(no subject)
Это рассказ специально для Андрея Б. Потому что мы с ним об этом договаривались.
- «Аня исчезла». Я сидел в душном кабинете на первом этаже. Зарешеченные окна выходили во двор, и я мог видеть два тоненьких цветущих деревца рябины. Стены комнаты были окрашены в зеленый цвет, краска в некоторых местах облупилась. Напротив за столом сидел полный милиционер и устало смотрел на меня; лоб его вспотел, он вытер его рукой и отвел от меня глаза, чтобы внимательно рассмотреть свою ладонь. Я повторил: «Аня исчезла, понимаете?». Он снова долго посмотрел на меня, потом спросил: «Кто такая Аня, почему пропала или исчезла, как ты там говоришь?»
- «Аня, это моя подруга».
- Подруга, говоришь? Ну?
- Мы с ней переписываемся.
- Ну?
- Что, ну? Ну мы пишем друг другу каждый день, а позавчера она не ответила и сегодня не было письма.
- Ну и что?
-Как что? Примите заявление. Она пропала.
-Почему ты решил, что она пропала. Может ей просто надоело тебе писать. Или она нашла другого и пишет теперь ему. Он усмехнулся.
- Но она все равно должна была бы ответить.
-Да кто тебе сказал, что она будет тебе отвечать? Не захотела и не ответила! Вот еще. Чего ты пришел сюда? Иди себе и пиши Ане, кому хочешь.
- Примите заявление, уже три дня прошло.
- Чего три дня?
- Три дня уже как она не пишет. Я уверен, что с ней что-то не так.
Он снова долго и устало посмотрел на меня, потом повернулся к окну, помолчал и ответил: «Ладно, пиши».
Я взял бумагу и начал писать, при этом все время спрашивал его о том, как правильно это делать, он раздраженно отвечал и снова вытирал рукой лоб. Потом я спросил: «А про угрозы надо писать?».
- Какие угрозы?
- Ане угрожали.
- Кто?
- Не знаю кто. Маньяк, наверное.
Он молчал, но как будто подбирал слова, оглядывая предметы вокруг:
-Да ты…Ты… Почему ты сразу так не сказал? Пишем мы, говорит, письма, а она не отвечает. Тьфу, чушь какая-то!
- Так писать про это или нет?
- Да, да! Об этом-то как раз и писать. Да откуда ты вообще взялся такой?
Я проложил писать, а он встал и начал ходить по кабинету, при этом он бормотал: «Маньяки, маньяки… Какие, к черту, маньяки… Сами вы маньяки».
Когда я закончил он спросил: «Как она выглядит?»
Я говорю: «Он красивая». Он рассердился: «Какая мне разница: красивая - некрасивая. Как выглядит эта Аня? Фамилия, отчество, где проживает, учится?». Я замялся.
- Дело в том, что я не знаю.
Он опешил: «Как не знаешь?»
Я говорю: «ну мы же с ней переписывались и я видел только одну фотографию».
- Одну фотографию она тебе прислала что-ли? Ну а адрес на конверте?
- Мы перепивались в интернете.
- ?
- В интернете переписывались. Ну, электронные письма, знаете?
…
Они все-таки выехали, был уже день. Я рассказал им и про странного человека, который донимал ее своими угрозами, и про ее страхи, о которых она рассказывала мне в письмах, и о том, как она одинока, и про то, что этот странный человек, как она говорила, собирался ее уничтожить, буквально стереть с лица земли. И они поэтому выехали. Сразу выехали «на место». Домой. Ко мне, то есть к ней домой. Я остался в отделении «на всякий случай». Я рассказывал оставшимся дежурным о том, какие у нее красивые, огромные и грустные глаза, как она улыбается, как морщит нос, когда смеется, какие у нее руки, какая она грациозная и ловкая. Потом пришли девушки-секретари, чтобы тоже послушать. И я рассказал им как замечательно мы с ней ладили, как гуляли по улицам, ели мороженое и сахарную вату, как катались на колесе обозрения и она боялась высоты, а я крепко держал ее за руку, как кормили голубей, как прыгали в фонтан, как считали звезды и загадывали желания. Сейчас, наверное, толстый милиционер со своей группой уже зашел в мою квартиру, нашел комп, прочитал все записи. Я продолжал рассказывать об Ане, все-все что было, все самые красивые и незабываемые моменты нашей с ней жизни, цитировал ее фразы из писем. Единственное, о чем я не стал рассказывать им всем, это о том, что она действительно исчезла. Нет, она исчезла совсем не так, как пишут в криминальных сводках: вышла однажды из дома в зеленом пальто и одной босоножке. Я не стал говорить, что позавчера мне просто надоело писать себе от нее письма.
