К вопросу о сенсорных каналах передачи информации
Читала книгу Кена Робинсона «Призвание» и вычитала:
«Некоторые люди подвержены явлению, известному как синестезия, когда чувства смешиваются или частично накладываются друг на друга, в результате чего рождается способность видеть звуки и слышать цвета».
У меня, разумеется, сразу зачесались руки зарыться в Гугл с запросом «синестезия». Но я решила не лезть поперед батька в пекло пригнічувати передчасно свою фантазию. И попыталась вначале вообразить себе способность, допустим, видеть звуки.
Так вот. Как вы себе это представляете? Я подумала, что видеть звуки - это ведь не просто видеть, допустим, музыку, как, например, некую длину волны. Это видеть лай собак, сигнализацию машины, чью-то ругань, доносящуюся из-за окна, видеть звук работающей стиральной машинки и прочее в том же духе. Видеть то, что товарищ t_150 называет «шум среды».
Что же нам может сказать на это Гугл?
«Синестезиия в психологии - явление восприятия, когда при раздражении одного органа чувств (вследствие иррадиации возбуждения с нервных структур одной сенсорной системы на другую) наряду со специфическими для него ощущениями возникают и ощущения, соответствующие другому органу чувств.
Примеры: цветной слух, цветное обоняние, шелест запахов».
(с) Википедия
«Синестезия (от греческого synáisthesis - совместное чувство, одновременное ощущение, в противовес "анестезии" - отсутствию каких-либо ощущений) - это особый феномен человеческого восприятия, состоящий в том, что впечатление, соответствующее данному раздражителю органов чувств, сопровождается другим, дополнительным ощущением или образом. Типичный пример проявления синестезии - "цветной слух" и звуковые переживания при восприятии цвета. В той или иной форме все это встречается достаточно часто, однако людей, по-настоящему убежденных в том, что "пятерка - именно желтая или зеленая", а "понедельник - серый или коричневый", не так уж и много. Примечательно, что подобные ассоциации вовсе не однотипны у разных индивидуумов и с одной и той же тональностью могут связываться, например, разные цветовые представления».
(с) http://www.grani.ru/Society/Science/m.75745.html
А я то уж было подумала, что если ты видишь лай, то это не просто твоя убежденность в том, что лай - темно-бордового цвета. А что ты прям видишь, какой он на самом деле. Какой он не только по цвету, но и какую он имеет на самом деле форму (про длину волны я уже говорила, ну, а еще все мы видели, к примеру, как изображают ноты) и как он распространяется в пространстве. Я-то посчитала, что это не просто сбой в нервных сигналах, который дает индивидуальные глюки, а такой сбой, который позволяет видеть объективные весчи, сокрытые от глаз прочих наблюдателей. Размечталась, короче.
Хотя синестезия оказалось скучнее того, что я себе понапридумывала, я все же ознакомилась со статьей Б. М. Галеева «Что такое синестезия: мифы и реальность».
Статья довольно внятная, мне понравилась, перепощу ее здесь частично (все, что выделено в статье жирным шрифтом, выделено мной - f.)
«Вступление: давайте договоримся о терминах. В последние годы заметно повысился интерес к явлению "синестезии". Подобный "синестетический" бум наблюдался лишь в конце XIX века в Европе (Франция, Англия, Россия), а затем в 20-е годы в Германии и в США. Но и сегодня можно увидеть, что разные исследователи наделяют это слово различным содержанием. Это, естественно, осложняет взаимопонимание, возникают недоразумения, конфликты, но дискуссии в таких случаях неизбежны и нужны (ибо именно в таких спорах рождается, если не сама истина, то формулировка проблемы, достойной внимания и решения).
Что мы изучаем: синестезия как психический феномен
Как известно специалистам, сам термин "синестезия", наряду с его временным синонимом "цветной слух", вошел в научный обиход около ста лет назад. Но, несмотря на то, что он вновь стал исключительно популярным в теории искусства и психологии, до сих пор даже в энциклопедиях и диссертациях не было и нет единообразия и в определении границ этого понятия и, соответственно, в его дефинициях. Синестезией называют, прежде всего: а) межчувственные связи в психике. Но, кроме того, синестезией называют и результаты их проявлений в конкретных областях искусства: б) поэтические тропы и стилистические фигуры, связанные с межчувственными переносами; в) цветовые и пространственные образы, вызываемые музыкой; и даже г) взаимодействия между искусствами (зрительными и слуховыми). Так, к литературной синестезии относят выражения типа "Флейты звук зоревоголубой" (русский поэт К.Бальмонт), к живописной синестезии - картины В.Кандинского и Дж.Бельмонта, А.Валенси, к музыкальной синестезии - произведения К.Дебюсси, Н.А.Римского-Корсакова, О.Мессиана, подразумевая при этом даже существование особых "синестетических" жанров (программная музыка, музыкальная живопись) и более того - "синестетических" видов искусства (светомузыка, музыкальные абстрактные фильмы). Особенно заметно возрос интерес к последнему варианту понимания синестезии сегодня, в период интенсивных экспериментов по синтезированию современных аудио-визуальных, компьютерных средств. Итак, ситуация, как вы видите, на самом деле не самая благоприятная для взаимопонимания. Нужно вспомнить Декарта, который предупреждал - договориться о терминах, значит решить половину дела! Раз уж сложилась такая ситуация - выход простой: надо предупреждать в каждом случае - что имеет в виду данный исследователь под этим словом. И, конечно же, следует заранее предполагать возможную обусловленность всех этих пониманий синестезии базовым, психологическим явлением ("межчувственная связь"). И эта обусловленность, как увидим далее, на самом деле существует. Все это, конечно, более или менее очевидно - в методологическом и в чисто логическом плане.
