь она тоже существует, ей тоже свойственна трансцендентность, и проект ее не в повторении раз и навсегда данного, а в выходе за пределы своего "я" к другому будущему; в глубине души она согласна с мужскими притязаниями. Она присоединяется к мужчинам во время праздников, устраиваемых в честь мужских успехов и побед. Ее несчастье в том, что она биологически обречена повторять Жизнь, тогда как и в ее глазах Жизнь не несет в себе своего обоснования, а обоснование это важнее самой жизни.
... женщина признает ценности, конкретно достигаемые мужчинами, и тоже на них нацелена; именно мужчина открывает будущее, к которому трансцендирует и она; по правде говоря, женщины никогда не противопоставляли мужским ценностям женские - это разделение придумали мужчины, желая поддержать мужские прерогативы; они решили создать женский удел - порядок и определенный уклад жизни, законы имманентности - для того только, чтобы заключить в нем женщину; но существующий ищет оправдания своему существованию в своей трансценденции поверх каких бы то ни было половых различий - и доказательством тому служит само подчинение женщин. Их требования на сегодняшний день как раз и заключаются в том, чтобы быть признанными существующими наравне с мужчинами и не подчинять свое существование - жизни, а человека в себе - одной животной сущности".
В этом принципиальная философская революция, которая резко отделила советскую женщину - от женщины традиционной, и это произошло на самом деле.
Это произошло и на Западе, но значительно позже и также под влиянием как феминистических, так и социалистических идей. Женщина вышла за пределы "женского мира" и стала жить человеческими - не мужскими, а именно человеческими ценностями (конкретно эти "ценности" каковы? - Accion Positiva) .
Это, собственно, было заложено с самого начала в революционном движении; в особенности именно в русском; женщина-революционерка была товарищем, она рисковала собой, отдавала жизнь, изменяла мир - точно так же, как мужчина (прямое замещение "человек" на "мужчина" - Acción Positiva). Это было условием; это было частью общего революционного движения; это было само собой разумеющимся.
Советское общество было построено на двух Мифах - Войны и Революции. (здесь Мифы - это произведения коллективного бессознательного; это не означает, что этого не было на самом деле; но речь идет не о реальности, а именно о ее отражении в коллективном бессознательном). В обоих этих мифах женщина играет ту же роль, что и мужчина - человеческую роль."
Конец цитаты.
Вот это и есть бессознательная и, увы, мизогинная, ода андроцентризму (горько, но их поют даже умнейшие из нас). Непонятно, отчего, ну отчего, СПЕЦИФИЧЕСКАЯ деятельность мужчин по созданию материальных вещей и отнятию жизни у животных и других людей является ТРАНСЦЕНДЕНТНОЙ и архи-значимой для всего человечества, - не более, не менее? Почему не задумываемся? Мы сами называем собственное анатомическое строение, к слову, тиражируемое эволюцией как примарное, "несчастьем"? Пошто и доколе?
Женщина в таких рассуждениях оказывается поставленной в положении того, кто вынужден доказывать, что тоже способен переживать мужской опыт (а зачем он нам?), того, кто способен "догнать и перегнать", - так мы никогда не поднимемся с колен, ад внутри нас, в самой структуре нашего сознания, в нашей речи. Мы смотрим на себя чужими глазами, мы сами заражены хамством узурпатора, его интеллектуальной беспардонностью: если бы это было не так, то на вопрос о человеческих ценностях мы бы скромно ответили, что нам о них пока ничего не известно.
И кстати, вспомним, что за всю известную нам историю имеется только одно свидетельство о трансцендировавшем человеке-мужчине - это был некто Гаутама из рода Шакиев, причем Так Ушедший не был замечен ни в одной из "истинно маскулинных" практик.
- Протест против гетерономии и требование жизненных альтернатив (Мэри Уолстонкрафт).
Исходя из единства человечества как биологического вида, Последовательное Просвещение отвергает гетерономное определение женщин (=женщины не являются тем, что говорят о них мужские стереотипы). В связи с этим отвергается принцип биологического детерминизма, которому якобы подчинено существование женщин ("анатомия - это судьба"), их определение как "идентичных и взаимозаменяемых", неиндивидуализированных и неспособных к индивидуации существ. Требуя возможность индивидуации для женщин (в первую очередь посредством воспитания и образования) , Мэри Уолстонкрафт критикует искусственно создаваемую модель зависимой и социально никчёмной женщины, воплощённой в образе Софии - "ангела - или ослицы - ибо невозможно отыскать следов человечности - ни разума, ни страсти - в этой домашней рабыне" . В связи с этой критикой Уолстонкрафт заостряет внимание на том, что в реальности для женщины не предусмотрено другого жизненного проекта, кроме замужества: "Что будет с женщиной, если не состоится ни замужество, ни помолвка? Этого нам никто не говорит". Вне брака у женщин нет возможности прокормить себя, а в браке их жизнь - во всех аспектах - полностью зависит от мужей: "принимая во внимание, сколько времени женщины находятся в подчинении, стоит ли удивляться тому, что некоторые из них молятся на свои цепи и ластятся к хозяевам, как болонки" (Уолстонкрафт "Защита прав женщины с критикой на моральные и политические темы" 1792).