- «Аня исчезла». Я сидел в душном кабинете на первом этаже. Зарешеченные окна выходили во двор, и я мог видеть два тоненьких цветущих деревца рябины. Стены комнаты были окрашены в зеленый цвет, краска в некоторых местах облупилась. Напротив за столом сидел полный милиционер и устало смотрел на меня; лоб его вспотел, он вытер его рукой и отвел от меня глаза, чтобы внимательно рассмотреть свою ладонь. Я повторил: «Аня исчезла, понимаете?». Он снова долго посмотрел на меня, потом спросил: «Кто такая Аня, почему пропала или исчезла, как ты там говоришь?»
- «Аня, это моя подруга».
- Подруга, говоришь? Ну?
- Мы с ней переписываемся.
- Ну?
- Что, ну? Ну мы пишем друг другу каждый день, а позавчера она не ответила и сегодня не было письма.
- Ну и что?
-Как что? Примите заявление. Она пропала.
-Почему ты решил, что она пропала. Может ей просто надоело тебе писать. Или она нашла другого и пишет теперь ему. Он усмехнулся.
- Но она все равно должна была бы ответить.
-Да кто тебе сказал, что она будет тебе отвечать? Не захотела и не ответила! Вот еще. Чего ты пришел сюда? Иди себе и пиши Ане, кому хочешь.
- Примите заявление, уже три дня прошло.
- Чего три дня?
- Три дня уже как она не пишет. Я уверен, что с ней что-то не так.
Он снова долго и устало посмотрел на меня, потом повернулся к окну, помолчал и ответил: «Ладно, пиши».
Я взял бумагу и начал писать, при этом все время спрашивал его о том, как правильно это делать, он раздраженно отвечал и снова вытирал рукой лоб. Потом я спросил: «А про угрозы надо писать?».
- Какие угрозы?
- Ане угрожали.
- Кто?
- Не знаю кто. Маньяк, наверное.
Он молчал, но как будто подбирал слова, оглядывая предметы вокруг:
-Да ты…Ты… Почему ты сразу так не сказал? Пишем мы, говорит, письма, а она не отвечает. Тьфу, чушь какая-то!
- Так писать про это или нет?
- Да, да! Об этом-то как раз и писать. Да откуда ты вообще взялся такой?
Я проложил писать, а он встал и начал ходить по кабинету, при этом он бормотал: «Маньяки, маньяки… Какие, к черту, маньяки… Сами вы маньяки».
Когда я закончил он спросил: «Как она выглядит?»
Я говорю: «Он красивая». Он рассердился: «Какая мне разница: красивая - некрасивая. Как выглядит эта Аня? Фамилия, отчество, где проживает, учится?». Я замялся.
- Дело в том, что я не знаю.
Он опешил: «Как не знаешь?»
Я говорю: «ну мы же с ней переписывались и я видел только одну фотографию».
- Одну фотографию она тебе прислала что-ли? Ну а адрес на конверте?
- Мы перепивались в интернете.
- ?
- В интернете переписывались. Ну, электронные письма, знаете?
…
Они все-таки выехали, был уже день. Я рассказал им и про странного человека, который донимал ее своими угрозами, и про ее страхи, о которых она рассказывала мне в письмах, и о том, как она одинока, и про то, что этот странный человек, как она говорила, собирался ее уничтожить, буквально стереть с лица земли. И они поэтому выехали. Сразу выехали «на место». Домой. Ко мне, то есть к ней домой. Я остался в отделении «на всякий случай». Я рассказывал оставшимся дежурным о том, какие у нее красивые, огромные и грустные глаза, как она улыбается, как морщит нос, когда смеется, какие у нее руки, какая она грациозная и ловкая. Потом пришли девушки-секретари, чтобы тоже послушать. И я рассказал им как замечательно мы с ней ладили, как гуляли по улицам, ели мороженое и сахарную вату, как катались на колесе обозрения и она боялась высоты, а я крепко держал ее за руку, как кормили голубей, как прыгали в фонтан, как считали звезды и загадывали желания. Сейчас, наверное, толстый милиционер со своей группой уже зашел в мою квартиру, нашел комп, прочитал все записи. Я продолжал рассказывать об Ане, все-все что было, все самые красивые и незабываемые моменты нашей с ней жизни, цитировал ее фразы из писем. Единственное, о чем я не стал рассказывать им всем, это о том, что она действительно исчезла. Нет, она исчезла совсем не так, как пишут в криминальных сводках: вышла однажды из дома в зеленом пальто и одной босоножке. Я не стал говорить, что позавчера мне просто надоело писать себе от нее письма.