Будущее «бегущих по лезвию»... Начало.
Заметки о Нашем Времени - А. Ермолаев
«- История - не семинар. Нужен исторический опыт,
чтобы массы людей поняли и приняли идеи,
которые кажутся очевидными нам.
К тому же мы вступаем в эпоху тотального помутнения
умов и мракобесия, исходящего из достижений
научно-технического прогресса»
Александр Зиновьев, «Русская трагедия»
Первая Заметка. Диссоциативное расстройство идентичности
О душевных болезнях говорить не принято. А названия этих болезней часто используем в обиходе как «сакральные топоры» уничижения другого - «идиот», «шизофреник», раздвоенная личность. Эти болезни еще определяют как «расстройства». Ну, есть люди нормально «настроенные», и есть среди них «расстроенные», словно поломанные музыкальные инструменты. Их «поломка» выглядит аномалией рядом с огромным числом совершенно нормальных и здоровых личностей. Генетика, патология, результат нервного потрясения… Врачам виднее.
«Год 2000 апреля 43 числа.
Сегодняшний день - есть день величайшего торжества! В Испании есть король. Он отыскался. Этот король я. Именно только сегодня об этом узнал я. Признаюсь, меня вдруг как будто молнией осветило. Я не понимаю, как я мог думать и воображать себе, что я титулярный советник. Как могла взойти мне в голову эта сумасбродная мысль? Хорошо, что еще не догадался никто посадить меня тогда в сумасшедший дом. Теперь передо мною все открыто. Теперь я вижу все как на ладони. А прежде, я не понимаю, прежде все было передо мною в каком-то тумане. И это все происходит, думаю, оттого, что люди воображают, будто человеческий мозг находится в голове; совсем нет: он приносится ветром со стороны Каспийского моря. Сначала я объявил Мавре, кто я. Когда она услышала, что перед нею испанский король, то всплеснула руками и чуть не умерла от страха. Она, глупая, еще никогда не видала испанского короля. Я, однако же, старался ес успокоить и в милостивых словах старался ее уверить в благосклонности, и что я вовсе не сержусь за то, что она мне иногда дурно чистила сапоги. Ведь это черный народ. Им нельзя говорить о высоких материях. Она испугалась оттого, что находится в уверенности, будто все короли в Испании похожи на Филиппа II. Но я растолковал ей, что между мною и Филиппом нет никакого сходства и что у меня нет ни одного капуцина… В департамент не ходил… Черт с ним! Нет, приятели, теперь не заманить меня; я не стану переписывать гадких бумаг ваших!» (Н.Гоголь, «Записки сумасшедшего»)
Но как всякая хворь, психические болезни - крайность, про-явление социальной проблемы, личностной или общественной, где пределом является смерть, духовная и физическая.
Личность - идентичность Я, а личины - про-явление многомерности идентичности, в ее целостности и многогранности. В этом «единстве многообразия» индивидуального идет непрекращающаяся конкуренция черт, способностей и ролевых возможностей человека. Искусство удерживать грани и развивать человеческие качества наиболее важных из них - то, чему учится человек всю жизнь.
Но трансформация личности в конкретную ролевую личину может стать и приобретенной социально-психологической патологией. «Что ты во-образил о себе?!!» - сталкивались с таким в повседневности? Те случаи, когда ролевая личина довлеет над личностью, и выпяченные грани характера, поведения и позиции до неузнаваемости меняют знакомого тебе человека.
Личина как игровая форма представленности личности и есть его «образ» в данной конкретной ситуации, как с внешними, так и с поведенческими, семантическими проявлениями. Образ, востребованный и выбранный личностью, довлеет над самой личностью, как специфическое «внутреннее обстоятельство».
[Spoiler (click to open)]Трансформация личности в конкретную личину особенно ярко проявляется в жизни профессиональных и, что очень важно, талантливых актеров. Когда мы высоко оцениваем работу того или иного актера, невольно восклицаем «Как он сыграл!», и даже не подозреваем, что такие трансформации дорого даются самому актеру. Полное пере-воплощение в другого - от ролевого участия к само-отождествлению (ре-идентификация), с угрозой на время потерять себя настоящего. Трагизм настоящего актера - в бесконечной трансформации и возвращении к себе.