Итак, Последовательное Просвещение выступало против исключающей модели демократии и гражданства, апеллируя к либеральным идеалам и имея целью включающую модель общества.
Практически, начало феминизма было посвящено попыткам гарантировать независимое материальное существование женщин в общественной сфере - это была необходимость физического выживания. Нужно помнить, что в 18 и 19 веках женщины были полностью лишены доступа к материальным ресурсам и юридически были подчинены опеке со стороны мужчин семьи (в этом смысле в 18 и 19 веках ситуация женщин была даже хуже, чем в античности: римское право не всегда отказывало женщинам в праве на собственность, например, оно предоставляло возможность составлять завещание и таким образом распоряжаться собственностью семьи матерям-вдовам): но в 18 и 19 веках в Европе и Америке "женщины существовали только в качестве дочерей или матерей, подчиненные отцам, супругам и сыновьям. Они не имели права распоряжаться материальными средствами и собственностью, нанимать жилье или покидать семейную резиденцию, они не имели родительских прав, не могли получить профессию, не могли работать без разрешения мужчины-опекуна, не могли просить защиты от отца или мужа в случаях насилия. Послушание, уважение, самоотверженность и самопожертвование были обязательными" (Amelia Valcarcel "La política de las mujeres", Madrid 1997).
Во всех европейских странах, после робких законодательных попыток закрепить права женщин, сделанных во время Французской Революции (Французская Конституция 1791 устанавливала одинаковый возраст совершеннолетия - 21 год - для обоих полов и провозглашала брак гражданским договором, в 1792 году был принят закон о равноправии супругов в случае развода, в 1793 году в первом проекте Гражданского Кодекса был включен пункт о равноправии в осуществлении родительских прав), начиная с 1793 года (Робеспьер запрещает и разгоняет литературные и политические женские клубы) в отношении женщин господствовало репрессивное законодательство, закрепившее разделение труда по половому признаку и лишившее женщин средств к существованию вне брака. Именно поэтому, первые победы женского движения так или иначе были связаны с вопросами права на собственность: в Норвегии - закон о наследственном равноправии (1845), закон о свободном занятии коммерцией (1864), закон о свободном выборе профессии (1866); в Англии - признается право замужних женщин на пользование собственностью и личным заработком (1882); в Финляндии - закон о наследственном равноправии в сельском хозяйстве (1878), закон о свободном распоряжении личным заработком (1889).
Процесс индустриализации еще больше радикализовал противопоставление и комплементарность общественной и частной сферы. Радикальное разделение домашней и фабричной сфер поляризовало социальное положение мужчин и женщин и создало условия, которые "окончательно изменили отношения между полами" (C. Amoros, A. De Miguel "Teoría feminista: de la Ilustración a la globalización", Madrid 2007).
В до-индустриализованном обществе продуктивный и репродуктивный труд, который выполняли женщины (еще раз напомню: женщины работали и производили материальные блага всегда и везде, мифического и столь вожделенного моими неумными современницами "сидения дома ни о чем не заботясь", которое якобы имело место быть "раньше", до того, как пришли злые-дуры-феминистки и послали обманом "прекрасный пол" да в литейные цеха, - так вот, такого "сидения" никогда и нигде не было), был не только обычным, но и в большинстве случаев имел решающее значение в материальном выживании семьи, по сути, он не разделялся на продуктивный и репродуктивный. Труд женщин в качестве подмастерий мужей в Средние века был обычным явлением, не говоря уже о крестьянстве, где члены семьи, независимо от пола, в первую очередь мыслились как рабочая сила. Особенность продуктивного труда женщин всегда была в том, что он не признавался таковым, мыслился в терминах "вспомогательных", определялся как "помощь мужчине": материальная прибыль, создаваемая трудом женщин, считалась семейной прибылью. Но в большинстве случаев, женщина могла выжить самостоятельно, так как владела, как правило, практическими навыками сразу нескольких профессий в контексте семьи как базовой единицы производства.
