(no subject)
Наш район - не центр, но уже почти, красивый, много шикарного новостроя, для жизни есть все и даже немного больше, а ведь всего-то на памяти одного поколения здесь была тихая окраина где кончались большие дороги, было полно маленьких прудов - бочагов, в которых водилась рыба, дома были значительно ниже, людей и машин - меньше, а деревья, как водится, выше. Главное, что их было много больше.
Так я вот о чем. Все изменилось почти до полной неузнаваемости, и дома, и люди, но иногда, не знаю, смогу ли объяснить - происходит разрыв пространства-времени и в образовавшееся окошко можно подглядеть некие события, которым не место в этом ярком, энергичном, сумашедшем, перевозбужденном городе.
Во дворике одной из уцелевших “хрущевок” корпулентная дама в трениках с лампасами развешивает белье. Через все могучее дамино телосложение патронташем переброшена лента с прищепками - их такое количество и они такие яркие и разные, что коллекционер прищепок от зависти умер бы на месте.
Мужичок ремонтирует раритетную 21-ю Волгу: погрузился по пояс к ней под капот и там с кем-то беседует. Первая мысль - по телефону, ан нет. Его собеседники - это сама машина, которую он просит потерпеть еще немного и толстая пыльная кошка в ошейнике, которая сидит рядом и внимательно следит за процессом.
Вот на встречу идет бабулька. В руках у нее кошачья переноска, для надежности замотанная толстым шнуром. Бабка громко выясняет отношения с содержимым переноски: бабка (бас-профундо): “ Ах ты ж кобель!” кот (уже понятно, что не кошка) тенором “ а-а-а-ууу?!” “Все вы кобели такие!” - тут счет выставляется, разумеется, не одному коту, - “ааааааа!”, запричитало животное на одной пронзительной ноте. Для пущей доходчивости бабка встряхнула переноску и проорала: “Что тебя перекосило, паразита!” “ ма-у-хррр..”, кот отчетливо огрызался и посылал хозяйку в некое неприятное место. Тут наши дорожки разошлись и эти двое, наверняка, нежно привязанные и немыслящие жизни друг без друга, свернули в сторону. Но возмущенные их голоса еще долго разносились в тиши дворов.
А иногда, теперь, правда, совсем редко, в теплый вечер где-то играет гармошка. Гармониста мы ни разу не видели, понятно только, что звуки доносятся с той стороны, где стоит ряд домов, построенных пленными немцами. Когда-то они были похожи на европейские особнячки, выделялись игривостью фасадов и уютом дворов с фонтанами, теперь же обветшали, покосились и ждут своего часа на расселение.
А может это все осеннее? Такой воздух, такое настроение, все немного "с приветом"? Не знаю, не знаю..
Так я вот о чем. Все изменилось почти до полной неузнаваемости, и дома, и люди, но иногда, не знаю, смогу ли объяснить - происходит разрыв пространства-времени и в образовавшееся окошко можно подглядеть некие события, которым не место в этом ярком, энергичном, сумашедшем, перевозбужденном городе.
Во дворике одной из уцелевших “хрущевок” корпулентная дама в трениках с лампасами развешивает белье. Через все могучее дамино телосложение патронташем переброшена лента с прищепками - их такое количество и они такие яркие и разные, что коллекционер прищепок от зависти умер бы на месте.
Мужичок ремонтирует раритетную 21-ю Волгу: погрузился по пояс к ней под капот и там с кем-то беседует. Первая мысль - по телефону, ан нет. Его собеседники - это сама машина, которую он просит потерпеть еще немного и толстая пыльная кошка в ошейнике, которая сидит рядом и внимательно следит за процессом.
Вот на встречу идет бабулька. В руках у нее кошачья переноска, для надежности замотанная толстым шнуром. Бабка громко выясняет отношения с содержимым переноски: бабка (бас-профундо): “ Ах ты ж кобель!” кот (уже понятно, что не кошка) тенором “ а-а-а-ууу?!” “Все вы кобели такие!” - тут счет выставляется, разумеется, не одному коту, - “ааааааа!”, запричитало животное на одной пронзительной ноте. Для пущей доходчивости бабка встряхнула переноску и проорала: “Что тебя перекосило, паразита!” “ ма-у-хррр..”, кот отчетливо огрызался и посылал хозяйку в некое неприятное место. Тут наши дорожки разошлись и эти двое, наверняка, нежно привязанные и немыслящие жизни друг без друга, свернули в сторону. Но возмущенные их голоса еще долго разносились в тиши дворов.
А иногда, теперь, правда, совсем редко, в теплый вечер где-то играет гармошка. Гармониста мы ни разу не видели, понятно только, что звуки доносятся с той стороны, где стоит ряд домов, построенных пленными немцами. Когда-то они были похожи на европейские особнячки, выделялись игривостью фасадов и уютом дворов с фонтанами, теперь же обветшали, покосились и ждут своего часа на расселение.
А может это все осеннее? Такой воздух, такое настроение, все немного "с приветом"? Не знаю, не знаю..