К сферам деятельности, где игровое пространство может подтолкнуть к трансформации личности в конкретную ролевую личину, можно отнести прежде всего политику, службу в вооруженных силах, медиа. «Каким ты был, таким и остался» - в этих сферах редкий комплимент, зато «изменился до не-узнаваемости» - повсеместно.
И все же мы не считаем такое возможное перевоплощение личности в личину клинической патологией, относимся понимающе-снисходительно, словно признавая право за этим человеком выбрать из множества игр ту одну, в которой он претендует стать гроссмейстером. Тем самым, вольно-невольно признавая право человека на эту окончательную «раздвоенность». Право на любимую игру и на свою самую удачную роль.
Владимир Леви (психолог, психоаналитик) неслучайно назвал «быть собой» искусством. Много вы знаете в жизни мастеров, которые остаются собой в многомерье жизненных игр?
О ролевой природе личностного про-явления в конкретных ситуациях, действиях и отношениях написано немало. Из широко распространенного - психоаналитик Эрик Берн («Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры»).
Сферы деятельности и формы человеческого общения носят характер ролевой игры, в которой каждая личность выражает себя в ролевой форме и личине, соответствующей правилам данной игры. Диалектика личности и личин (как множественности ролевых про-явлений личности) выявляет ограниченность функции, отраженной в роли в каждом конкретной игровой ситуации, и одновременно - многогранность возможных функций, которые человек может реализовывать в разных сферах деятельности и социальных пространствах.
Ребенок, еще не имеющий опыта и навыков разных игровых ситуаций-пространств, выглядит естественно-контрастным на фоне ролевых личин. «Наивен как ребенок» - снисходительно-умудренная оценка опытных взрослых, хорошо освоивших опыт многочисленных игровых личин.
У ребенка «хочу» и «делаю», как правило, совпадают по сути и форме реализации. Но по мере того, как ребенок осваивает сложные игровые формы отношений, сталкиваясь со взрослыми «табу», их условностями и малопонятной еще для него, но очевидно-практической ролевой субординацией и иерархией (мама и папа, мама и бабушка, мама и продавец в магазине), он «учится» достигать желаемого не прямо, а опосредованно. «Ты смотри, как он научился хитрить» - это так взрослые фиксируют первые признаки социализации своего ребенка, его первую «опытность» и опыты по достижению «хочу» с помощью еще наивных, но уже вполне практичных и даже результативных ролей. «Закатил истерику» - это же не о болезни нервно больного детеныша, а о его наивной хитрости «выбить» свое «хочу» (жизненные ситуации, думаю, Вы легко представите сами). Ну а у взрослого, социализированного человека багаж ролей как в библиотеке - и повседневно-практичных (социальная роль и статус, сферы «включения» - от деловой сферы до досуга), и отношенческо-психологических (сферы личного общения).
Человек в своей жизни постоянно «мерцает» в разных пространствах в разных личинах, в которых выражаются его роли и функции - ребенка своих родителей и специалиста в профессии, семьянина и друга, собеседника для друзей и ученика у умудренных, убежденного сторонника взглядов и почитателя ритуалов, руководителя и подчиненного, политика и избирателя. В каждом конкретном случае функция-роль («образ») несет в себе набор поведенческих, семантических и психологических кодов (индивидуализированных культурных кодов), которые позволяют максимально «включиться» в игровое пространство ситуации.
Чем отточеннее поведенческие навыки и коды, тем легче включение. Органичность ролевого проявления личины (проще - когда человек «как рыба в воде») позволяет понять и наиболее привычные для него, близкие и присвоенные сферы жизни и ее игровые правила. Неестественность поведения, «аляповатость» фраз и жестов считывается сразу как «наигранность» (и эту характеристику мы часто используем даже в быту, не подозревая насколько она точна и глубока).
Неудачное уподобление в той роли, которая непривычна и не органична для личности («не в своем образе»), мы еще понимаем и воспринимаем как «ложность» и «лживость».
«Не верится» (гениальное «не верю!» К. Станиславского), потому что не порождает «до-верия». Другими словами, не подтверждается самой жизнью и жизненностью образа, с которым имеем дело. Только игра, и только роль-личина.