Индустриализация, промышленная революция монетизировала результаты продуктивного труда, то есть, сделала этот труд измеряемым и видимым, - в том числе и женский продуктивный труд на фабриках, в домашнем услужении. Труд по найму индивидуализировал экономический вклад каждого члена семьи и немедленно поднял вопрос о соотношении "материальный доход" - "гражданское право" (короче, у кого больше доход, у того и больше прав). К тому же - и это очень важно - господствовавшая романтическая идеология сделала из семьи настоящий водораздел между личным и политическим (см. Ницше об "отдыхе воина" бла-бла).
Индустриализация также характеризовалась тем, что жизненный опыт женщин, принадлежавших к разным социальным слоям, был радикально отличным: если женщины (и дети) из малообеспеченных люмпенизированных слоев населения массивно приобрели "право" работать (с разрешения опекуна) в условиях жесточайшей эксплуатации в фабричном производстве, то женщины из среднего и высшего классов лезли из кожи, доказывая свои "специальные" способности в домоводстве.
Однако, буржуазная модель семьи вскоре нашла одобрение среди рабочего движения (речь ведь шла о рабочих местах и скоро об этом догадались), особенно в том, что касалось замужних женщин. Рабочее движение и его идеологи очень быстро встали в оппозицию к тому, что они называли "нечестной конкуренцией" - дешевому женскому труду (разница в зарплате тогда была закреплена законодательно - то есть, самими мужчинами, ведь это они принимали законы. Например, в Англии заработок женщины-учительницы не мог составлять более, чем 2/3 от заработка мужчины-учителя, а в Америке в той же профессии женщины не могли получать более, чем 1/3 зарплаты мужчины). Повышение заработной платы мужчин-рабочих предлагалось достигнуть за счет уничтожения дешевых рабочих мест женщин: если женщины будут "сидеть дома", то капиталисту не останется ничего, кроме как нанимать мужчин, и тогда те станут диктовать ему свои условия (через профсоюзы). В семье рабочий мнил себя буржуа, и очень скоро женский труд по найму стал показателем неспособности мужчины содержать семью. Однако, наши добытчики и защитники лукавили: "сидеть дома" на самом деле не совсем означало "не работать", это означало "не получать заработную плату". Но кто же смотрит на такие мелочи в контексте пролетарской борьбы?
На протяжении 19 и в первой половине 20 века общей характеристикой европейских стран был труд по найму незамужних женщин: как только те выходили замуж, они были вынуждены (часто, по закону) покинуть своё рабочее место. Единственными сферами, в которых женщин не принуждали к оставлению труда по найму в случае замужества, были сельское хозяйство и домашняя прислуга (то есть, наименее престижные, наиболее плохо оплачиваемые и наиболее тяжелые). Поднимая на щит "заботу о здоровье" и "защиту женщин", их постепенно изгоняли из наиболее хорошо оплачиваемых профессий (после Берлинской Конференции 1890 года женщинам практически нечего было делать на фабриках). Женская работа по найму встречала такую враждебность в моральной, политической и экономической сферах, что очень скоро буржуазный брак (мужчина-"добытчик" материальных средств и женщина, бесплатно и ненормированно по времени обслуживающая семью) стал единственным способом экономического и социального выживания женщин. Как результат, резко снизился брачный возраст среди женщин (напомню, что повсеместно совершеннолетие было установлено, как минимум, в 21 год): замуж вновь стали выдавать девочек-подростков ("избавление от лишних ртов": и вот, сегодня у некоторых хватает наглости заявить, что "а вот раньше", "да наши прабабушки" - - "и ничего"!) и резко возросла разница в возрасте вступающих в брак. Что это означало... - ну, все мы взрослые люди.
Дискурс сегрегации по половому признаку, который был крайне выгоден как капиталу, так и рабочему движению в период индустриальной экспансии и установления новой экономической модели семьи (=полная приватизации репродуктивной сферы экономики, которая впредь будет бесплатно обеспечиваться женщинами), был широко поддержан "новыми профессионалами": медиками, профессурой (в среднем и высшем эшелонах образования), "культурными деятелями", законодателями, которые старательно рекламировали и тиражировали идеал женщины-матери и женщины-воспитательницы. Модель женщины, целиком посвятившей себя обслуживанию семьи. Трудно представить себе более реакционную и мизогинную идеологию, чем романтизм, начавший своё "победное шествие" в народ в начале 19 века и повсеместно господствующий и поныне. Это идеология, обслуживающая миф о добытчике-защитнике и называющаяся "Для Твоего Же Блага".
