"С вечера до полудня" Виктора Розова в театре Пушкина. Режиссер - Рузанна Мовсесян.
На свете немало чудес. Но для меня всегда самым большим чудом был и остаётся Бергман. Потому что … каждый знакомый кадр, каждая реплика, которую знаешь наизусть - всегда как в первый раз. Всегда больно. Всегда по -настоящему, всегда - жизнь. Потому что - невообразимая, космическая красота. Красота в простоте, в идеальной простоте, красота в изысканности - каждой детали, каждого жеста, каждого звука. Потому что - неповторимый. Это ощущение - невозможности и одновременно реальности происходящего, ощущения полного полета в глубину невыразимой красоты самой жизни - больше я не испытывала его ни у одного режиссера. Но вчера я пришла в театр Пушкина на спектакль Рузанны Мовсесян - и.. весь спектакль купалась в ощущении знакомого, родного и такого удивительного эха Бергмана… даже не эха - легкого кивка, молчаливого узнавания…
Какая же это роскошь - «С вечера до полудня» Рузанны Мовсесян. Роскошь жизни, правды, любви… роскошь пластики, света, удивительного неба за огромным - во всю стену окном, роскошь практически незаметной режиссуры. Незаметной - но мощной и одновременно мягкой - как морская волна. Роскошь характеров и актерской игры. Роскошь и счастье - жизни.
Великолепный актерский ансамбль -ни убавить ни прибавить. С первой минуты - такие знакомые и привычные люди на сцене. Такая теплая и очень узнаваемая семья, такая светлая прошлая жизнь… Как удалось режиссеру посмотреть на этот мир, столь хорошо памятный с детства каждой пылинкой, каждым хрустальным бокалом или треньканьем старенького телефонного аппарата - сегодняшним взглядом, ничего не умаляя и не выпячивая. Просто увидеть жизнь и показать ее зрителю на открытой ладони. Легко смахнув некоторый пафос, некоторое фрондёрство, которое Розов позволил себе в этой пьесе: чтение Булгакова, мама из Бразилии - много еще мелких еле заметных черточек. И где гораздо важнее становится постоянно дребезжащий дверной звонок и гулко хлопающая входная дверь, или новый способ закусывать коньяк кусочком сахара, предварительно вдавленным в лимон. Где гораздо весомее - перестановка мебели , затеянная дедом в комнате (не сжигание рукописей, которые не горят, а именно эта суматошная перестановка) Господи, до чего ж азартно сыграно! Так хотелось вскочить, помочь, честное слово - изумительный момент в спектакле. А окно - такой же персонаж, как и остальные члены семейства Жарковых, а звуки ночного зоопарка…. Эти звуки зоопарка… Я не сразу поняла - что это, просто тут же вспомнила Александра из Жертвоприношения, без конца включающего любимую кассету с подобными звуками. Только там были норвежские пастухи. Но до чего ж схоже! И какой красивый реверанс в ТУ сторону…. Да что я, надо о главном - об актерах.
Нина Натальи Ревы-Рядинской прекрасна до невозможности. Угловатые неловкие движения гадкого утенка. Нервные пальцы, постоянно теребящие сигарету и такое тихое, плавное превращение в удивительно прекрасную женщину, в женщину, которая любит так долго и так сильно. Куда девалась эта угловатость и неловкость. После того, как Нина с удивительной грацией пантеры ли, балерины ли соскользнула со стола и тихонько пошла к Лёве после своего невыносимого монолога о ребенке…. Как можно превратиться так? Нельзя. Просто мы видели то, что хотели видеть, то, что Нина сочла возможным нам показать, а вот на самом деле она такая - другая. Такая прекрасная - что хочется плакать. И ее взгляд. Самый первый взгляд на появившегося внезапно Лёву… даже если не знаешь содержания, не читал пьесу и ни разу не видел Савельеву в этом фильме… даже если… все настолько понятно становится по этому взгляду, по этой маленькой, замершей в плетеном кресле фигурке… Страшно и больно.
А изумительный Альберт Сергея Кудряшова. Какой мальчишка!!!!!!! Какой потрясающий, живой, звонкий, крапивинский мальчишка! Капитан, мушкетер! Какие глазищи! Всю сцену объяснения между Кимом и Аллой я смотрела только на Кудряшова. Надо было видеть его лицо - эти качели от надежды к отчаянию. От любви к… любви. Как можно выбрать между любимым отцом, отцом - который суть вся жизнь и матерью - божеством. Нельзя выбрать. Кудряшов и не выбирает - и вся эта невозможная, непереносимо тяжкая гамма чувств - в глазах этого ребенка. А забыть его срывающийся, захлёбывающийся от счастья голос : «Мама приехала!» Удивительный мальчишка!