Вначале - о мифах и их причинах
Осложнилась ситуация как раз тем, что "крепким орешком" оказалось исходное понимание природы самих межчувственных связей на уровне психики. Для одних исследователей синестезия - это "аномалия", даже "болезнь" (пусть и "полезная"), для других - это чудо, таинственная способность психики (доступная для понимания лишь сторонникам эзотерики). Трудно согласиться и с "позитивной" наукой, если она пытается редукционистки свести чисто художественные, метафорические аналогии типа "цвет-тембр" В.Кандинского, "цвет-тональность" А.Скрябина к нейрофизиологическим особенностям их мозга (причем к уникальным и необязательным - как некое "шестое чувство", "третий глаз", "пятая нога"). И на этом фоне примечательнее всего то, что - и в России, и на Западе - публикуется много теоретических работ именно не о самой синестезии, а об ее проявлениях, причем не в психологической, а в смежных науках (лингвистика, музыковедение, эстетика, педагогика). В них наличие синестезии просто признается как факт, изучаются его функции в языке, в искусстве, в культуре. Все это, при наличии разноголосицы в понимании сути самой синестезии, естественно, не может не внести путаницу и в их выводах. В связи с этим и возникает насущная задача "навести порядок", так сказать, на базовом уровне объяснения феномена "синестезии", чем мне и пришлось много лет заниматься, хотя как теоретика искусства меня больше всего интересовали, конечно, функции и роль синестезии в художественном творчестве...
При знакомстве с литературой меня поражало (и поражает до сих пор) то, что многими сущность синестезии обязательно искалась почему-то только на вне-, над-, дочеловеческом уровне, но не в пределах нормы человеческой психики, языка и искусства, к каковой она реально принадлежит. То, что аномалии, какие-либо отклонения могут быть и в синестезии, я отнюдь не исключаю. Аномалии бывают в любых психических явлениях - и в восприятии, и в памяти, и в мышлении. Но ведь это отнюдь не позволяет считать сами эти явления аномалиями! А у понятия "синестезия" судьба оказалась трагичнее.
Я не стану приводить обескураживающих примеров - их много. Очевидно, что основной повод для абсурдной, аномальной оценки природы синестезии заключается в том, что все ее проявления понимались как "со-ощущения" в буквальном смысле, причем именно применительно к случаям из искусства, поэзии. Термин "синестезия" - составной ("син-эстезис"), что этимологически расшифровывается обычно как "со-ощущение". В то же время почему-то не обращают внимания на то, что древнегреческое слово "эстезис" лежит и в корневой основе слова "эстетика", и при этом никто не примет всерьез объяснение эстетики как "науки об ощущениях".
Выходит, что-то неладное здесь с пониманием самого слова "aesthesis"? Но обратите внимание - подобная ситуация нечеткости, размытости понимания этого (такого) слова присуща многим языкам, в том числе и русскому, и английскому, где слово "sense" столь же многозначно, как "aiesthesis" (это, как известно, есть корневое основание слова "ощущение", "сенсорный", "сенситивность" - это и "чувство", и даже "смысл").
Раз такая размытость понятия присуща многим языкам, значит, мы имеем дело не просто с этимологической нелепицей! Причина тому - более глубокая, гносеологическая. Дело, оказывается, в том, что разделение на ощущение, на восприятие и эмоцию - это научная абстракция. Реально, в непосредственном чувственном акте ощущение и эмоциональная реакция (а порою и осознание смысла объекта) - это слитный, единый, симультанный процесс. Именно этим объясняется столь некорректное, с точки зрения строгой науки, использование слова "sense" в комбинации "organ of senses" или "senseorgans" (хотя следовало бы говорить, строго говоря, "organ of sensation"). Именно эта эпистемологическая особенность чувственного и лежит, по моему мнению, в основе неадекватного понимания слова "синестезия". Именно поэтому столь устойчива тенденция буквального понимания таких заявлений музыкантов, Скрябина, например: "Я вижу С-dur красным", - как реальное видение цвета при слушании музыки...
Но, как бы то ни было, устойчивый предрассудок о том, что композитор Скрябин будто бы "обладал" уникальной способностью "цветного слуха", понимаемой именно как реальное "соощущение", как реальное видение цветов определенных аккордов и тональностей бытует до сих пор! Знакомство с ситуацией, изучение скрябинских документов, анкетный опрос писателей, художников, детей заставляет нас усомниться в корректности подобного мнения.* На самом же деле, если разобраться всерьез, не такая уж, оказывается, уникальная это способность - синестезия, - чтобы использовать здесь глагол "обладать". В разной степени способность связывать в сознании видимое и слышимое, запахи и звуки присуща каждому из нас - в той мере, как развито у любого человека творческое воображение. Более того, обратите внимание - наш повседневный, обыденный язык насквозь синестетичен - это в подлинном смысле "кладбище синестетических метафор": яркий голос, кричащие краски, острый звук, матовый тембр, теплый цвет, легкая музыка, баритон (т.е. тяжелый звук) и т.д. В итоге можно сделать вывод, что уже само понятие "цветной слух", оказывается, - из области метафоры, и никаких реальных цветов при слушании музыки Скрябин, сравнивающий, положим, С-dur с красным цветом, конечно, не видел, а Кандинский не слышал реально никаких звуков, когда сопоставлял, к примеру, тембр скрипки с зеленым цветом. Просто, будучи художественными натурами, они обращали более пристальное внимание на эту общечеловеческую способность и пытались разобраться в ней.