Феминизм, как таковой, возникает в эпоху Просвещения. Он представляет собой именно просвещение (примат разумности), ставя под вопрос и публично обличая исключающие "демократию" и "гражданство" "для избранных". Последовательное Просвещение - это теории философов, которые пытались отстоять принцип эгалитарности в отношении всего человеческого вида. Вопросами, де-факто расколовшими Просвещение на два лагеря, были: 1) концептуализация женщин как независимых субъектов и 2) их причастность правам человека и гражданина.
Идеологическое, психологическое, а затем и прямое политическое давление реакционных теорий (прежде всего, Руссо) было направлено на женщин из средних и высших слоёв общества не случайно: в 17 и 18 вв. именно в этих слоях возникла целая культурная прослойка - les salonniéres - женщин-держательниц литературных салонов и политических клубов. Женщины обеспеченных классов активно пытались занять позиции, если не прямо в публичном пространстве (парламент или ассамблея), то как можно ближе к нему. Салоны и клубы и стали таким промежуточным пространством между личной и политической сферами, и в этом пространстве женщины свободно выражали как свою сексуальность, так и свои философские и научные взгляды. Идеализированный образ Софии Руссо - наивной необразованной дурочки, с которой можно сотворить, что душа пожелает, - был поэтому особенно популярен среди реакционных философов и политических деятелей: настоящие живые salonniéres казались слишком неудобными и опасными. Другие философы - фон Хиппель, Монтескье, Дидро, Вольтер и Д'Аламбер - выступили за Последовательное Просвещение (предполагаю, что многие - скорее из личной неприязни к "чудовищу, ненавидящему любого, кто когда-либо делал ему добро" (Дидро о Руссо), чем из особой приверженности феминистским идеям).
Наиболее значительными деятелями Последовательного Просвещения были маркиз Де Кондорсе, Мэри Уолстонкрафт, Олимпия де Гуж .
Оригинальные труды доступны, поэтому я не буду здесь их разбирать - каждая из нас может самостоятельно прочитать и сделать выводы. Я только выделю основные идеи Последовательного Просвещения, - разумеется, они не были осуществлены (в силу их последовательности) и на сегодня вполне могут составить злобу дня:
- Этический Универсализм (единые моральные атрибуты для человеческого вида)
Руссо и К предполагали наличие натурального (до-общественного) права собственности мужчин над женщинами, как следствие особой "женской природы", делающей женщину "недостаточно разумной". Кондорсе говорит о том, что особой женской природы не существует, биологический вид един: единой природе единое право. Те же рассуждения он применяет и в отношение негров, отстаивая универсальность этических принципов и универсальность принципов справедливости, свободы и равенства: "Или ни один из человеческих индивидов не обладает истинными правами, или права всех одинаковы; тот, кто голосует против прав другого, каковыми бы ни были его религия, цвет кожи или пол, тем самым отказывается от своих собственных прав" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790)
- Принцип единого воспитания
Столь раскудахтанная особая "женская природа" представляет собой продукт дефицитарного воспитания (за усиление которого как раз выступали реакционеры), то, что сегодня мы называем "гендерной социализацией". В этой связи Последовательное Просвещение борется за то, чтобы женщин не исключали из общей системы образования. В ответ на аргумент реакционеров о том, что физиология женщин делает их неспособными для осуществления гражданских прав, а значит, и воспитание им ни к чему, Кондорсе замечает: "Почему же существа, могущие забеременеть или заболеть ("заболеть" в смысле "менструировать" - Accion Positiva), будут не способными осуществлять собственные права, тогда как никому не пришло в голову лишить прав существа, лежащие зимами напролет в постели из-за подагры или простуды, которую с легкостью подхватывают?" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790)
- Отрицание универсальности интересов социальных групп
Интересы мужчин не представляют интересы женщин: "Факты показывают нам, что мужчины имели или полагали, что имеют, интересы, в корне отличающиеся от интересов женщин, так как везде они создали против женщин законы, угнетающие их, или, как минимум, установили вопиющее неравенство между полами" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790). Если исключить женщин из гражданства, никто и ничто не будет представлять их интересы в системе государства, тогда и легитимность любого правительства должна автоматически быть поставленной под вопрос, равно как и обязанность женщин платить парламентские налоги (то есть, содержать "представителей народа (?)"). Исключение женщин из гражданства автоматически сводит на нет принцип свободы выбора, так как ограничивает универсум народных представителей только к лицам мужского пола.
