Концерт хора «Травушка-муравушка»
И вот на сцену вышли одетые в русские национальные костюмы мужчины и женщины. Мужчины - в длинных атласных рубахах с поясами и в хромовых сапогах, а женщины - в ярких сарафанах и блестящих кокошниках.
Пузатый баянист растянул меха баяна и концерт современных народных песен «Травушка-муравушка» начался.
Концерт был открыт песней «Берёзонька», в исполнении солистки хора Вероники Заблудовой. Пронзая своим страстным взглядом зал, она пела:
«Ой, берёза, берёзонька,
Не роняй свои слёзоньки.
Ушёл дуб твой к калинушке,
Ей ветвями трёт спинушку».
И весь хор дружно ей подпевал:
«Люли, люли, люли,
Все давно уснули,
Дубу лишь неймётся,
О калину трётся».
В зале раздался какой-то непонятный шёпот, временами переходящий в гул. «Что они разгалделись?» - подумал я, стоя возле сцены и внимательно рассматривая пухлые губки Вероники. Любовался ею и, стоящий неподалёку от меня, мой коллега Витя.
Наши похотливые взгляды с Витей не остались незамеченными женской половиной хора, а одна из них даже показала нам свой длинный красивый язычок. После чего мой коллега Витя облизнулся, а у меня, как у собаки Павлова, началось сильное слюноотделение.
А хор уже устами своего солиста Лёши Колобкова пел следующую современно-народную песню:
«Ой, ты, Маня, моя Маня,
Знать не любишь ты меня.
Видел, как выходит Ваня
Рано утром от тебя!»
И весь хор дружно подхватывал:
«Ой, не любит, ой, не любит,
А нам очень парня жаль.
Она сердце его губит,
Не поможет сам Рошаль».
После этих душевных слов, слёзы сами потекли из моих глаз. Я вспомнил свою неверную подружку Маринку, которую застал с другим мужчиной за очень скверным занятием.
Плакал и Витя. Что вспомнил этот накаченный здоровяк - об этом, наверное, я никогда не узнаю. Но плакал он сильно, размазывая рукой слёзы по щекам.
И только недовольные зрители шумели всё громче, а некоторые даже попытались выйти из зала.
Они дошли до двери, где их встретили «Питюня» с «Офицером». Выполняя инструкцию Викторовича, «Питюня» вежливо попросил их вернуться назад: «А ну-ка быстро всем занять свои места! А то я вас тово». И испугавшаяся пухлого охранника толпа вернулась на свои места.
За всем происходящим Викторович с довольным видом наблюдал из зала.
А солистка хора Соня Звонарёва уже пела следующую песню:
«Похотливый мой милёнок
Мужиками бит не раз.
Перепортил всех девчонок
В деревеньке он у нас».
И женская половина хора после каждого куплета начинала подпевать:
«Его глазки, будто сказки,
С ним свиданье - сладкий миг,
Дарит женщинам он ласки,
Закачаешься от них.
Ооо-ох!»
Вскочив с кресел, толпа сделала ещё одну неудачную попытку вырваться из зала. Порванная в клочья «Питюнина» рубаха говорила об его отчаянном сопротивлении. «И что этим людям надо? Совсем не интересуются высоким искусством!» - подумал в тот момент я.
А солистка хора Дуся Затейкина уже пела очередной хит этого чудо -коллектива:
«Сделал Паша дудочку,
Дудку - «прибауточку»,
И меня наивную в лес позвал с собой.
Я ему поверила,
Честь ему доверила.
Честь моя нетронута, а карман пустой».
И весь чудо-хор дружно вторил солистке Дусе:
«Он «обчистил» девицу, девицу-красавицу
И она печалится, свои слёзы льёт.
Но однажды Пашенька тоже доиграется,
Кузнец Абакумушка нос ему набьёт».
Я слушал эту лирическую песню и получал истинно-эстетическое наслаждение. Я представлял себя тем брутальным кузнецом Абакумушкой, который непременно набьет нос обидчику девицы-красавицы и обязательно на ней женится.
Мои приятные фантазии были прерваны истошным криком одного из зрителей с первого ряда. Став к залу лицом он орал: «Товарищи, нас кормят низкопробными песенками! Это не искусство, а отстой! Не позволяйте себя унижать! Все на выход! Миру - мир! Народу - воля!»
Растерявшийся хор прекратил своё пение, мой коллега Витя стоял с открытым от изумления ртом, а зрители тем временем ринулись к выходу, где стояли, дрожа от страха, «Офицер» и «Питюня».
Стало страшно и мне, я быстренько вскарабкался на сцену и спрятался за широкий сарафан Дуси Затейкиной.
- Дуся, не выдавай меня! - дрожащим голосом попросил я её, когда увидел с каким неистовством толпа налетела на Питюню» с «Офицером».
- Спрячься лучше ко мне под сарафан. Ты маленький, поместишься, - посоветовала мне добрая женщина.
Ныряя к ней под широкий сарафан, я краем глаза заметил. Как мой коллега Витя пытается найти себе укрытие под сарафаном Сони Звонаревой.
- Ты только, рыжий, не вздумай ко мне лезть в трусы! - предупредила его Соня.
- Да, мне сейчас не до этого, - на ходу сказал Витя, ныряя под сарафан.
Уже находясь между крепких ног Дуси, я слышал шум борьбы у входной двери, какую-то возню и душераздирающие крики моего несчастного коллеги «Питюни»:
- Сто вы делаете?! Сто вы делаете, остановитесь! Помогите! Братцы, помогите!
«Он даже здесь орёт, как резаный», - подумал тогда я и осторожно пальчиком дотронулся до волосатой Дусиной ноги.
- Быстро ты там освоился, хорёк! - строгим голосом сказала она и слегка лягнула меня ногой. Хор дружно пошёл со сцены в гримёрку. Я и Витя, держась за ноги солисток, пытались не отстать от этого, способного защитить, коллектива.
Последнее, что я слышал, покидая сцену, это приглушенные крики глупого охранника «Питюни»:
- Да куда зе вы?! Куда зе вы разбегаетесь? А ку-ка сейчас зе вернитесь на свои места!