Вниз и вверх
Мне по работе приходится делать много странного. Например, работая с beauty-направлением, я добавила в подписки инстаграма человек 20-30 фешн-пешн-бьюти-блогеров. Всем им примерно 18-24 года, все они регулярно выкладывают отполированные селфи, рекламные посты, обзоры на косметику и раскладки на мраморном фоне. Каждый день желают всем доброго утра под фото в нижнем белье. Пишут "глубокомысленные" размышления за чашкой кофе. Вроде бы что такого? Обычные современные девушки, обычный современный формат. И черт меня дернул вчера утром открыть "истории" и посмотреть разные кадры из жизни. Что было дальше? Меня накрыло волной пустоты. Просто раздваило как катком. Эта пустота всегда была рядом, шла фоном, а тут она вылилась на меня прямо из ковша ледяной водой на макушку, а горячую воду словно отключили. Я написала Наде ke9 что-то в стиле Сартра про бессмысленность жизни и про то, что мне срочно надо проснуться и делать что-то важное и нужное, хотя бы пытаться его искать, иначе всему конец.
Вечером мы попали на день рождения Еврейского музея. Там шел спектакль "Вербатим". Это даже не спектакль, а поток настоящих воспоминаний. Два актера читали письма уже погибших бывших пленников гетто и ветеранов войны, а остальные люди садились в кресла и просто делились историями семьи. И про войну и не про войну, про еврейские и не еврейские семьи, про бабушек и дедушек, прощения и наказания, про цену жизни. Это было не кино и не постановка, реальные люди, даже двольно известные (например, Вера Полозкова) делились воспоминаниями со всей душой. У меня раз десять выступали слезы. И раз сто я думала о том, что теперь спасена. Скорее бы отписаться от всей этой пустоты и почаще прыгать в такое теплое, горячее море.
Вечером мы попали на день рождения Еврейского музея. Там шел спектакль "Вербатим". Это даже не спектакль, а поток настоящих воспоминаний. Два актера читали письма уже погибших бывших пленников гетто и ветеранов войны, а остальные люди садились в кресла и просто делились историями семьи. И про войну и не про войну, про еврейские и не еврейские семьи, про бабушек и дедушек, прощения и наказания, про цену жизни. Это было не кино и не постановка, реальные люди, даже двольно известные (например, Вера Полозкова) делились воспоминаниями со всей душой. У меня раз десять выступали слезы. И раз сто я думала о том, что теперь спасена. Скорее бы отписаться от всей этой пустоты и почаще прыгать в такое теплое, горячее море.