"Не получается ли, что они (деятели Просвещения - Acción Positiva) попрали именно принцип равных прав, преспокойно лишив половину человечества права принимать участие в законотворчестве, то есть, лишив женщин права гражданства? Существует ли более ошеломляющее доказательство силы суеверия и традиции, даже среди просвещенных людей, чем то, что к принципу равенства прав взывается в том случае, когда эти права оказываются попранными у трехсот или четырехсот мужчин, и что этот самый принцип полностью забывается, когда речь идет о двенадцати миллионах женщин?" (Кондорсе, "О причастности женщин праву гражданства" 1790)
- Отрицание андроцентризма (Олимпия де Гуж)
Понятие "мужчина" не равно понятию "человек" и не заменяет его собой. Мужчины не являются полномочными представителями биологического вида "человек". В настоящее время мы едва-едва подходим к пониманию того, что долго и планомерно внушавшийся нам "замещающий универсализм" (то есть, такая этическая программа, которая провозглашает универсальным то, что на самом деле представляет собой специфический опыт определенной социальной группы, распространяя этот опыт как единственно легитимный на все человеческие существа, и этим делая их невидимыми как таковых) есть ни что иное, как узурпация, имеющая целью наше символическое уничтожение.
Маленькая Частность (=специфический и ограниченный в силу частности опыт мужской социальной группы) раскорячилась в ложной претензии на Универсальную Общность, лишив остальных даже возможности символически репрезентировать свой частный опыт.
Сделаю длинное отступление, но по теме, оно иллюстрирует, насколько в нашем сознании (в его совокупности) господствует андроцентризм и замещающий универсализм: прочитала текст Яны Завацкой (очень хороший текст, очень хорошо написан, рекомендую) "Советская женщина" и меня прямо вначале хлестануло по глазам и в цитате из Бовуар, и в тексте у Яны (выделяю жирным):
"женщине, рожавшей детей, была неведома гордость созидания, она чувствовала себя пассивной игрушкой темных сил, а болезненные роды были событием бесполезным, а то и досадным, Позже ребенок стал цениться выше. Но в любом случае рожать и кормить - это не деятельность, это естественные функции, у них нет никакого проекта; и поэтому женщина не видит в этом повода для высокомерного утверждения своего существования; она пассивно претерпевает свою биологическую судьбу. Домашняя работа, которой она вынуждена (????? - Acción Positiva) посвятить себя, поскольку только это совместимо (????? - Acción Positiva) с обязанностями материнства, замыкает ее в круге повторяемости и имманентности; эта работа повторяется изо дня в день в той же форме и переходит почти без изменений из века в век; женщина не производит ничего нового. Случай мужчины принципиально иной; добыча пропитания для коллектива представляет для него не просто жизненный процесс, как для рабочих пчел, но серию актов, трансцендирующих его животное состояние, Homо faber^ испокон веку изобретатель: уже палка и дубина, которыми он вооружает руку, чтобы сбивать с дерева плоды и убивать животных, являются инструментами, расширяющими возможности для освоения мира; мало того что он приносит в дом рыбу, выловленную из морской пучины, - прежде ему нужно покорить водную стихию, выдолбив пирогу; в ходе присвоения богатств мира он присваивает и сам мир. В этом действии он испытывает себя на власть; он полагает цели и проектирует к ним пути - он реализуется как человек существующий. Чтобы поддерживать жизнь, он созидает ее; он выходит за рамки настоящего и открывает будущее. Поэтому рыболовецкие и охотничьи походы приобретают характер священнодействия. В честь их успешного завершения устраиваются триумфальные празднества; в них человек осознает свою человечность. Эту гордость он проявляет и сегодня, построив плотину, небоскреб, атомный реактор. Он трудился не только над сохранением данного мира - в труде он раздвигал его границы и закладывал основы для нового будущего. Есть в его деятельности и другой аспект, который внушает к ней наивысшее уважение, - эта деятельность зачастую опасна. Если бы кровь была всего лишь продуктом питания, она ценилась бы не выше молока; но охотник - не мясник, в борьбе с дикими животными он подвергается опасности. Чтобы поднять престиж своего племени и рода, воин рискует жизнью. И таким образом блестяще доказывает, что жизнь не является для человека высшей ценностью, а должна служить целям более значительным, чем она сама. Худшее проклятие, тяготеющее над женщиной, - это ее неучастие в военных походах; человек возвышается над животным не тем, что дает жизнь, а тем, что рискует жизнью; поэтому человечество отдает предпочтение не рождающему полу, а полу убивающему.
