К счастью, информация оказалась недостоверной...
Умер Войцех Ярузельский.
Генерал, участник Второй Мировой войны, министр обороны Польши, премьер-министр, затем первый секретарь ЦК ПОРП, президент Польши.
Он ввел военное положение и он отменил его.
Он сажал диссидентов и сел с ними за круглый стол.
Он был таким, каким было его время и его страна.
Он был частью системы и понял, что она обречена.
Он верил во всемогущество "внешних игроков" и понял, что договариться должны сами поляки. Ради Польши.
Он умер на 91-м году жизни, пройдя через суды, но не будучи осужденным, имея сторонников и оппонентов.
О нем будут помнить.
Я буду помнить о нем тоже.
За три дня до введения военного положения в Польше мои одноклассники, чьи отцы были офицерами советской армии, опоздали в школу. Все. И никто ничего не сказал. Позже мы узнали: они собирали отцов. Вторжение было почти гарантировано.
Ярузельский вторжения не допустил. Позже он скажет: "Я верил, что поляк не выстрелит в поляка. А русский выстрелил бы".
Выстрелили бы и поляки в поляков, стреляли -- История помнит. Но Войцех Владиславович принял ответственность на себя, чтобы не допустить интервенции.
Дикторы появились на телеэкранах в военных мундирах. Исчезли улыбки.
Ежи Урбан, великий и ушастый журналист, ехидно спорил с британскими журналистами. Он, самое острое перо Польши, стал пресс-лицом правительства генерала Ярузельского. Его раздирала на цитаты западная пресса -- и он был счастлив. Но и он не улыбался: гримасу ужаса нельзя назвать улыбкой.
Не улыбался и Ярузельский. Темные стекла скрывали больные глаза -- навсегда воспаленные после сибирских снегов.
По-моему, я видел его улыбавшимся всего один раз -- когда они с Горбачевым сидели в зале и слушали песню Анджея Росевича "Михаил, Михаил!" ("Веет весной с востока").
Улыбка была ироничной и горькой: он не верил в то, что этот странный советский лидер пришел всерьез и надолго. Ярузельский понял, что нужно спасаться самому -- что или Польша уйдет на запад, или навсегда уже останется колонией. Нужен был консенсус элит. И генерал во второй раз принял на себя ответственность. "Круглый стол" с агонизировавшей уже "Солидарностью" создал в ее лице нового субъекта для переговорного процесса. Возник механизм ответственных взаимных гарантий. Президент им воспользовался.
Страх не всегда лишает разума. Иногда он становится лучшим советником. Если, конечно, есть та личность, которая способна правильно понять совет.
И генерал умер в своей постели.
Не нужно цепляться за власть. Нужно принимать ответственность за себя и свою страну. Нужно чувствовать время.
Как Ярузельский.
Генерал, участник Второй Мировой войны, министр обороны Польши, премьер-министр, затем первый секретарь ЦК ПОРП, президент Польши.
Он ввел военное положение и он отменил его.
Он сажал диссидентов и сел с ними за круглый стол.
Он был таким, каким было его время и его страна.
Он был частью системы и понял, что она обречена.
Он верил во всемогущество "внешних игроков" и понял, что договариться должны сами поляки. Ради Польши.
Он умер на 91-м году жизни, пройдя через суды, но не будучи осужденным, имея сторонников и оппонентов.
О нем будут помнить.
Я буду помнить о нем тоже.
За три дня до введения военного положения в Польше мои одноклассники, чьи отцы были офицерами советской армии, опоздали в школу. Все. И никто ничего не сказал. Позже мы узнали: они собирали отцов. Вторжение было почти гарантировано.
Ярузельский вторжения не допустил. Позже он скажет: "Я верил, что поляк не выстрелит в поляка. А русский выстрелил бы".
Выстрелили бы и поляки в поляков, стреляли -- История помнит. Но Войцех Владиславович принял ответственность на себя, чтобы не допустить интервенции.
Дикторы появились на телеэкранах в военных мундирах. Исчезли улыбки.
Ежи Урбан, великий и ушастый журналист, ехидно спорил с британскими журналистами. Он, самое острое перо Польши, стал пресс-лицом правительства генерала Ярузельского. Его раздирала на цитаты западная пресса -- и он был счастлив. Но и он не улыбался: гримасу ужаса нельзя назвать улыбкой.
Не улыбался и Ярузельский. Темные стекла скрывали больные глаза -- навсегда воспаленные после сибирских снегов.
По-моему, я видел его улыбавшимся всего один раз -- когда они с Горбачевым сидели в зале и слушали песню Анджея Росевича "Михаил, Михаил!" ("Веет весной с востока").
Улыбка была ироничной и горькой: он не верил в то, что этот странный советский лидер пришел всерьез и надолго. Ярузельский понял, что нужно спасаться самому -- что или Польша уйдет на запад, или навсегда уже останется колонией. Нужен был консенсус элит. И генерал во второй раз принял на себя ответственность. "Круглый стол" с агонизировавшей уже "Солидарностью" создал в ее лице нового субъекта для переговорного процесса. Возник механизм ответственных взаимных гарантий. Президент им воспользовался.
Страх не всегда лишает разума. Иногда он становится лучшим советником. Если, конечно, есть та личность, которая способна правильно понять совет.
И генерал умер в своей постели.
Не нужно цепляться за власть. Нужно принимать ответственность за себя и свою страну. Нужно чувствовать время.
Как Ярузельский.