Хотите понять личность сквозь пелену его личин? Научитесь читать «текст» в разных ситуациях, в которых он предстает органично или «аляповато».
Ироничным символом нашего повседневного «виртуального» пере-воплощения для меня стали автомобилисты. Вернее, поведение автомобилистов в своих авто, особенно в критичных ситуациях - пробки, перекрестки, дорожные конфликты. Очень многие, садясь за руль, «воплощаются» в это авто-тело как нечто живое и самодостаточное. Нарушения правил, автохамство и прочие «прелести» автопроишествий, как и банальное поведение автомобилистов в нестандартных ситуациях, как ничто другое «раскрывают» характер человека - именно потому, что ему кажется его «авто-тело» чем то иным, другим, как «другое существо». Авто в таком случае - как «ник» в интернет-сети.
(Посмотрите на поведение автомобилистов в Киеве в час-пик или в пробках на перекрестках - вы без труда «прочтете» одну из существенных черт украинского характера)).)
С распространением многочисленных теорий виртуальности и виртуального мира, рожденного, как считает большинство их авторов, миром медиа и интернет, возникла иллюзия того, что человеческая раздвоенность - лишь порождение ложных пространств. То есть - личины (ники, медиа-герои и таблоидные образы жизни, фейковые события) - это все ТАМ, в информационного-медийной реальности. А в материальной жизни - все настоящее. Опасная иллюзия. Потому что «виртуальность» внутриположена самой игровой форме деятельности и культуре, вне зависимости от того, воплощена она буквально в реальной ситуации, или - в гротескной форме медиа-информационного сюжета.
В повседневных отношениях, осуществляющихся в игровых формах, роли-личины являются своеобразной адаптацией к внешнему. Сами материальные, психологические и ролевые обстоятельства принуждают к определенному образ-ованию личности как «участника игры». Вместе с тем, адаптация может стать из временного, ситуативного действия, - и повседневным, постоянным способом «адаптированной жизни», - в выбранном образе-личине, который позволяет жить максимально удобно и неконфликтно, вы-живать. Мир - театр, стремительно двигающийся к глобальному «до-нарисованному» 3D.
Периодическая смена главных, доминантных в жизни ролей-личин-образов задает систему координат (ролевые x-y-z) само-идентификации личности. «Кто я» - на этот вопрос ежесекундно человек отвечает, апеллируя к своей роли/ролям, их обоснованности, и своему «праву на роль».
Идентификация себя с образами и ситуациями отражается в «само-легендировании», ибо в итоге само-идентичность личности - это его собственный внутренний ответ на вопрос «Кто я?» - для других. Представляя себя вовне, человек никогда не пересказывает свою прошедшую жизнь посекундно. Это невозможно, да и абсурдно. В его само-идентификации, выраженной в «легенде», отражаются лишь те существенные со-бытия и черты, которые отвечают и объясняют его личность в этой роли и в этом образе.
Согласитесь, претендент на роль дрессировщика тигров в цирке будет выглядеть как сумасшедший, если представит себя как «прохожего, который увлекся афишей и зашел попробовать». Дрессировщик «производит» себя и идентифицирует себя лишь тогда, когда в его реальной жизни были - учеба, практика, опыт и реальные результаты в этой сфере. Ведь, в конце концов, это ему выходить потом на арену и управлять тиграми. Но от обратного, в «легенде» дрессировщика вовсе не важны его личные переживания, увлечения марками и политические взгляды.
Само-идентичность, выраженная в личной «легенде», зависима от образов, ролей и личин. Патологичное сваливание в одну роль-личину приводит к рабской зависимости человека от само-выбранной, комфортной и одновременно - подавляющей роли-образа. «Раб лампы».
Распространенность профессий консультантов в области PR, GR и личностного роста связана как раз с потребностью в стандартизации, доведении до состояния “рафинада” легенд политиков, бизнесменов, компаний и партий в плане их приемлемости и адаптации к требованиям сложившихся политических и рыночно-потребительских игр.