В конце концов, когда мы говорим "черный ужас", "зеленая" или "серая тоска" - это вовсе не означает, что мы видим при этом реально такие цвета. И когда кто-либо использует, например, выражение "холодный взгляд", это вовсе не означает того, что этот "холод" должен подтверждаться измерениями температуры самого взгляда с помощью термометра. И если уйти от подобных схоластических рассуждений, и задуматься всерьез, устойчивость этого предрассудка - считать Скрябина и Кандинского некими уникальными "синестетами", реально "видящими" звуки и "слышащими" цвета - заставляет думать, в конечном итоге, что в основе этого предрассудка лежит непроизвольное стремление буржуа (обывателя) упрощенно объяснять сложные явления психики человека и искусства (ему, буржуа необычность колорита гениального Ван-Гога хочется объяснить его возможным дальтонизмом, а экстатическую вытянутость фигур у Эль-Греко - возможным астигматизмом зрения). Ведь уже опыт повседневного и, простите, безболезненного пользования языковой синестезией убеждает в том, что буквальная расшифровка понятия "синестезии" как "со-ощущения" никак не соответствует реальному содержанию этого явления. Еще раз отмечу - возможно, конечно, существование и случаев реальных навязчивых "соощущений", но они являются исключением из нормы**. Вследствие этого к искусству, к Скрябину, к поэтическим синестезиям такие "соощущения" никакого отношения иметь не могут, подобно тому, как нельзя сравнивать и путать, например, клинические галлюцинации с воображаемыми картинами в поэтических текстах.***
Что такое синестезия в реальности
Синестезия, по крайней мере, если речь идет о той, что используется в языке и в искусстве - это не "соощущения", это скорее "со-представление", "со-чувствование". По психологической своей природе это есть ассоциация, конкретно - межчувственная ассоциация. И как любая ассоциация, она может быть либо пассивной, либо активной (творческой), с разной степенью переживания (вплоть до эйдетического).
Простейшие по генезису ассоциации, как известно, - это "ассоциации по смежности" (основа метонимии в поэзии). Они чаще всего индивидуальны. Кстати, именно такими психическими связями ограничивала свой интерес к ассоциациям наука прошлого времени, чем и воспитала у людей негативное отношение к так называемой "ассоцианистской" теории. К примеру, таковым было отношение к ассоциативному объяснению "цветного слуха" у Кандинского, хотя по контексту его рассуждений очевидно, что он оперирует именно ассоциациями, пусть уже иного рода, не "по смежности".
Наиболее значимы для искусства, как известно, - это "ассоциации по сходству" (соответственно, на них основываются в языке метафоры, сравнения). В отличие от "ассоциаций по смежности" в этих ассоциациях уже больше общего для всех людей. Конечно, в "ассоциациях по сходству", и соответственно, в метафорах тоже имеется субъективный, личностный момент. Так, один поэт может сравнить любимую девушку с лилией, другой - с газелью, третий - с кипарисом. Но во всех этих метафорах есть некий общий признак (в данном случае, стройность, красота). Таким образом, есть мотивированность сравнения, и поэтому они понятны нам, читателям. Хотя внешне все эти сравнения разные. Но "разные" не означает "любые". Так, вряд ли понравилось бы любимым девушкам, стройным как лилия, газель или кипарис, если бы их сравнили с бегемотом или танком. И аналогично - размышлял тот же Кандинский; объясняя закономерности своих цвето-тембровых ассоциаций: "не найдется, может быть, ни одного человека, писал он, - который стал бы искать впечатления ярко-желтого на басовых клавишах рояля или обозначил бы краплак звуком сопрано". Не удивительно, что Скрябин окрашивал жизнерадостный С-dur красным, а не мрачным черным либо фиолетовым цветом. Понятно почему звук флейты у Бальмонта - светло-синий, а не красный или коричневый.****
Вернемся теперь к более подробному объяснению особенностей "ассоциаций по сходству". Рассматривая феномен "сходства", можно заметить, что сходство может быть подобием по форме, структуре, гештальту слухового и зрительного образов (например, на этой основе строится общезначимая, общеупотребительная синестетическая аналогия "мелодия-рисунок"). Но, наряду с этим, сходство может быть и по содержанию, по эмоциональному воздействию (на этом основаны, например, уже в упомянутые выше синестетические аналогии "тембр - цвет", "тональность - колорит"). Последний тип синестезий, формируемых на основе эмоционального подобия, наиболее присущ искусству. И при признании связующих функций, которые здесь выполняются высшими, социальными эмоциями, в формировании синестезий можно усмотреть участие мыслительных операций, пусть они и осуществляются чаще всего на подсознательном уровне. А на свет сознания выходит, фиксируясь уже и в слове, лишь результат этого межчувственного сопоставления, что и привносит в синестезию элемент таинственности. Тем более, что в синестезии внешне осуществляется сравнение несравнимых вещей. Но подчеркну еще раз - мы все принимаем и понимаем эти сравнения. Значит, в них, в таких синестезиях есть общее и понятное для всех людей. Итак, "сравнивать", отмечать сходство в других вещах - это уже элемент мышления. В связи с этим синестезию следует отнести к области невербального (здесь - чувственного, образного) мышления, наряду с визуальным, музыкальным мышлением. А точнее, если речь идет о слухозрительной синестезии, она как раз и является связующим компонентом визуального и музыкального мышления!...
