Обыкновенный цинизм
Комедия о блокадном Ленинграде "Праздник" - хайп и бездарность
«Я говорю с тобой под свист снарядов,
угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
страна моя, печальная страна».
(Ольга Берггольц).
Лично для меня самые пронзительные, рвущие душу изображения - это ...фотографии предвоенного Ленинграда. Казалось бы - что тут? Радостные девушки в приталенных платьях, улыбчивые юноши-спортсмены со значками ГТО, дети в матросских костюмчиках на фоне памятника Петру Великому, а вот - концерт классической музыки.
Работяги на отдыхе. Статуи в Летнем Саду и - старики на прогулке. Задорные подружки в Петергофе - беретики, рукава-буф и белые носочки. Прозрачный солнечный свет, столики респектабельного кафе в центре Питера - заходят две модницы, одетые аккурат по журнальной картинке 1941 года. Дата снимка - май-1941. Через пару месяцев их жизнь круто и бесповоротно изменится.
На всех милых фото мы созерцаем людей, которые с огромной долей вероятности, умрут мучительнейшей смертью. Возможно, этих очаровательниц ждёт голодный коллапс в промороженной квартире, где уже нечем топить равнодушно-прожорливую печь-буржуйку. Перед нами - будущие трупы, ещё не знающие о своей кончине.
Смотреть на это, в принципе, невозможно. Блокада - пожалуй, наиболее изощрённое преступление гитлеризма, хотя осада города, взятие на измор - безошибочный приём во все времена, и пруссаки времён Фридриха Великого были едва ль гуманнее нацистов. Но от того, что убийство - «нормальное» и многажды описанное в художественной литературе деяние, вовсе не означает, что мы привыкли к этому за миллионы лет.
«А девушка с лицом заиндевелым,
Упрямо стиснув почерневший рот,
Завёрнутое в одеяло тело
На Охтинское кладбище везёт»,
- читаем у Ольги Берггольц и кровь стынет в жилах.
У человека, если он, конечно, полагает себя таковым, есть набор табуированных тем для шуток, прибауток и забавных скетчей. Больше того - эти запреты часто существуют на уровне государственного регулирования - путём включения в уголовный и административный кодексы.
Однако и без грозной статьи УК хомо-сапиенс с детства фильтрует определённые смыслы. Одна из таких болевых точек - Блокада Ленинграда, а потому, узнав, что режиссёр Алексей Красовский сварганил … глумливую комедийку
о Новом Годе в умирающем городе, я не поверила своим глазам - я несколько раз прочла это чудовищное слово - «комедия».
Разгорелся дикий ор - а как иначе-то? - а господин Красовский прилюдно жаловался на сложности бытия и всячески подчёркивал, что всё это ваялось «на свои кровные». Так сказать, ни гроша от Министерства Культуры и прочих жадненьких госструктур. В широкий прокат оно не попало, зато щедро вывалили на YouTube.
Инфо-социум подразумевает открытость. Быдло-либералы, по большей части с восторгом принявшие этот бестактный (мягко-мягко, очень мягко говоря) фильмец, писали у себя в блогах: «Вы сначала гляньте, а потом - браните! А то, как в случае с Пастернаком: не читал, но осуждаю». Так вот я посмотрела. И - осуждаю.
В медиа-пространстве бытует понятие «хайп» (от английского hype). В теории маркетинга это - навязчиво-агрессивная реклама товара, услуги, стиля жизни. Смысл хайпа - зацепить внимание пресыщенного потребителя.
В современном обществе хайпом называют любые информационные вбросы - как правило, негативного, будоражащего свойства. Это - эпатаж, рассчитанный на «взрывную волну» в СМИ.
На этом строится популярность большинства «звёзд», которые боятся лишь одного - тишины. Потому как тишина - это забвение. Отсюда - громкие разводы, грязные откровения и «голые» фотки в Инстаграме, оглушительные coming-out-ы. Хайп всегда или - почти всегда коммерчески оправдан.
Хитрец метнул наживку, пресса - подхватила. Народ - взвился. Результат - фантастический. Все только и болтают об «ужасном поступке режиссёра К.». Но хайповать в нашем информационно перенасыщенном мире становится всё труднее - надобно сочинить что-нибудь этакое. Если уж портить воздух, то - шибче других. Дабы все рухнули в обморок.
Всё чаще мы произносим словосочетание «Окна Овертона» или так: «расширение окон Овертона». Для тех, кто
по какой-то причине пока не сталкивался с определением или же - поленился узнать, who is who, поясню вкратце.
Американский технарь, юрист и дока социологии-политологии Джозеф Овертон сформулировал технологию, которая делает привычной любую запретную или неприемлемую идею. По Овертону - достаточно скромненько начать «конструктивный диалог», спор на тему, чтобы со временем от дискуссий перейти к лояльности, а там и к узакониванию того или иного табуированного действия, концепции, книги.
Если перевести это на русский-образный, то лучше иных подходит изречение: «Коготок увяз - всей птичке пропасть». Начали обсуждать, а достигли скотства. В итоге. «Культура начинается с запретов», - сказал Юрий Лотман, тогда как расширение окон Овертона приводит к закономерной утрате оной. К возвращению к пещерному состоянию, когда основным жизненным принципом было: «Человек - человеку корм».