Прекрасный дед Андрей Трофимович в исполнении Владимира Николенко. Такой хитрющий, такой упоительно настоящий. Дед.. рукописи в авоське, сахар с лимоном, чай в подстаканнике… столько прекрасных мелочей…
Лева Алексея Воропанова нескладный, знающий себе цену интеллигентишка.. Никак не могла взять в толк (держа в памяти, что есть еще Баландин! Рыцарь - Баландин), зачем ради вот такого Лёвы бросаться в окно, любить 8 лет, поставить в своей жизни точку и остановиться. И вот Лева начал свой страшный монолог о том, что скоро не будет понятия дома, семьи. Что все это: стол, совместные трапезы, весь этот привычный и родной уклад, вся эта, укреплённая и сцементированная домашними стенами любовь - будет никому не нужна. Лева говорил очень страшно. Страшно и гадко. Но… я поняла, почему Нина не может его забыть. Почему ТАК сильно любит. Не приняла, но поняла. Великолепный Алексей Воропанов. Да, в этой семье давно нет ни абажура, ни кремовых штор… только огромное во всю стену окно и жутковатые звуки ночного зоопарка извне. Но есть что-то иное, главное… эти одинокие люди все таки вместе, они семья, их держит на плаву Альберт, а что будет потом, после его отъезда… кто ж знает. Очень горько.
Прекрасный Константин Фёдорович Виктора Васильева, нервный и очень мощный Ким в исполнении Андрея Заводюка ( КАК он резал торт! Господибожемой! Умереть за один этот момент!) Экзотичная, элегантная Алла Веры Воронковой. Оказавшаяся вдруг маленькой девочкой-первоклассницей, испуганной и так свято верящей, до сих пор верящей что ее рыцарь - Ким - защитит, поддержит исправит все ошибки. Как когда-то в 1 классе…
Изумительный световая партитура (Андрей Ребров) - восьмое действующее лицо спектакля. Так виртуозно, так просто и так лаконично играть светом - как бы включая и выключая экран телевизора - старенького черно-белого «Рубина». А две паузы между картинами - когда на сцене только стол с неубранной посудой, в темных углах еле видна мебель и облака, застывшие в окне. Серые, ночные ли , предутренние ли… Кадр остановился, будто щелкнули затвором фотоаппарата. Эти два кадра между картинами - такие бергмановские по духу, что хочется плакать. И финал - ошеломляющий. Страшный, жестокий финал. Застывшие одинокие люди, молча стоящие в сумерках и ослепительное небо, по которому несутся куда-то то облака. Небо, которое несется на зрителя, поглощает его, вбирает в себя. Рузанна Мовсесеян вывернула наизнанку Канта - она показала нам бездну (нравственный закон) над нами и звездное небо внутри нас. Это невозможно. Но это есть. В театре Пушкина. На спектакле «С вечера до полудня» по пьесе Виктора Сергеевича Розова. Спасибо, мой любимый удивительный режиссёр.
Какая же это роскошь - «С вечера до полудня» Рузанны Мовсесян. Роскошь жизни, правды, любви… роскошь пластики, света, удивительного неба за огромным - во всю стену окном, роскошь практически незаметной режиссуры. Незаметной - но мощной и одновременно мягкой - как морская волна. Роскошь характеров и актерской игры. Роскошь и счастье - жизни.
Великолепный актерский ансамбль -ни убавить ни прибавить. С первой минуты - такие знакомые и привычные люди на сцене. Такая теплая и очень узнаваемая семья, такая светлая прошлая жизнь… Как удалось режиссеру посмотреть на этот мир, столь хорошо памятный с детства каждой пылинкой, каждым хрустальным бокалом или треньканьем старенького телефонного аппарата - сегодняшним взглядом, ничего не умаляя и не выпячивая. Просто увидеть жизнь и показать ее зрителю на открытой ладони. Легко смахнув некоторый пафос, некоторое фрондёрство, которое Розов позволил себе в этой пьесе: чтение Булгакова, мама из Бразилии - много еще мелких еле заметных черточек. И где гораздо важнее становится постоянно дребезжащий дверной звонок и гулко хлопающая входная дверь, или новый способ закусывать коньяк кусочком сахара, предварительно вдавленным в лимон. Где гораздо весомее - перестановка мебели , затеянная дедом в комнате (не сжигание рукописей, которые не горят, а именно эта суматошная перестановка) Господи, до чего ж азартно сыграно! Так хотелось вскочить, помочь, честное слово - изумительный момент в спектакле. А окно - такой же персонаж, как и остальные члены семейства Жарковых, а звуки ночного зоопарка…. Эти звуки зоопарка… Я не сразу поняла - что это, просто тут же вспомнила Александра из Жертвоприношения, без конца включающего любимую кассету с подобными звуками. Только там были норвежские пастухи. Но до чего ж схоже! И какой красивый реверанс в ТУ сторону…. Да что я, надо о главном - об актерах.