Таким образом, будучи специфической формой взаимодействия в целостной системе чувственного отражения, синестезия есть проявление сущностных сил человека. Значит, это есть не некий эпифеномен, и, подчеркнем еще раз, не "аномалия мозга", как было заявлено в анонсе синестетического проекта "Leonardo", - хотя, в виду возможной "скрытости" своего происхождения в каждом конкретном случае, она, синестезия, и не всегда доступна для поверхностного научного анализа. Более того, синестезию можно охарактеризовать как концентрированную и симультанную актуализацию чувственного в широком спектре его проявлений: здесь мы имеем дело, во-первых, как бы с "удвоенной" сенсоростью и, во-вторых, здесь наличествуют эмоции (тоже относящиеся к сфере чувственного), осуществляющие как посредник это метафорическое "удвоение". В этом заключается объяснение тому, что именно искусство было той основной сферой социальной практики, где культивировалась и функционировала синестезия. Ведь понимание генезиса и сути самого искусства как способа развития универсальной человеческой чувственности в ее целостности и гармоничности утверждалось от века в век (Баумгартен, Кант, Гегель, Фейербах и т.д.).
Все эти выводы являются своего рода окончательным приговором аномальным объяснениям природы синестезии. Но если вспомнить историю науки, мы вдруг обнаружим, что нет ничего удивительного в появлении таких аномальных объяснений. Ведь и в отношении самих "ассоциаций" еще совсем недавно, в 17 веке, бытовала оценка их как "некоторый вид сумасшествия" (Дж.Локк). Кроме того, ведь и сама словесная метафора как языковой феномен еще в середине 19 века характеризовалась некоторыми лингвистами как "семантическая аномалия", как "болезнь языка" (М.Мюллер). Теперь все, как мы видим, повторяется - только уже в отношении невербального, ассоциативного (синестетического) мышления, в отношении невербальной, межчувственной метафоры, которая также принимается поначалу за аномалию психики».
Список сносок:
* Отмечу здесь лишь одну деталь, подтверждающую то, что у Скрябина аналогия "колорит-тональность" была умственного происхождения: в поисках цветов, недостающих для 12 тональностей, он пытался включить в спектр даже инфракрасный и ультрафиолетовый цвета...Я написал это и вдруг ужаснулся - теперь кто-то решит в восторге, что Скрябин и здесь был уникумом, т.е. видел эти невидимые в действительности цвета!
** В 1996 году Саймон Барон-Коэн (Simon Baron-Cohen) и его сотрудники из Кембриджского университета (Великобритания) установили, что приблизительно один из двух тысяч человек имеет подобные "жесткие" связи, и это, вероятно, является генетической наследственной чертой, закодированной в X-хромосоме (Perception, vol 25, p 1073). По другим данным, на одного синестетика приходится до 25 тысяч "нормальных" людей. Женщин-синестетиков больше, чем мужчин: в США в три раза, а в Англии - в восемь, причем обладатели этого редкого свойства в большинстве своем не правши - они либо левши, либо люди, одинаково хорошо владеющие как правой, так и левой рукой. Синестетики не сильны в математике и хуже обычных людей ориентируются в пространстве.
(http://www.grani.ru/Society/Science/m.75745.html)
1:2000 или даже 1:25000. Крайне редко. Можно найти более точные данные по статистике, но, в любом случае, это редкое явление и часто оно сопровождается нервными расстройствами.
***Добавлю для убедительности следующий жестокий пример. Существует разница, когда поэт, например, заявляет: "Я-червь, я-раб, я-Бог" (русский поэт Г.Державин), и заявлениями душевнобольного "Я-Наполеон", "Я-чайник". Для первого это эстетическое иносказание, второй всерьез убежден в том, что он "Наполеон"...
**** Поробуйте сами провести анкетирование среди своих друзей: какого цвета слова "воскресенье" и "понедельник"? Уверен, что "понедельник" для большинства будет более темных цветов (черный, серый, коричневый, синий и т.п.) по сравнению с радостным воскресеньем (белый, красный, желтый и т.п.). Может быть и сами названия этих дней недели на английском тоже несут в себе подобные следы синестетической образности? Очевидна светлость и радостность "солнца" (Sunday) и сумеречность ночи, когда светит "луна" (Monday). Но стоп - уже началась какая-то синестетическая астрология, чего не должен допустить автор, который является доктором философских наук по специальности "Марксистско-ленинская эстетика"...
Оригинал статьи здесь: http://prometheus.kai.ru/mif_r.htm
Я несколько видоизменила для себя.
Понравилась еще статья Б. М. Галеева «Семантика синестезии социалистического реализма (на примере творчества Максима Горького)», она лежит здесь: http://www.kcn.ru/tat_ru/science/news/lingv_97/n150.htm
Там много красивых метафор или, как выражается автор, «концентрация изысканнейших синестетических тропов».
