Присяга.
И вот ежегодно весной, едва только на Спасской башне окончат играть куранты, на Красную площадь выезжает принимать первомайский парад народный комиссар обороны маршал Советского Союза Клим Ворошилов. На изящном коне золотистой масти об'езжает он войска и здоровается с частями, неподвижно застывшими, точно вырубленными из серого гранита. Потом он слезает с коня, отдает ординарцам поводья в поднимается на левое крыло мавзолея. Оттуда, в потрясающей тишине, раздается его сильный, отчетливый и неторопливый голос:
- Я, сын трудового народа... И молодые бойцы повторяют за ним слова присяги - неторопливо, отчетливо и сильно:
- Я, сын трудового народа... Семен Федорович Котко и жена его Софья Никаноровна стоят на правой трибуне у мавзолея. Став на носки, они всматриваются с напряжением в шеренгу молодых бойцов Пролетарской дивизии, чтобы увидеть среди них своего сына. Они специально для этого приехали на один день из Запорожья. где Семен Федорович заворачивает заводом алюминиевого комбината. Семен Федорович мало изменился, хотя потолстел, и в клочковатых бровях его блестит седина. На нем кожаная фуражка, синее непромокаемое пальто, которое он надел, так как с утра собирался дождь. Но погода разгулялась, стало жарко, и Семен Федорович расстегнул пальто. На лацкане пиджака виднеется орден Красного Знамени, а на локте висит желтая самшитовая палка, купленная в прошлом году в Сочи. Софья Никаноровна тоже потолстела, и в волосах ее тоже нет-нет да и блеснет седина. Возле глаз лежат добродушные сухие морщинки, по сами глаза все так же молоды.
- Ой, Семен,- шепчет она скороговоркой, - честное слово, я вижу. Вон он, вон. Во второй шеренге четвертый слева. Накажи меня бог. Бачь! Еще рядом с ним один точно в таком же шлеме и точно в такой же гимнастерке, ну только совсем бледный блондин, а наш Трофим каштановый.
- Ей богу. Соня, ты меня удивляешь. Как это можно в таком количестве бойцов увидеть одного человека? Не конфузь меня перед публикой. Смотри на парад и не открывай лучше рот. Ну и где ж, по-твоему, Трофим?
- Та вон же. Во второй шеренге, четвертый с краю.
- То не наш Трофим.
- А я тебе говорю, что то наш Трофим.
- Хорошо. Нехай будет наш Трофим, если тебе так угодно.- вежливо говорит Семен, напрягая скулы.
А по площади отрывистым, сильным вздохом; катится:
- Я, сын трудового народа... И вздох этот отдается всюду.
- Я, сын трудового народа...- гремят зеркальные плиты мавзолея, где на правом крыле в грубом пальто из солдатского сукна, во всей суровой и доброй своей простоте, стоит, принимая присягу, Сталин.
- Я, сын трудового Народа...-говорят седые стены Kpeмля.
- Я, сын трудового народа...- звенит бронза Минина и Пожарского.
- Я, сын трудового народа...- поет потрясенный воздух.
"...Я обязуюсь по первому зову рабочего и крестьянского правительства выступить на защиту Союза Советских Социалистических Республик от всяких опасностей и покушений со стороны всех врагов и в борьбе за Союз Советских Социалистических Республик. за дело социализма и братства народов не щадить ни своих сил, ни самой жизни".
- Я, сын, трудового народа!..
- Я, сын трудового народа... И молодые бойцы повторяют за ним слова присяги - неторопливо, отчетливо и сильно:
- Я, сын трудового народа... Семен Федорович Котко и жена его Софья Никаноровна стоят на правой трибуне у мавзолея. Став на носки, они всматриваются с напряжением в шеренгу молодых бойцов Пролетарской дивизии, чтобы увидеть среди них своего сына. Они специально для этого приехали на один день из Запорожья. где Семен Федорович заворачивает заводом алюминиевого комбината. Семен Федорович мало изменился, хотя потолстел, и в клочковатых бровях его блестит седина. На нем кожаная фуражка, синее непромокаемое пальто, которое он надел, так как с утра собирался дождь. Но погода разгулялась, стало жарко, и Семен Федорович расстегнул пальто. На лацкане пиджака виднеется орден Красного Знамени, а на локте висит желтая самшитовая палка, купленная в прошлом году в Сочи. Софья Никаноровна тоже потолстела, и в волосах ее тоже нет-нет да и блеснет седина. Возле глаз лежат добродушные сухие морщинки, по сами глаза все так же молоды.
- Ой, Семен,- шепчет она скороговоркой, - честное слово, я вижу. Вон он, вон. Во второй шеренге четвертый слева. Накажи меня бог. Бачь! Еще рядом с ним один точно в таком же шлеме и точно в такой же гимнастерке, ну только совсем бледный блондин, а наш Трофим каштановый.
- Ей богу. Соня, ты меня удивляешь. Как это можно в таком количестве бойцов увидеть одного человека? Не конфузь меня перед публикой. Смотри на парад и не открывай лучше рот. Ну и где ж, по-твоему, Трофим?
- Та вон же. Во второй шеренге, четвертый с краю.
- То не наш Трофим.
- А я тебе говорю, что то наш Трофим.
- Хорошо. Нехай будет наш Трофим, если тебе так угодно.- вежливо говорит Семен, напрягая скулы.
А по площади отрывистым, сильным вздохом; катится:
- Я, сын трудового народа... И вздох этот отдается всюду.
- Я, сын трудового народа...- гремят зеркальные плиты мавзолея, где на правом крыле в грубом пальто из солдатского сукна, во всей суровой и доброй своей простоте, стоит, принимая присягу, Сталин.
- Я, сын трудового Народа...-говорят седые стены Kpeмля.
- Я, сын трудового народа...- звенит бронза Минина и Пожарского.
- Я, сын трудового народа...- поет потрясенный воздух.
"...Я обязуюсь по первому зову рабочего и крестьянского правительства выступить на защиту Союза Советских Социалистических Республик от всяких опасностей и покушений со стороны всех врагов и в борьбе за Союз Советских Социалистических Республик. за дело социализма и братства народов не щадить ни своих сил, ни самой жизни".
- Я, сын, трудового народа!..