И в этом ключ к разгадке всей тайны. На уровне биологии вид может поддерживать себя, лишь заново себя создавая; но это созидание - не что иное, как повторение той же самой Жизни в различных формах. Человек обеспечивает повторение Жизни, трансцендируя Жизнь посредством своего Существования, Экзистенции; превосходя самого себя, он создает ценности, которые полностью обесценивают простое повторение. У животных ничем не стесненное разнообразие деятельности самца оказывается совершенно напрасным, потому что у самца нет никакого проекта; когда он не служит виду, все его действия ничего не стоят; самец же человека, служа роду, преображает мир, создает новые инструменты, изобретает и кует будущее. Утверждая себя как полновластного господина, он встречает участие и в самой женщине - ведь она тоже существует, ей тоже свойственна трансцендентность, и проект ее не в повторении раз и навсегда данного, а в выходе за пределы своего "я" к другому будущему; в глубине души она согласна с мужскими притязаниями. Она присоединяется к мужчинам во время праздников, устраиваемых в честь мужских успехов и побед. Ее несчастье в том, что она биологически обречена повторять Жизнь, тогда как и в ее глазах Жизнь не несет в себе своего обоснования, а обоснование это важнее самой жизни.
... женщина признает ценности, конкретно достигаемые мужчинами, и тоже на них нацелена; именно мужчина открывает будущее, к которому трансцендирует и она; по правде говоря, женщины никогда не противопоставляли мужским ценностям женские - это разделение придумали мужчины, желая поддержать мужские прерогативы; они решили создать женский удел - порядок и определенный уклад жизни, законы имманентности - для того только, чтобы заключить в нем женщину; но существующий ищет оправдания своему существованию в своей трансценденции поверх каких бы то ни было половых различий - и доказательством тому служит само подчинение женщин. Их требования на сегодняшний день как раз и заключаются в том, чтобы быть признанными существующими наравне с мужчинами и не подчинять свое существование - жизни, а человека в себе - одной животной сущности".
В этом принципиальная философская революция, которая резко отделила советскую женщину - от женщины традиционной, и это произошло на самом деле.
Это произошло и на Западе, но значительно позже и также под влиянием как феминистических, так и социалистических идей. Женщина вышла за пределы "женского мира" и стала жить человеческими - не мужскими, а именно человеческими ценностями (конкретно эти "ценности" каковы? - Accion Positiva) .
Это, собственно, было заложено с самого начала в революционном движении; в особенности именно в русском; женщина-революционерка была товарищем, она рисковала собой, отдавала жизнь, изменяла мир - точно так же, как мужчина (прямое замещение "человек" на "мужчина" - Acción Positiva). Это было условием; это было частью общего революционного движения; это было само собой разумеющимся.
Советское общество было построено на двух Мифах - Войны и Революции. (здесь Мифы - это произведения коллективного бессознательного; это не означает, что этого не было на самом деле; но речь идет не о реальности, а именно о ее отражении в коллективном бессознательном). В обоих этих мифах женщина играет ту же роль, что и мужчина - человеческую роль."
Конец цитаты.
Вот это и есть бессознательная и, увы, мизогинная, ода андроцентризму (горько, но их поют даже умнейшие из нас). Непонятно, отчего, ну отчего, СПЕЦИФИЧЕСКАЯ деятельность мужчин по созданию материальных вещей и отнятию жизни у животных и других людей является ТРАНСЦЕНДЕНТНОЙ и архи-значимой для всего человечества, - не более, не менее? Почему не задумываемся? Мы сами называем собственное анатомическое строение, к слову, тиражируемое эволюцией как примарное, "несчастьем"? Пошто и доколе?
Женщина в таких рассуждениях оказывается поставленной в положении того, кто вынужден доказывать, что тоже способен переживать мужской опыт (а зачем он нам?), того, кто способен "догнать и перегнать", - так мы никогда не поднимемся с колен, ад внутри нас, в самой структуре нашего сознания, в нашей речи. Мы смотрим на себя чужими глазами, мы сами заражены хамством узурпатора, его интеллектуальной беспардонностью: если бы это было не так, то на вопрос о человеческих ценностях мы бы скромно ответили, что нам о них пока ничего не известно.
И кстати, вспомним, что за всю известную нам историю имеется только одно свидетельство о трансцендировавшем человеке-мужчине - это был некто Гаутама из рода Шакиев, причем Так Ушедший не был замечен ни в одной из "истинно маскулинных" практик.
- Протест против гетерономии и требование жизненных альтернатив (Мэри Уолстонкрафт).