«Некоторые люди подвержены явлению, известному как синестезия, когда чувства смешиваются или частично накладываются друг на друга, в результате чего рождается способность видеть звуки и слышать цвета».
У меня, разумеется, сразу зачесались руки зарыться в Гугл с запросом «синестезия». Но я решила не лезть поперед батька в пекло пригнічувати передчасно свою фантазию. И попыталась вначале вообразить себе способность, допустим, видеть звуки.
Так вот. Как вы себе это представляете? Я подумала, что видеть звуки - это ведь не просто видеть, допустим, музыку, как, например, некую длину волны. Это видеть лай собак, сигнализацию машины, чью-то ругань, доносящуюся из-за окна, видеть звук работающей стиральной машинки и прочее в том же духе. Видеть то, что товарищ t_150 называет «шум среды».
Что же нам может сказать на это Гугл?
«Синестезиия в психологии - явление восприятия, когда при раздражении одного органа чувств (вследствие иррадиации возбуждения с нервных структур одной сенсорной системы на другую) наряду со специфическими для него ощущениями возникают и ощущения, соответствующие другому органу чувств.
Примеры: цветной слух, цветное обоняние, шелест запахов».
(с) Википедия
«Синестезия (от греческого synáisthesis - совместное чувство, одновременное ощущение, в противовес "анестезии" - отсутствию каких-либо ощущений) - это особый феномен человеческого восприятия, состоящий в том, что впечатление, соответствующее данному раздражителю органов чувств, сопровождается другим, дополнительным ощущением или образом. Типичный пример проявления синестезии - "цветной слух" и звуковые переживания при восприятии цвета. В той или иной форме все это встречается достаточно часто, однако людей, по-настоящему убежденных в том, что "пятерка - именно желтая или зеленая", а "понедельник - серый или коричневый", не так уж и много. Примечательно, что подобные ассоциации вовсе не однотипны у разных индивидуумов и с одной и той же тональностью могут связываться, например, разные цветовые представления».
(с) http://www.grani.ru/Society/Science/m.75745.html
А я то уж было подумала, что если ты видишь лай, то это не просто твоя убежденность в том, что лай - темно-бордового цвета. А что ты прям видишь, какой он на самом деле. Какой он не только по цвету, но и какую он имеет на самом деле форму (про длину волны я уже говорила, ну, а еще все мы видели, к примеру, как изображают ноты) и как он распространяется в пространстве. Я-то посчитала, что это не просто сбой в нервных сигналах, который дает индивидуальные глюки, а такой сбой, который позволяет видеть объективные весчи, сокрытые от глаз прочих наблюдателей. Размечталась, короче.
Хотя синестезия оказалось скучнее того, что я себе понапридумывала, я все же ознакомилась со статьей Б. М. Галеева «Что такое синестезия: мифы и реальность».
Статья довольно внятная, мне понравилась, перепощу ее здесь частично (все, что выделено в статье жирным шрифтом, выделено мной - f.)
«Вступление: давайте договоримся о терминах. В последние годы заметно повысился интерес к явлению "синестезии". Подобный "синестетический" бум наблюдался лишь в конце XIX века в Европе (Франция, Англия, Россия), а затем в 20-е годы в Германии и в США. Но и сегодня можно увидеть, что разные исследователи наделяют это слово различным содержанием. Это, естественно, осложняет взаимопонимание, возникают недоразумения, конфликты, но дискуссии в таких случаях неизбежны и нужны (ибо именно в таких спорах рождается, если не сама истина, то формулировка проблемы, достойной внимания и решения).
Что мы изучаем: синестезия как психический феномен
Как известно специалистам, сам термин "синестезия", наряду с его временным синонимом "цветной слух", вошел в научный обиход около ста лет назад. Но, несмотря на то, что он вновь стал исключительно популярным в теории искусства и психологии, до сих пор даже в энциклопедиях и диссертациях не было и нет единообразия и в определении границ этого понятия и, соответственно, в его дефинициях. Синестезией называют, прежде всего: а) межчувственные связи в психике. Но, кроме того, синестезией называют и результаты их проявлений в конкретных областях искусства: б) поэтические тропы и стилистические фигуры, связанные с межчувственными переносами; в) цветовые и пространственные образы, вызываемые музыкой; и даже г) взаимодействия между искусствами (зрительными и слуховыми). Так, к литературной синестезии относят выражения типа "Флейты звук зоревоголубой" (русский поэт К.Бальмонт), к живописной синестезии - картины В.Кандинского и Дж.Бельмонта, А.Валенси, к музыкальной синестезии - произведения К.Дебюсси, Н.А.Римского-Корсакова, О.Мессиана, подразумевая при этом даже существование особых "синестетических" жанров (программная музыка, музыкальная живопись) и более того - "синестетических" видов искусства (светомузыка, музыкальные абстрактные фильмы). Особенно заметно возрос интерес к последнему варианту понимания синестезии сегодня, в период интенсивных экспериментов по синтезированию современных аудио-визуальных, компьютерных средств. Итак, ситуация, как вы видите, на самом деле не самая благоприятная для взаимопонимания. Нужно вспомнить Декарта, который предупреждал - договориться о терминах, значит решить половину дела! Раз уж сложилась такая ситуация - выход простой: надо предупреждать в каждом случае - что имеет в виду данный исследователь под этим словом. И, конечно же, следует заранее предполагать возможную обусловленность всех этих пониманий синестезии базовым, психологическим явлением ("межчувственная связь"). И эта обусловленность, как увидим далее, на самом деле существует. Все это, конечно, более или менее очевидно - в методологическом и в чисто логическом плане.
