(no subject)
При том, что "Левиафан" произвел на меня довольно сильное впечатление, - это, во многом, фильм-анахронизм, в нем и реалии, и мировоззрение другого времени, точнее, другого безвременья. В этом его неожиданное сходство с "Географом" Велединского, где 90-е тоже смешаны с сегодняшним днем. Отсюда в обоих фильмах возникают все вопросы к мотивировкам и чувство некоторой приблизительности. "Почему у адвоката нет айфона, чтобы заснять беззаконие?" и "почему мэр сам выезжает на разборки?" применительно к "Левиафану" - вопросы того же порядка, что и "почему они пишут друг другу бумажные письма?" в "Географе".
Потому что 90-е - это фантомная боль нашего кино - говорить, говорить, не выговориться; тогда кинематограф был полуразрушен и улица корчилась безъязыкая, а страху страна натерпелась на несколько десятилетий вперед, и еще долго будут остовы тогдашних левиафанов таращиться то там, то здесь. Но дважды войти в одну реку нельзя, Балабанов нынче невозможен, хотя Звягинцев временами сыграть в него пытается - недаром одного из пацанов в окружении мэра играет Сергей Мурзин, выступавший в "Брате" в роли Круглого. И все же, сам факт, что этот фильм уже не "работает" в случае, если воспринимается только как социальное кино, а воздействует скорее как метафора, о чем умный Звягинцев позаботился заранее, - сам этот факт говорит о том, что что-то с тех пор изменилось.