DRUNKEN MASTER AND DEADLY FLOWER GIRL (VOL 6)
Похороны поэта Ли Бо, героически погибшего в борьбе с северными варварами, было решено не откладывать в долгий ящик. Погода на дворе второй месяц стояла исключительно жаркая, поэтому собранное по кусочкам тулово народного любимца могло начать разлагаться в любой момент.
Похоронно шествие должно было начаться ранним утром в субботу. Кучка коллег покойного, в чьи обязанностях входило символизировать собой народную печаль, медленно тащили на своих плечах огромный сандаловый гроб, изнывая на каждом шагу от жары и непосильной ноши. На протяжении всей их дороги пятеро пожилых даосов постоянно мельтешило вокруг шествующих, отгоняя мух и напевая погребальные песни.
Шествие было нарушено всего дважды. Первый раз - гигантским розовым покемоном, который появился из ниоткуда, оторвал у покойного его наскоро пришитую голову и снова исчез. Второй раз - все тем же самым покемоном, добычей которого стала в этом случае левая нога покойного. После второй выходки даосы, видимо, признали собственное бессилие в борьбу с демонами, поэтому все же разрешили накрыть гроб крышкой. Понятно, что ноша от этого стала еще более тяжелой и невыносимой. В результате, похоронное шествие недовольно бурчало, вспоминая покойного всеми нехорошими словами. Его останкам после этого оставалось только тихо переворчиваться.
Начиная с третьего квартала от Палаты Народных Любимцев, за похоронной церемонией следила красивая молодая женщина в дорогом платье цвета лазури. Чтобы излишне не привлекать внимания к собственной персоне у Прудов имени Инь и Янь она все же повернула за угол и присела ненадолго на одну из черных скамеек. Внимание женщины было слишком сильно увлечено участниками печального шествия, поэтому она совсем не заметила, что на скамейке сидит кто-то еще.
Неизвестный не был похож на жителя Поднебесной. У него были короткие белые волосы, серое платье обычного простолюдина и дымчатые стекла на глазах, которые так любят носить народные сказители из Гуанчжоу. Женщина видела Азазилича впервые, поэтому была изрядно напугана и удивлена. Или только удивлена? Или же только напугана?
- Неужели вы так сильно хотите убить старого Ло Тунга, госпожа Мэй?
Мэй удивилась еще больше. Незнакомца она видела впервые, но он подозрительно много знало ее жизни.
- Это мое самое сильное желание.
- Вы уверены? - Азазилич, куривший все это время маленькую ароматическую трубочку из белой бумаги, - А если подумать получше?
- Это мое самое сильное желание.
- А как же захват мирового господства? А как же тот мужчина, который…
Азилилич замолк, скривившись в наглой и омерзительной ухмылке.
- Вы правы. Мировое господство и тот мужчина… но они же ничего не стоят, пока старик Ло Тунг все еще жив.
- Чтобы убить Ло Тунга совсем необязательно его… убивать.
- Неужели? А что тогда нужно?
Азазилич извлек из кармана визитную карточку и протянул ее женщине.
- Приходите вечером к моему мастеру, и вы получите ответы на все ваши вопросы. - Азазилич ухмыльнулся еще раз, - не беспокойтесь, госпожа Мэй. Это не гербалайф.
Он поднялся со скамейки и собрался было уходить, когда все же вспомнил о еще одном забытом деле.
- Кстати, используйте вот это,- он оставил на скамеечной перекладине спичечный коробок.
Мэй рассмеялась.
- Не смешите меня. Мой муж - хозяин опиекурильни. Мне это не нужно.
- Не торопитесь с выводами, госпожа Мэй. Это чистый мескалин… Боюсь, что без него вы просто не сможете пережить сегодняшний вечер.
Накрыло ее сразу, хотя признавать это совсем не хотелось. Только что Мэй стояла в собственной спальне и медленно втирала подаренную мазь себе в левое запястье, а вот теперь она уже на улице. Совсем без одежды и с распущенными до пояса волосами. Перед ней стоит прозрачный пес с тусклыми как осенние звезды глазами. Стоит и смотрит ей в душу. “Скользи!” слышит она его ментальную команду.
Сразу же после этого делает шаг и… скользит.
Приходит в себя она уже на пороге неизвестного ей горящего дома. Ее руки по локоть в крови, а волосы в чем-то белом и липком. Возле открытых ворот горящего дома стоит повозка. У открытой двери Азазилич с непонятной черной штуковиной в руках. “Снято!” - говорит он самому себе и убирает штуковину на место кучера.