Вначале - о мифах и их причинах
Осложнилась ситуация как раз тем, что "крепким орешком" оказалось исходное понимание природы самих межчувственных связей на уровне психики. Для одних исследователей синестезия - это "аномалия", даже "болезнь" (пусть и "полезная"), для других - это чудо, таинственная способность психики (доступная для понимания лишь сторонникам эзотерики). Трудно согласиться и с "позитивной" наукой, если она пытается редукционистки свести чисто художественные, метафорические аналогии типа "цвет-тембр" В.Кандинского, "цвет-тональность" А.Скрябина к нейрофизиологическим особенностям их мозга (причем к уникальным и необязательным - как некое "шестое чувство", "третий глаз", "пятая нога"). И на этом фоне примечательнее всего то, что - и в России, и на Западе - публикуется много теоретических работ именно не о самой синестезии, а об ее проявлениях, причем не в психологической, а в смежных науках (лингвистика, музыковедение, эстетика, педагогика). В них наличие синестезии просто признается как факт, изучаются его функции в языке, в искусстве, в культуре. Все это, при наличии разноголосицы в понимании сути самой синестезии, естественно, не может не внести путаницу и в их выводах. В связи с этим и возникает насущная задача "навести порядок", так сказать, на базовом уровне объяснения феномена "синестезии", чем мне и пришлось много лет заниматься, хотя как теоретика искусства меня больше всего интересовали, конечно, функции и роль синестезии в художественном творчестве...
При знакомстве с литературой меня поражало (и поражает до сих пор) то, что многими сущность синестезии обязательно искалась почему-то только на вне-, над-, дочеловеческом уровне, но не в пределах нормы человеческой психики, языка и искусства, к каковой она реально принадлежит. То, что аномалии, какие-либо отклонения могут быть и в синестезии, я отнюдь не исключаю. Аномалии бывают в любых психических явлениях - и в восприятии, и в памяти, и в мышлении. Но ведь это отнюдь не позволяет считать сами эти явления аномалиями! А у понятия "синестезия" судьба оказалась трагичнее.
Я не стану приводить обескураживающих примеров - их много. Очевидно, что основной повод для абсурдной, аномальной оценки природы синестезии заключается в том, что все ее проявления понимались как "со-ощущения" в буквальном смысле, причем именно применительно к случаям из искусства, поэзии. Термин "синестезия" - составной ("син-эстезис"), что этимологически расшифровывается обычно как "со-ощущение". В то же время почему-то не обращают внимания на то, что древнегреческое слово "эстезис" лежит и в корневой основе слова "эстетика", и при этом никто не примет всерьез объяснение эстетики как "науки об ощущениях".
Выходит, что-то неладное здесь с пониманием самого слова "aesthesis"? Но обратите внимание - подобная ситуация нечеткости, размытости понимания этого (такого) слова присуща многим языкам, в том числе и русскому, и английскому, где слово "sense" столь же многозначно, как "aiesthesis" (это, как известно, есть корневое основание слова "ощущение", "сенсорный", "сенситивность" - это и "чувство", и даже "смысл").
Раз такая размытость понятия присуща многим языкам, значит, мы имеем дело не просто с этимологической нелепицей! Причина тому - более глубокая, гносеологическая. Дело, оказывается, в том, что разделение на ощущение, на восприятие и эмоцию - это научная абстракция. Реально, в непосредственном чувственном акте ощущение и эмоциональная реакция (а порою и осознание смысла объекта) - это слитный, единый, симультанный процесс. Именно этим объясняется столь некорректное, с точки зрения строгой науки, использование слова "sense" в комбинации "organ of senses" или "senseorgans" (хотя следовало бы говорить, строго говоря, "organ of sensation"). Именно эта эпистемологическая особенность чувственного и лежит, по моему мнению, в основе неадекватного понимания слова "синестезия". Именно поэтому столь устойчива тенденция буквального понимания таких заявлений музыкантов, Скрябина, например: "Я вижу С-dur красным", - как реальное видение цвета при слушании музыки...
Но, как бы то ни было, устойчивый предрассудок о том, что композитор Скрябин будто бы "обладал" уникальной способностью "цветного слуха", понимаемой именно как реальное "соощущение", как реальное видение цветов определенных аккордов и тональностей бытует до сих пор! Знакомство с ситуацией, изучение скрябинских документов, анкетный опрос писателей, художников, детей заставляет нас усомниться в корректности подобного мнения.* На самом же деле, если разобраться всерьез, не такая уж, оказывается, уникальная это способность - синестезия, - чтобы использовать здесь глагол "обладать". В разной степени способность связывать в сознании видимое и слышимое, запахи и звуки присуща каждому из нас - в той мере, как развито у любого человека творческое воображение. Более того, обратите внимание - наш повседневный, обыденный язык насквозь синестетичен - это в подлинном смысле "кладбище синестетических метафор": яркий голос, кричащие краски, острый звук, матовый тембр, теплый цвет, легкая музыка, баритон (т.е. тяжелый звук) и т.д. В итоге можно сделать вывод, что уже само понятие "цветной слух", оказывается, - из области метафоры, и никаких реальных цветов при слушании музыки Скрябин, сравнивающий, положим, С-dur с красным цветом, конечно, не видел, а Кандинский не слышал реально никаких звуков, когда сопоставлял, к примеру, тембр скрипки с зеленым цветом. Просто, будучи художественными натурами, они обращали более пристальное внимание на эту общечеловеческую способность и пытались разобраться в ней.