Исходя из единства человечества как биологического вида, Последовательное Просвещение отвергает гетерономное определение женщин (=женщины не являются тем, что говорят о них мужские стереотипы). В связи с этим отвергается принцип биологического детерминизма, которому якобы подчинено существование женщин ("анатомия - это судьба"), их определение как "идентичных и взаимозаменяемых", неиндивидуализированных и неспособных к индивидуации существ. Требуя возможность индивидуации для женщин (в первую очередь посредством воспитания и образования) , Мэри Уолстонкрафт критикует искусственно создаваемую модель зависимой и социально никчёмной женщины, воплощённой в образе Софии - "ангела - или ослицы - ибо невозможно отыскать следов человечности - ни разума, ни страсти - в этой домашней рабыне" . В связи с этой критикой Уолстонкрафт заостряет внимание на том, что в реальности для женщины не предусмотрено другого жизненного проекта, кроме замужества: "Что будет с женщиной, если не состоится ни замужество, ни помолвка? Этого нам никто не говорит". Вне брака у женщин нет возможности прокормить себя, а в браке их жизнь - во всех аспектах - полностью зависит от мужей: "принимая во внимание, сколько времени женщины находятся в подчинении, стоит ли удивляться тому, что некоторые из них молятся на свои цепи и ластятся к хозяевам, как болонки" (Уолстонкрафт "Защита прав женщины с критикой на моральные и политические темы" 1792).
Итак, Последовательное Просвещение выступало против исключающей модели демократии и гражданства, апеллируя к либеральным идеалам и имея целью включающую модель общества.
Практически, начало феминизма было посвящено попыткам гарантировать независимое материальное существование женщин в общественной сфере - это была необходимость физического выживания. Нужно помнить, что в 18 и 19 веках женщины были полностью лишены доступа к материальным ресурсам и юридически были подчинены опеке со стороны мужчин семьи (в этом смысле в 18 и 19 веках ситуация женщин была даже хуже, чем в античности: римское право не всегда отказывало женщинам в праве на собственность, например, оно предоставляло возможность составлять завещание и таким образом распоряжаться собственностью семьи матерям-вдовам): но в 18 и 19 веках в Европе и Америке "женщины существовали только в качестве дочерей или матерей, подчиненные отцам, супругам и сыновьям. Они не имели права распоряжаться материальными средствами и собственностью, нанимать жилье или покидать семейную резиденцию, они не имели родительских прав, не могли получить профессию, не могли работать без разрешения мужчины-опекуна, не могли просить защиты от отца или мужа в случаях насилия. Послушание, уважение, самоотверженность и самопожертвование были обязательными" (Amelia Valcarcel "La política de las mujeres", Madrid 1997).
Во всех европейских странах, после робких законодательных попыток закрепить права женщин, сделанных во время Французской Революции (Французская Конституция 1791 устанавливала одинаковый возраст совершеннолетия - 21 год - для обоих полов и провозглашала брак гражданским договором, в 1792 году был принят закон о равноправии супругов в случае развода, в 1793 году в первом проекте Гражданского Кодекса был включен пункт о равноправии в осуществлении родительских прав), начиная с 1793 года (Робеспьер запрещает и разгоняет литературные и политические женские клубы) в отношении женщин господствовало репрессивное законодательство, закрепившее разделение труда по половому признаку и лишившее женщин средств к существованию вне брака. Именно поэтому, первые победы женского движения так или иначе были связаны с вопросами права на собственность: в Норвегии - закон о наследственном равноправии (1845), закон о свободном занятии коммерцией (1864), закон о свободном выборе профессии (1866); в Англии - признается право замужних женщин на пользование собственностью и личным заработком (1882); в Финляндии - закон о наследственном равноправии в сельском хозяйстве (1878), закон о свободном распоряжении личным заработком (1889).
Процесс индустриализации еще больше радикализовал противопоставление и комплементарность общественной и частной сферы. Радикальное разделение домашней и фабричной сфер поляризовало социальное положение мужчин и женщин и создало условия, которые "окончательно изменили отношения между полами" (C. Amoros, A. De Miguel "Teoría feminista: de la Ilustración a la globalización", Madrid 2007).
В до-индустриализованном обществе продуктивный и репродуктивный труд, который выполняли женщины (еще раз напомню: женщины работали и производили материальные блага всегда и везде, мифического и столь вожделенного моими неумными современницами "сидения дома ни о чем не заботясь", которое якобы имело место быть "раньше", до того, как пришли злые-дуры-феминистки и послали обманом "прекрасный пол" да в литейные цеха, - так вот, такого "сидения" никогда и нигде не было), был не только обычным, но и в большинстве случаев имел решающее значение в материальном выживании семьи, по сути, он не разделялся на продуктивный и репродуктивный. Труд женщин в качестве подмастерий мужей в Средние века был обычным явлением, не говоря уже о крестьянстве, где члены семьи, независимо от пола, в первую очередь мыслились как рабочая сила. Особенность продуктивного труда женщин всегда была в том, что он не признавался таковым, мыслился в терминах "вспомогательных", определялся как "помощь мужчине": материальная прибыль, создаваемая трудом женщин, считалась семейной прибылью. Но в большинстве случаев, женщина могла выжить самостоятельно, так как владела, как правило, практическими навыками сразу нескольких профессий в контексте семьи как базовой единицы производства.