- Госпожа Мэй, разрешите вас подвезти? Мой Мастер не любит, когда его гости опаздывают…
(окончание следует)
Похоронно шествие должно было начаться ранним утром в субботу. Кучка коллег покойного, в чьи обязанностях входило символизировать собой народную печаль, медленно тащили на своих плечах огромный сандаловый гроб, изнывая на каждом шагу от жары и непосильной ноши. На протяжении всей их дороги пятеро пожилых даосов постоянно мельтешило вокруг шествующих, отгоняя мух и напевая погребальные песни.
Шествие было нарушено всего дважды. Первый раз - гигантским розовым покемоном, который появился из ниоткуда, оторвал у покойного его наскоро пришитую голову и снова исчез. Второй раз - все тем же самым покемоном, добычей которого стала в этом случае левая нога покойного. После второй выходки даосы, видимо, признали собственное бессилие в борьбу с демонами, поэтому все же разрешили накрыть гроб крышкой. Понятно, что ноша от этого стала еще более тяжелой и невыносимой. В результате, похоронное шествие недовольно бурчало, вспоминая покойного всеми нехорошими словами. Его останкам после этого оставалось только тихо переворчиваться.
Начиная с третьего квартала от Палаты Народных Любимцев, за похоронной церемонией следила красивая молодая женщина в дорогом платье цвета лазури. Чтобы излишне не привлекать внимания к собственной персоне у Прудов имени Инь и Янь она все же повернула за угол и присела ненадолго на одну из черных скамеек. Внимание женщины было слишком сильно увлечено участниками печального шествия, поэтому она совсем не заметила, что на скамейке сидит кто-то еще.
Неизвестный не был похож на жителя Поднебесной. У него были короткие белые волосы, серое платье обычного простолюдина и дымчатые стекла на глазах, которые так любят носить народные сказители из Гуанчжоу. Женщина видела Азазилича впервые, поэтому была изрядно напугана и удивлена. Или только удивлена? Или же только напугана?
- Неужели вы так сильно хотите убить старого Ло Тунга, госпожа Мэй?
Мэй удивилась еще больше. Незнакомца она видела впервые, но он подозрительно много знало ее жизни.
- Это мое самое сильное желание.
- Вы уверены? - Азазилич, куривший все это время маленькую ароматическую трубочку из белой бумаги, - А если подумать получше?
- Это мое самое сильное желание.
- А как же захват мирового господства? А как же тот мужчина, который…
Азилилич замолк, скривившись в наглой и омерзительной ухмылке.
- Вы правы. Мировое господство и тот мужчина… но они же ничего не стоят, пока старик Ло Тунг все еще жив.
- Чтобы убить Ло Тунга совсем необязательно его… убивать.
- Неужели? А что тогда нужно?
Азазилич извлек из кармана визитную карточку и протянул ее женщине.
- Приходите вечером к моему мастеру, и вы получите ответы на все ваши вопросы. - Азазилич ухмыльнулся еще раз, - не беспокойтесь, госпожа Мэй. Это не гербалайф.
Он поднялся со скамейки и собрался было уходить, когда все же вспомнил о еще одном забытом деле.
- Кстати, используйте вот это,- он оставил на скамеечной перекладине спичечный коробок.
Мэй рассмеялась.
- Не смешите меня. Мой муж - хозяин опиекурильни. Мне это не нужно.
- Не торопитесь с выводами, госпожа Мэй. Это чистый мескалин… Боюсь, что без него вы просто не сможете пережить сегодняшний вечер.
Накрыло ее сразу, хотя признавать это совсем не хотелось. Только что Мэй стояла в собственной спальне и медленно втирала подаренную мазь себе в левое запястье, а вот теперь она уже на улице. Совсем без одежды и с распущенными до пояса волосами. Перед ней стоит прозрачный пес с тусклыми как осенние звезды глазами. Стоит и смотрит ей в душу. “Скользи!” слышит она его ментальную команду.
Сразу же после этого делает шаг и… скользит.
Приходит в себя она уже на пороге неизвестного ей горящего дома. Ее руки по локоть в крови, а волосы в чем-то белом и липком. Возле открытых ворот горящего дома стоит повозка. У открытой двери Азазилич с непонятной черной штуковиной в руках. “Снято!” - говорит он самому себе и убирает штуковину на место кучера.
- Госпожа Мэй, разрешите вас подвезти? Мой Мастер не любит, когда его гости опаздывают…
(окончание следует)