В конце концов, когда мы говорим "черный ужас", "зеленая" или "серая тоска" - это вовсе не означает, что мы видим при этом реально такие цвета. И когда кто-либо использует, например, выражение "холодный взгляд", это вовсе не означает того, что этот "холод" должен подтверждаться измерениями температуры самого взгляда с помощью термометра. И если уйти от подобных схоластических рассуждений, и задуматься всерьез, устойчивость этого предрассудка - считать Скрябина и Кандинского некими уникальными "синестетами", реально "видящими" звуки и "слышащими" цвета - заставляет думать, в конечном итоге, что в основе этого предрассудка лежит непроизвольное стремление буржуа (обывателя) упрощенно объяснять сложные явления психики человека и искусства (ему, буржуа необычность колорита гениального Ван-Гога хочется объяснить его возможным дальтонизмом, а экстатическую вытянутость фигур у Эль-Греко - возможным астигматизмом зрения). Ведь уже опыт повседневного и, простите, безболезненного пользования языковой синестезией убеждает в том, что буквальная расшифровка понятия "синестезии" как "со-ощущения" никак не соответствует реальному содержанию этого явления. Еще раз отмечу - возможно, конечно, существование и случаев реальных навязчивых "соощущений", но они являются исключением из нормы**. Вследствие этого к искусству, к Скрябину, к поэтическим синестезиям такие "соощущения" никакого отношения иметь не могут, подобно тому, как нельзя сравнивать и путать, например, клинические галлюцинации с воображаемыми картинами в поэтических текстах.***
Что такое синестезия в реальности
Синестезия, по крайней мере, если речь идет о той, что используется в языке и в искусстве - это не "соощущения", это скорее "со-представление", "со-чувствование". По психологической своей природе это есть ассоциация, конкретно - межчувственная ассоциация. И как любая ассоциация, она может быть либо пассивной, либо активной (творческой), с разной степенью переживания (вплоть до эйдетического).
Простейшие по генезису ассоциации, как известно, - это "ассоциации по смежности" (основа метонимии в поэзии). Они чаще всего индивидуальны. Кстати, именно такими психическими связями ограничивала свой интерес к ассоциациям наука прошлого времени, чем и воспитала у людей негативное отношение к так называемой "ассоцианистской" теории. К примеру, таковым было отношение к ассоциативному объяснению "цветного слуха" у Кандинского, хотя по контексту его рассуждений очевидно, что он оперирует именно ассоциациями, пусть уже иного рода, не "по смежности".
Наиболее значимы для искусства, как известно, - это "ассоциации по сходству" (соответственно, на них основываются в языке метафоры, сравнения). В отличие от "ассоциаций по смежности" в этих ассоциациях уже больше общего для всех людей. Конечно, в "ассоциациях по сходству", и соответственно, в метафорах тоже имеется субъективный, личностный момент. Так, один поэт может сравнить любимую девушку с лилией, другой - с газелью, третий - с кипарисом. Но во всех этих метафорах есть некий общий признак (в данном случае, стройность, красота). Таким образом, есть мотивированность сравнения, и поэтому они понятны нам, читателям. Хотя внешне все эти сравнения разные. Но "разные" не означает "любые". Так, вряд ли понравилось бы любимым девушкам, стройным как лилия, газель или кипарис, если бы их сравнили с бегемотом или танком. И аналогично - размышлял тот же Кандинский; объясняя закономерности своих цвето-тембровых ассоциаций: "не найдется, может быть, ни одного человека, писал он, - который стал бы искать впечатления ярко-желтого на басовых клавишах рояля или обозначил бы краплак звуком сопрано". Не удивительно, что Скрябин окрашивал жизнерадостный С-dur красным, а не мрачным черным либо фиолетовым цветом. Понятно почему звук флейты у Бальмонта - светло-синий, а не красный или коричневый.****
Вернемся теперь к более подробному объяснению особенностей "ассоциаций по сходству". Рассматривая феномен "сходства", можно заметить, что сходство может быть подобием по форме, структуре, гештальту слухового и зрительного образов (например, на этой основе строится общезначимая, общеупотребительная синестетическая аналогия "мелодия-рисунок"). Но, наряду с этим, сходство может быть и по содержанию, по эмоциональному воздействию (на этом основаны, например, уже в упомянутые выше синестетические аналогии "тембр - цвет", "тональность - колорит"). Последний тип синестезий, формируемых на основе эмоционального подобия, наиболее присущ искусству. И при признании связующих функций, которые здесь выполняются высшими, социальными эмоциями, в формировании синестезий можно усмотреть участие мыслительных операций, пусть они и осуществляются чаще всего на подсознательном уровне. А на свет сознания выходит, фиксируясь уже и в слове, лишь результат этого межчувственного сопоставления, что и привносит в синестезию элемент таинственности. Тем более, что в синестезии внешне осуществляется сравнение несравнимых вещей. Но подчеркну еще раз - мы все принимаем и понимаем эти сравнения. Значит, в них, в таких синестезиях есть общее и понятное для всех людей. Итак, "сравнивать", отмечать сходство в других вещах - это уже элемент мышления. В связи с этим синестезию следует отнести к области невербального (здесь - чувственного, образного) мышления, наряду с визуальным, музыкальным мышлением. А точнее, если речь идет о слухозрительной синестезии, она как раз и является связующим компонентом визуального и музыкального мышления!...