Но вернёмся к скандальной кинокартине! Авторы в своём желании «хайпануть» вроде как не хотели никого оскорбить. Ага-ага. Просто они наивные такие. Вчера на свет родились. А потому использовали приёмы чёрного юмора, который широко распространён в анлосаксонско-американском мире, но исключительно чужд европейской - в том числе русской традиции. Нам он непривычен. Правда, странно? И даже в рамках голливудского стёба я плохо себе представляю смешочки в адрес мучений, пыток американских солдат, попавших в плен к японцам.
Вместе с тем, начиная смотреть этот фильм, я полагала, что быть может (а вдруг!) здесь кроется какой-нибудь мощный катарсис, как в теории Льва Выготского, открывшего, что интересными, талантливыми считаются вещи, от которых зритель-слушатель-читатель остаётся в изумлении. Но нет!
В кадре - неумело-убогая игра, больше всего напоминающая потуги в стилистике молодёжных ситкомов, где каждая дебило-шуточка сопровождается закадровым «бу-га-га». Попкорну нам, попкорну! Также ощущение, что это - смазанный отрывок из халтура-сериала «про СССР», точнее - о «проклятом Совке», что расплодились на ТВ
в каком-то невыразимом количестве.
В чём дело? Ты хочешь поразить в самое сердце, так постарайся быть хотя бы не бессмысленным. Но какое там! Хайп не подразумевает катарсиса. Это - банальный плевок. Это - экскременты в Греческом зале. Это примерно то, что вытворяли девицы из Pussy Riot и болезный Пётр Павленский, которого - заметим! - очень быстро окоротили в демократической Франции. Эй, ребята, попробуйте в Германии снять дурашливый сюжет про Холокост. Где вас потом искать?
Итак, на экране - один вечер из жизни сталинской элиты, существующей в блокадном городе по особым нормам-правилам. Жена глав-героя капризничает, сетуя, что им опять дали курицу. Как без домработницы ощипать сие чудо
в перьях!? Потом эти пух-перья будут постоянно маячить в кадре - грубый эффект повторения. Это, видимо, забавно. Потом курица - каким-то волшебным образом всё же ощипанная - благополучно сгорит в духовке. До угольков. Это вдвойне весело. Посмейся, сытая сволочь.
Фабула такова: засекреченный учёный Воскресенский (типаж «человека рассеянного с улицы Бассейной») и его домочадцы собираются отмечать Новый Год, но подвели детки-мажоры - сынок приводит голодную девушку Машу «из простых», а дочь - вся такая упитанная и в модной шубке говорит, что рассталась с неким Максимом и теперь её жениха зовут Виталий. Мы наблюдаем ряд идиотских диалогов и не смешных (к счастью!) шуточек.
Допустим, относительно старенькой бабушки, которая никак не может опорожнить кишечник. Или о том, как у Маши умер отец, но они его держали на балконе в качестве живого - чтобы карточки получать.
Дурь - в каждом жесте, в каждой фразе. Чего стоит, например, монолог Воскресенского о том, что бывший кавалер его дочери - тот самый Максим, оказывается, был немецким шпионом. Смысл таков: я это понял, ибо парнишка совершенно ничего не смыслил в научных терминах и разработках. Прямо, как в тех анекдотах про Штилица, где разведчик не успел выучить язык противника, а потому был вынужден притворяться глухонемым.
Даже наивные шпионские детективы 1960-х были осмысленнее в отношении матчасти. А тут видите ли заслали «казачка», не разбирающегося в тематике основного задания. Кинули воровать секреты, а буквам и цифрам не обучили. Хорош Абвер. И подобного смыслового шлака здесь - процентов 90.
У этой кинокартины есть неоспоримый плюс - метраж, длительность. Чуть более часа. При всём том, авторы умудрились сделать фабулу затянутой. Как им это удалось - загадка. Впрочем, нет. Имеется ещё одно достоинство - тотальная бездарность ленты. Да-да. Иногда минус оборачивается плюсом.
Начав привычно сетовать, что наснимали тягучую, бестолковую глупость, вдруг останавливаешь себя. Чёрт! Это же прекрасно. Будь «Праздник» гениальным, а игра - тонкой, шедевральной, фильм наделал бы страшных бед, как многие творения, где гений и злодейство оказываются вполне совместимы.
Тут, по счастью, нет ни того, ни другого - обычный мистер Хайп (он же - мистер Хайд, окончательно забивший доктора Джекилла) с его нахальными глазами и обыкновенным цинизмом.
А нам - читать стихи Ольги Берггольц и не забывать правду, боль, войну:
Художник скажет с гордостью, с отрадой:
- Затем, что ты - сама любовь и жизнь,
Бесстрашие и слава Ленинграда!».
Галина ИванкинаГазета Завтра
***
Эти плевки и глум не что иное как политическое оружие массового поражения, и к создателям его надо именно так и относиться - враги народа.