Поток магичных “легенд-однодневок”, обрастающих атрибутами самопрезентации и уподоблений, - уже норма Нашего времени.
*****
[Вторая Заметка. Бремя одномерности]Вторая Заметка. Бремя одномерности
Преодоление «одномерности» и «личинной ограниченности» с помощью иллюзии «иного» - еще одна сторона Нашего времени. Смысл жизни подменяется ощущением иллюзорного личного состояния, даже если это ощущение достигается не химическими, а семантическими и психологическими средствами. Так спортсмена тренер «накачивает» установками перед состязанием: «ты сильный», «ты победитель». И его подопечный побеждает, в забеге. Чтобы потом, сняв лавры, вернуться в реальность, и уже через пять минут тосковать о новом забеге и новых установках. Где только и «о-существляется» это состояние и ощущение сильного победителя.
«Конструирование смыслов», «создание новых смыслов»… Не смеюсь, хохочу. Не успели пережить повальное создание «фабрик мысли», как вот вам, пожалуйста, - «фабрики смыслов».
Создатели духовных «пустышек», сродни наркотикам на час. Творцы духовных «франкенштейнов», личины которых достигают гулливеровских размеров в знакомом игровом пространстве, но рушатся при смене правил или смене самой игры.
В одной из публикаций о наркотиках прочел о том, что в Сети появились звуковые файлы-наркотики, прослушивание которых (за оплату, конечно) позволяет достичь состояний, сопоставимых с наркотическим опьянением от традиционного зелья. Звуки-наркотики, слова-наркотики, ситуации-наркотики. Иллюзия переживаний, которая достигается самыми разными способами, - потребность нашего времени.
Участник ритуального танца где-то в далекой Амазонке или ходоки крестного хода переживают настоящее, живое пере-воплощение, чувствуя себя частью реального одухотворенного мифического действа включения и при-частия. Их действия несут в себе духовно-практическое значение - и буквальная передача опыта, и социальное действие, направленное на других, и личные переживания Общего. Живой миф.
И от обратного. Осколочность, одномерность, индивидуализация жизни превращает личность-личину в актора локальных, бессвязных сцен, потерявших сюжет. Как театральные сценки из спектакля, который никогда не исполняется акторами полностью.
Одинокий, «об-личенный» индивид-современник занят только собой и той своей ролью, в которой ему понятно и удобно. Где он достигает цели или удовлетворения лишь в конкретной игровой форме и в конкретной личине. С потерянным прошлым и тусклым, мало волнующим Общим настоящим. Героизм защитника Родины и саморазрушенность несчастного, невостребованного человека «в мире». Успех спортсмена-победителя и потерянность «такого как все».
Фетишизм разрушителен - как алкоголь или наркотик, как сексуальная фетиш-патология, с каждой дозой увеличивающие зависимость от «виртуального мира», вырывая из многомерного реального мира. Бесконечно длящееся настоящее. Бес-смысленные игры «личин», разрушивших многомерность личности. Мертвый миф, из которого выхолощен сюжет жизни.
Доведенный до предела, фетишизм не только о-площает, но и начинает подменять саму реальность - как живую деятельность и живой опыт. Ощущения замещают само практическое пере-живание реальности.
«На уровне потребления этот новый дух (- капитализма, - авт.) принадлежит так называемому культурному капитализму: первоначально мы покупаем товары не из-за их полезности или статусности; мы покупаем их, чтобы получить опыт, который они предоставляют, мы потребляем их, чтобы сделать нашу жизнь приятной и значимой, выразительной. Эта триада не может не напомнить лаканову триаду Реального, Символичного и Воображаемого: Реальное непосредственной полезности (здоровая пища, качество машины и т.д.), Символического статуса (я покупаю определенную машину, чтобы обозначить мой статус - теория Торстена Веблена), Воображаемое полноценного и доставляющего удовольствие опыта. В дитопии Пола Верховена «Вспомнить все» одно агентство предлагает установить в наш мозг память об идеально проведенном отдыхе - для чего не надо никуда ехать, а гораздо более практично и дешевле непосредственно получить память о путешествии. Другой версией той же логики было бы испытать желанный отпуск в виртуальной реальности - раз именно опыт есть то, что действительно имеет значение, почему бы не заняться как раз опытом, отбросив неуклюжие окольные тропы робкого обзора реальности?»