Таким образом, будучи специфической формой взаимодействия в целостной системе чувственного отражения, синестезия есть проявление сущностных сил человека. Значит, это есть не некий эпифеномен, и, подчеркнем еще раз, не "аномалия мозга", как было заявлено в анонсе синестетического проекта "Leonardo", - хотя, в виду возможной "скрытости" своего происхождения в каждом конкретном случае, она, синестезия, и не всегда доступна для поверхностного научного анализа. Более того, синестезию можно охарактеризовать как концентрированную и симультанную актуализацию чувственного в широком спектре его проявлений: здесь мы имеем дело, во-первых, как бы с "удвоенной" сенсоростью и, во-вторых, здесь наличествуют эмоции (тоже относящиеся к сфере чувственного), осуществляющие как посредник это метафорическое "удвоение". В этом заключается объяснение тому, что именно искусство было той основной сферой социальной практики, где культивировалась и функционировала синестезия. Ведь понимание генезиса и сути самого искусства как способа развития универсальной человеческой чувственности в ее целостности и гармоничности утверждалось от века в век (Баумгартен, Кант, Гегель, Фейербах и т.д.).
Все эти выводы являются своего рода окончательным приговором аномальным объяснениям природы синестезии. Но если вспомнить историю науки, мы вдруг обнаружим, что нет ничего удивительного в появлении таких аномальных объяснений. Ведь и в отношении самих "ассоциаций" еще совсем недавно, в 17 веке, бытовала оценка их как "некоторый вид сумасшествия" (Дж.Локк). Кроме того, ведь и сама словесная метафора как языковой феномен еще в середине 19 века характеризовалась некоторыми лингвистами как "семантическая аномалия", как "болезнь языка" (М.Мюллер). Теперь все, как мы видим, повторяется - только уже в отношении невербального, ассоциативного (синестетического) мышления, в отношении невербальной, межчувственной метафоры, которая также принимается поначалу за аномалию психики».
Список сносок:
* Отмечу здесь лишь одну деталь, подтверждающую то, что у Скрябина аналогия "колорит-тональность" была умственного происхождения: в поисках цветов, недостающих для 12 тональностей, он пытался включить в спектр даже инфракрасный и ультрафиолетовый цвета...Я написал это и вдруг ужаснулся - теперь кто-то решит в восторге, что Скрябин и здесь был уникумом, т.е. видел эти невидимые в действительности цвета!
** В 1996 году Саймон Барон-Коэн (Simon Baron-Cohen) и его сотрудники из Кембриджского университета (Великобритания) установили, что приблизительно один из двух тысяч человек имеет подобные "жесткие" связи, и это, вероятно, является генетической наследственной чертой, закодированной в X-хромосоме (Perception, vol 25, p 1073). По другим данным, на одного синестетика приходится до 25 тысяч "нормальных" людей. Женщин-синестетиков больше, чем мужчин: в США в три раза, а в Англии - в восемь, причем обладатели этого редкого свойства в большинстве своем не правши - они либо левши, либо люди, одинаково хорошо владеющие как правой, так и левой рукой. Синестетики не сильны в математике и хуже обычных людей ориентируются в пространстве.
(http://www.grani.ru/Society/Science/m.75745.html)
1:2000 или даже 1:25000. Крайне редко. Можно найти более точные данные по статистике, но, в любом случае, это редкое явление и часто оно сопровождается нервными расстройствами.
***Добавлю для убедительности следующий жестокий пример. Существует разница, когда поэт, например, заявляет: "Я-червь, я-раб, я-Бог" (русский поэт Г.Державин), и заявлениями душевнобольного "Я-Наполеон", "Я-чайник". Для первого это эстетическое иносказание, второй всерьез убежден в том, что он "Наполеон"...
**** Поробуйте сами провести анкетирование среди своих друзей: какого цвета слова "воскресенье" и "понедельник"? Уверен, что "понедельник" для большинства будет более темных цветов (черный, серый, коричневый, синий и т.п.) по сравнению с радостным воскресеньем (белый, красный, желтый и т.п.). Может быть и сами названия этих дней недели на английском тоже несут в себе подобные следы синестетической образности? Очевидна светлость и радостность "солнца" (Sunday) и сумеречность ночи, когда светит "луна" (Monday). Но стоп - уже началась какая-то синестетическая астрология, чего не должен допустить автор, который является доктором философских наук по специальности "Марксистско-ленинская эстетика"...
Оригинал статьи здесь: http://prometheus.kai.ru/mif_r.htm
Я несколько видоизменила для себя.
Понравилась еще статья Б. М. Галеева «Семантика синестезии социалистического реализма (на примере творчества Максима Горького)», она лежит здесь: http://www.kcn.ru/tat_ru/science/news/lingv_97/n150.htm
Там много красивых метафор или, как выражается автор, «концентрация изысканнейших синестетических тропов».