Нина Натальи Ревы-Рядинской прекрасна до невозможности. Угловатые неловкие движения гадкого утенка. Нервные пальцы, постоянно теребящие сигарету и такое тихое, плавное превращение в удивительно прекрасную женщину, в женщину, которая любит так долго и так сильно. Куда девалась эта угловатость и неловкость. После того, как Нина с удивительной грацией пантеры ли, балерины ли соскользнула со стола и тихонько пошла к Лёве после своего невыносимого монолога о ребенке…. Как можно превратиться так? Нельзя. Просто мы видели то, что хотели видеть, то, что Нина сочла возможным нам показать, а вот на самом деле она такая - другая. Такая прекрасная - что хочется плакать. И ее взгляд. Самый первый взгляд на появившегося внезапно Лёву… даже если не знаешь содержания, не читал пьесу и ни разу не видел Савельеву в этом фильме… даже если… все настолько понятно становится по этому взгляду, по этой маленькой, замершей в плетеном кресле фигурке… Страшно и больно.
А изумительный Альберт Сергея Кудряшова. Какой мальчишка!!!!!!! Какой потрясающий, живой, звонкий, крапивинский мальчишка! Капитан, мушкетер! Какие глазищи! Всю сцену объяснения между Кимом и Аллой я смотрела только на Кудряшова. Надо было видеть его лицо - эти качели от надежды к отчаянию. От любви к… любви. Как можно выбрать между любимым отцом, отцом - который суть вся жизнь и матерью - божеством. Нельзя выбрать. Кудряшов и не выбирает - и вся эта невозможная, непереносимо тяжкая гамма чувств - в глазах этого ребенка. А забыть его срывающийся, захлёбывающийся от счастья голос : «Мама приехала!» Удивительный мальчишка!
Прекрасный дед Андрей Трофимович в исполнении Владимира Николенко. Такой хитрющий, такой упоительно настоящий. Дед.. рукописи в авоське, сахар с лимоном, чай в подстаканнике… столько прекрасных мелочей…
Лева Алексея Воропанова нескладный, знающий себе цену интеллигентишка.. Никак не могла взять в толк (держа в памяти, что есть еще Баландин! Рыцарь - Баландин), зачем ради вот такого Лёвы бросаться в окно, любить 8 лет, поставить в своей жизни точку и остановиться. И вот Лева начал свой страшный монолог о том, что скоро не будет понятия дома, семьи. Что все это: стол, совместные трапезы, весь этот привычный и родной уклад, вся эта, укреплённая и сцементированная домашними стенами любовь - будет никому не нужна. Лева говорил очень страшно. Страшно и гадко. Но… я поняла, почему Нина не может его забыть. Почему ТАК сильно любит. Не приняла, но поняла. Великолепный Алексей Воропанов. Да, в этой семье давно нет ни абажура, ни кремовых штор… только огромное во всю стену окно и жутковатые звуки ночного зоопарка извне. Но есть что-то иное, главное… эти одинокие люди все таки вместе, они семья, их держит на плаву Альберт, а что будет потом, после его отъезда… кто ж знает. Очень горько.
Прекрасный Константин Фёдорович Виктора Васильева, нервный и очень мощный Ким в исполнении Андрея Заводюка ( КАК он резал торт! Господибожемой! Умереть за один этот момент!) Экзотичная, элегантная Алла Веры Воронковой. Оказавшаяся вдруг маленькой девочкой-первоклассницей, испуганной и так свято верящей, до сих пор верящей что ее рыцарь - Ким - защитит, поддержит исправит все ошибки. Как когда-то в 1 классе…
Изумительный световая партитура (Андрей Ребров) - восьмое действующее лицо спектакля. Так виртуозно, так просто и так лаконично играть светом - как бы включая и выключая экран телевизора - старенького черно-белого «Рубина». А две паузы между картинами - когда на сцене только стол с неубранной посудой, в темных углах еле видна мебель и облака, застывшие в окне. Серые, ночные ли , предутренние ли… Кадр остановился, будто щелкнули затвором фотоаппарата. Эти два кадра между картинами - такие бергмановские по духу, что хочется плакать. И финал - ошеломляющий. Страшный, жестокий финал. Застывшие одинокие люди, молча стоящие в сумерках и ослепительное небо, по которому несутся куда-то то облака. Небо, которое несется на зрителя, поглощает его, вбирает в себя. Рузанна Мовсесеян вывернула наизнанку Канта - она показала нам бездну (нравственный закон) над нами и звездное небо внутри нас. Это невозможно. Но это есть. В театре Пушкина. На спектакле «С вечера до полудня» по пьесе Виктора Сергеевича Розова. Спасибо, мой любимый удивительный режиссёр.