Индустриализация, промышленная революция монетизировала результаты продуктивного труда, то есть, сделала этот труд измеряемым и видимым, - в том числе и женский продуктивный труд на фабриках, в домашнем услужении. Труд по найму индивидуализировал экономический вклад каждого члена семьи и немедленно поднял вопрос о соотношении "материальный доход" - "гражданское право" (короче, у кого больше доход, у того и больше прав). К тому же - и это очень важно - господствовавшая романтическая идеология сделала из семьи настоящий водораздел между личным и политическим (см. Ницше об "отдыхе воина" бла-бла).
Индустриализация также характеризовалась тем, что жизненный опыт женщин, принадлежавших к разным социальным слоям, был радикально отличным: если женщины (и дети) из малообеспеченных люмпенизированных слоев населения массивно приобрели "право" работать (с разрешения опекуна) в условиях жесточайшей эксплуатации в фабричном производстве, то женщины из среднего и высшего классов лезли из кожи, доказывая свои "специальные" способности в домоводстве.
Однако, буржуазная модель семьи вскоре нашла одобрение среди рабочего движения (речь ведь шла о рабочих местах и скоро об этом догадались), особенно в том, что касалось замужних женщин. Рабочее движение и его идеологи очень быстро встали в оппозицию к тому, что они называли "нечестной конкуренцией" - дешевому женскому труду (разница в зарплате тогда была закреплена законодательно - то есть, самими мужчинами, ведь это они принимали законы. Например, в Англии заработок женщины-учительницы не мог составлять более, чем 2/3 от заработка мужчины-учителя, а в Америке в той же профессии женщины не могли получать более, чем 1/3 зарплаты мужчины). Повышение заработной платы мужчин-рабочих предлагалось достигнуть за счет уничтожения дешевых рабочих мест женщин: если женщины будут "сидеть дома", то капиталисту не останется ничего, кроме как нанимать мужчин, и тогда те станут диктовать ему свои условия (через профсоюзы). В семье рабочий мнил себя буржуа, и очень скоро женский труд по найму стал показателем неспособности мужчины содержать семью. Однако, наши добытчики и защитники лукавили: "сидеть дома" на самом деле не совсем означало "не работать", это означало "не получать заработную плату". Но кто же смотрит на такие мелочи в контексте пролетарской борьбы?
На протяжении 19 и в первой половине 20 века общей характеристикой европейских стран был труд по найму незамужних женщин: как только те выходили замуж, они были вынуждены (часто, по закону) покинуть своё рабочее место. Единственными сферами, в которых женщин не принуждали к оставлению труда по найму в случае замужества, были сельское хозяйство и домашняя прислуга (то есть, наименее престижные, наиболее плохо оплачиваемые и наиболее тяжелые). Поднимая на щит "заботу о здоровье" и "защиту женщин", их постепенно изгоняли из наиболее хорошо оплачиваемых профессий (после Берлинской Конференции 1890 года женщинам практически нечего было делать на фабриках). Женская работа по найму встречала такую враждебность в моральной, политической и экономической сферах, что очень скоро буржуазный брак (мужчина-"добытчик" материальных средств и женщина, бесплатно и ненормированно по времени обслуживающая семью) стал единственным способом экономического и социального выживания женщин. Как результат, резко снизился брачный возраст среди женщин (напомню, что повсеместно совершеннолетие было установлено, как минимум, в 21 год): замуж вновь стали выдавать девочек-подростков ("избавление от лишних ртов": и вот, сегодня у некоторых хватает наглости заявить, что "а вот раньше", "да наши прабабушки" - - "и ничего"!) и резко возросла разница в возрасте вступающих в брак. Что это означало... - ну, все мы взрослые люди.
Дискурс сегрегации по половому признаку, который был крайне выгоден как капиталу, так и рабочему движению в период индустриальной экспансии и установления новой экономической модели семьи (=полная приватизации репродуктивной сферы экономики, которая впредь будет бесплатно обеспечиваться женщинами), был широко поддержан "новыми профессионалами": медиками, профессурой (в среднем и высшем эшелонах образования), "культурными деятелями", законодателями, которые старательно рекламировали и тиражировали идеал женщины-матери и женщины-воспитательницы. Модель женщины, целиком посвятившей себя обслуживанию семьи. Трудно представить себе более реакционную и мизогинную идеологию, чем романтизм, начавший своё "победное шествие" в народ в начале 19 века и повсеместно господствующий и поныне. Это идеология, обслуживающая миф о добытчике-защитнике и называющаяся "Для Твоего Же Блага".