К 74 годовщине Великой Победы
Уставший отступать
Не знаю, как по канонам, по мне это - Святость...
"Донские степи, душное лето сорок второго. Силы Степного и Воронежского фронтов откатывают к Сталинграду. Сплошное отступление. Бегство. Отец - командир сапёрного взвода, вместе со своей частью идёт в хвосте войск. Минируют отход. Мимо проходят отставшие, самые обессиленные. Того мужичка, как рассказывал, он тогда запомнил.
Сидит у завалинки загнанный дядька, курит. Взгляд - под ноги. Пилотки нет, ремня - тоже. Рядом "Максим". Второго номера - тоже нет. Покурил, встал, подцепил пулемёт, покатил дальше. Вещмешок на белой спине, до земли клонит. Отец говорил, что ещё тогда подумал, что не дойти солдатику. Старый уже - за сорок. Сломался, говорит, человек. Сразу видно...
Отступили и сапёры. Отойти не успели, слышат - бой в станице. Части арьергарда встали. Приказ - назад. Немцы станицу сдают без боя. Входят. На центральной площади лежит пехотный батальон. Как шли фрицы строем, так и легли - в ряд. Человек полтораста. Что-то небывалое. Тогда, в 42-м, ещё не было оружия массового поражения. Многие ещё подают признаки жизни. Тут же добили...
Вычислили ситуацию по сектору обстрела. Нашли через пару минут. Лежит тот самый - сломавшийся. Немцы его штыками в фаршмак порубили. "Максимка" ствол в небо задрал, парит. Брезентовая лента - пустая. Всего-то один короб у мужичка и был. А больше и не понадобилось - не успел бы.
Победители шли себе, охреневшие, как на параде - маршевой колонной по пять, или по шесть, как у них там
по уставу положено. Дозор протарахтел на мотоциклетке - станица свободна! Типа, "рюсськие пидарасы" драпают.
Но не все...
Один устал бежать. Решил Мужик постоять до последней за Русь, за Матушку... Лёг в палисадничек меж сирени, приложился в рамку прицела на дорогу, повёл стволом направо-налево. Хорошо... Теперь - ждать.
Да и ждал, наверное, недолго. Идут красавцы. Ну он и дал - с тридцати-то метров! Налево-направо, по строю. Пулемётная пуля в упор человек пять навылет прошьёт и не поперхнётся. Потом опять взад-вперёд, по тем, кто
с колена, да залёг озираючись. Потом по земле, по родимой, чтобы не ложились на неё без спросу. Вот так и водил
из стороны в сторону, пока все двести семьдесят патрончиков в них не выплюхал.
Не знаю, это какое-то озарение, наверное, но я просто видел тогда, как он умер. Как в кино. Более того, наверняка знал, что тот Мужик тогда чувствовал и ощущал.
Наверное потом, отстрелявшись, не вскочил и не побежал... Он перевернулся на спину и смотрел в небо. И когда убивали его, не заметил. И боли не чувствовал. Он ушёл в ослепительную высь над степью...
Душа ушла, а тело осталось. И как там фрицы над ним глумились, он и не знает. Мужик своё - отстоял. На посошок...
Не знаю, как по канонам, по мне это - Святость..."
Отрывок из рассказа Глеба Боброва " Чужие Фермопилы"
Отсюда