Рождение или творение, предопределенность или свобода
Это же два совершенно разных Человека!
Для одного воля - инструмент управления злом. Для другого - реализующий свободу в творческой деятельности. Это чрезвычайно важно, что разговор о свободе, как о способности к творческому акту в соответствии с предназначением Человека и определяющем его природу ведётся в коммунизме и христианстве. Это их объединяет и наделяет ответственностью за то, какая же из двух моделей Человека, указанных выше, восторжествует.
При чтении статьей из цикла «О судьбе гуманизма в ХХI веке», возникает чувство недоумения в отношении сознательного выбора в пользу тех странных и страшных основ для мировоззрения, который сделала часть европейской элиты.
И объяснить его простым отторжением предыдущего опыта (христианского и светского в Модерне) никак не получится.
Ведь С.Е. Кургинян в своих статьях погружает нас в очень давние эпохи, предшествующие христианству.
А выбор этих мрачных мировоззренческих оснований, как и напротив, противоположных им, производился и тогда, то есть всегда. И, стало быть, речь идёт о сопоставлении очень древних мировоззренческих основ и традиций.
Неким указателем на точку расхождения двух антагонистических мировоззрений может послужить информация об использовании одной из них змеи в качестве важнейшего для себя символа. Это маркирование себя очень знаковое.
«Мы видели, что все древние веры делятся на два разряда: на поклонение духу, как творящей свободе, на поклонение жизни, как вечно необходимому факту. Наружным признаком их нашли мы обоготворение змеи или ненависть к ней». (А.С. Хомяков, Записки о всемирной истории, т.5)
Не только змеи выступают в роли такого маркера. Сюда же можно отнести и погруженность в тему «Великих Матерей». И змеиная символика и «женское начало» задают новый ракурс на силы, отождествляющих себя с ними. А именно - выбор между концепций сотворения и рождения мира. Что обязательно приводит и к рассмотрению категорий свободы и предопределённости.
«Беспристрастный разбор древних религий даёт нам новое правило для их коренного разделения: отстраняя случайности изложения и формы, в которых они дошли до нас, мы находим, что главный их характер определяется не числом богов и не обрядами богослужения и даже не категориями ума (знающего), но категориями воли. Свобода и необходимость составляют то тайное начало, около которого, в разных образах, сосредотачиваются все мысли человека. В языке религии, переносящей в невидимое небо законы, которыми управляется видимый мир земли и его видимый владыка-человек, свобода выражается творением, а необходимость - рождением». (А.С. Хомяков, Записки о всемирной истории, т.5).
Согласно тому же Хомякову «творение» - это выбор ассирийского (иранского) начала. Начала, которое характеризуется «почитанием духа». А «рождение» - есть выбор кушитского начала, ставящего причиной всего сущего, грубо говоря, материю. Но что еще важней, именно это кушитское начало использовало образ змеи в качестве своего символа. И чтобы вернуться к проблеме соотнесения свободы и предопределённости еще одна цитата:
«Человек был сотворён с полною свободою и с правом ею пользоваться; мир был чистым и выражением чистой божественной мысли. Злоупотребление человеческой свободы (т.е. произвол человеческий) создало новый мир грубого вещества и вещественной необходимости. Освобождение человека есть возврат его к чистой разумной свободе. Вот характер Иранства, враждебного змее и чувственности. Кушитство представляло систему не полярно - противоположную, но основанную на началах совершенно чуждых учению Еврейскому; ибо в одном необходимость чувственного мира допускалась как вечно разумная, в другом как временная и злая». (А.С. Хомяков, Записки о всемирной истории, т.5)
Обращение нацистских и неонацистских мистиков к теме «матерей», то есть в определённой степени принятие концепции рождения, означает принятие и концепции несвободы этого мира. Рождающее начало и уже тем более рождённое фундаментально несвободны друг от друга. Но, что главное, несвободны они от неких законов, обуславливающих сам процесс рождения.
Рождение даже в разговоре о рождающем божестве - это в некотором роде акт вынужденный и несвободный. Кроме того, выбор концепции рождения наделяет и рождающее начало и рождающееся обязательным единством природ. А это ещё одна степень несвободы. И тогда, рассматривая с этой точки зрения категорию свободы Человека, обязательно приходится делать её производной от его природы.
Философская мысль очень долго шла к иному понимаю свободы, именно как к способности человека к осознанному творческому акту. И высшей формой признания за человеком этой способности является формула: «коммунизм, как пробуждение и раскрепощение высших творческих способностей».
Обращаясь к этому пониманию и опираясь на модель мироздания, где его начало - творческий акт, мы имеем совершенно другую картину. В противоположность предопределённости рождения, при творении ключевым вопросом становится предназначение. Такая постановка, наверное, трудно подходит для человека светского.
Но при рассмотрении свободы в сопряжении её с волей, как самодвижущим началом человеческой деятельности, можно говорить о Человеке, как о творце и себя самого и в значительной мере окружающего его мира. Маркс формулировал задачу: не постигать мир, а изменять его, - то есть делать сознательный и свободный волевой акт выбора целей в рамках своей творческой деятельности.
В условиях предопределенности рождения Человек не свободен в этом выборе целей. Они определяются в рамках зависимости от природы Человека понятия блага. А если признать эту природу еще и источником зла, то свобода становится не даром, а наказанием. А воля нужна преимущественно для отсечения зла, предлагаемого свободой.
Но если же Человек свободен до такой степени, что способен выбрать цели и вне зависимости от своей природы - то воля становится тем, чем и должна быть в гуманистической традиции - началом, служащим для реализации целей, которые свободный Человек ставит себе.
Это же два совершенно разных Человека! Для одного воля - инструмент управления злом.
Для другого - реализующий свободу в творческой деятельности.
История развития понятия свободы в философии увлекательна и показательна. Понимание Свободы с большим трудом вырвалось из-под гнёта противостояния фатуму и производности от «злой природы» Человека. И произошло это только под влиянием христианства, наделившего Человека свободным творческим духом, как источника воли. В так называемое «новое время» после разделения Человека и Бога, постепенно наметилась тенденция и к отрешению Человека и от духа.
Какой дух? Кто его источник, если Бога нет? И снова понятие свободы стало напрямую увязываться с природой Человека и сводиться к способности индивидуума на действия, произвольные от общества (но не от своей природы!). Противостоит этой тенденции по существу только коммунизм и марксизм.
Это чрезвычайно важно, что разговор о свободе, как способности к творческому акту в соответствии с предназначением Человека и определяющем его природу ведётся в коммунизме и христианстве.
Это их объединяет и наделяет ответственностью за то, какая же из двух моделей Человека, указанных выше, восторжествует. Неонацистская и антигуманистическая, в которой человек полностью предопределён своей природой. Или другая, в которой Человек в соответствии со своим предназначением будет подлинно свободным в способности творить себя и мир.
Добавить в друзья в: ЖЖ | ВК | твиттер | фейсбук | одноклассники
Оригинал взят у teterevv в Рождение или творение, предопределенность или свобода