(Славой Жижек, «Размышления в красном цвете»).
Таким потребительским товаром Воображаемого может быть как иллюзорная ассоциация туалетного мыла с путешествием, так и отождествление политической рекламы в форме художественно упакованной и эмоционально выверенной рекламы (или художественной постановки - сюжетная реклама, фильм, ток-шоу) с реальным изменением в политике, экономике, правовых отношениях.
[Третья Заметка. Больше чем игра]Третья Заметка. Больше чем игра
В нашем сознании (и в представлении многих, кто исследовал игру и ролевой характер поведения личности) игра зачастую представляется лишь как отдельная деятельность. Ну, например, как форма передачи навыков и знаний (ритуал), или - как форма решения проблемы на основе «уподобления».
Йохан Хейзинга одним из первых аргументировал игровой характер культуры вообще и современной культуры в частности. Homoludens, человек играющий. Хейзинга отмечает, что игра сама по себе есть способ осуществления интересов и намерений, а не просто «форма»:
«Функция игр в ее высокоразвитых формах, о которых здесь идет речь, в подавляющем большинстве случаев может быть легко выведена из двух существенных аспектов, в которых она проявляется. Игра есть борьба за что-нибудь или же представление чего-нибудь. Обе эти функции без труда объединяются таким образом, что игра «представляет» борьбу за что-то либо является состязанием в том, кто лучше других что-то представит».
Вся сложность в том, что игровая природа культуры, организующая и «кодирующая» повседневность, не противостоит какой-то «настоящей жизни», а является ее алгоритмом.
Но игровая деятельность - способ и форма организации живой, развивающейся человеческой жизне-деятельности, в которой о-существляется многомерный диалог. Игра ради игры и одной роли - бессмысленна, если она не обеспечивает конкретный социальный результат - произведенное действие, продукт, личностное развитие, обретение и сохранение социального опыта, сохраняющегося как культурный код.
Актуальный пример. «Демократия - это процедура» - как часто эта формула звучит от политиков и экспертов. Все верно. Демократия - одна из самых успешных и эффективных общественных игр. Только вот ее результат - не «голы» в виде рейтингов, процентов и мандатов, а новые общественные компромиссы и консенсусы. Как новое состояние организации общества, новые общие мотивы и возможности. Поэтому эта демократия-процедура должна реализовываться постоянно, как неотъемлемое условие устойчивости и компромиссности общества. «Застой», «подмена результата»» приводит к сбою, за который общества расплачиваются кризисами, революциями и гражданскими войнами. Демократия как социальная игра Нашего времени - ценно и важно, но вот «игры в демократию» могут стоить иногда самой жизни общества (диктатуры, революции, войны). Украина сейчас - уникальная глобальная «фокус-группа», подтверждающая эти жестокие выводы.
«Насилие можно сокрушить единством, власть объединившихся предстает теперь как право против насилия одного. Мы видим, что право есть власть сообщества. Это по-прежнему насилие, применяемое к каждому одиночке, который ему себя противопоставит; оно работает теми же средствами, преследует те же самые цели. Различие только в том, что насилие осуществляется уже не одним, а общиной. Но для того чтобы совершился этот переход от насилия к новому праву, должно быть выполнено одно психологическое условие. Объединение большинства должно быть устойчивым и долговечным. Если оно устанавливается только с целью борьбы с господством одного и распадается после его поражения, то ничего достигнуто не будет. Следующий, считающий себя сильнейшим, будет стремиться вновь к насильственному господству и будет вечно повторяться одна и та же игра. Сообщество должно постоянно себя поддерживать, организовываться, создавать предписания, предупреждающие риск восстания, устанавливать органы, которые наблюдали бы за соблюдением предписаний-законов и заботились бы об исполнении актов насилия. Признание подобной общности интересов ведет к установлению эмоциональных связей между членами группы - чувство общности, которое и дает группе ее подлинную силу». (З.Фрейд, «Почему война?» - письмо Эйнштейну)*****
Андрей Ермолаев,
философ
Источник
Продолжение следует...