"И задумался о том, слышит ли Бог людские молитвы, и если слышит, то что из этого следует?" (с)
"Однако вскоре ему удалось выбраться из толчеи, и он оказался перед воротами церкви Сент-Мэри-Ле-Боу. Вновь ему стало не по себе от веющего здесь мерзостного духа запустения, и он опять попытался вспомнить, откуда ему известно об этой церкви, но память отказывала. Тут не было никого, кроме нескольких зевак, да и те мгновенно исчезли, завидев черную рясу отца настоятеля, который вышел навстречу Корбетту.
- Это вы, господин чиновник, - проговорил Беллет, протягивая костлявую руку, которую Корбетт пожал, чувствуя, что бледное, изможденное лицо священника и его черное одеяние страшат его еще сильнее, чем во время их первой встречи.
- Я пришел осмотреть церковь, - резче, чем ему хотелось, произнес Корбетт. - Пока светло. <…>
Внутри было темно, стоял затхлый запах плесени. Корбетт остановился, огляделся, и его внимание привлекла узкая, обитая железом дверь слева. Забыв обо всем остальном, он направился прямиком к ней.
- Дверь заперта, - поспешно заявил Беллет. - Заперта уже много месяцев. Она ведет на колокольню и крышу башни, если желаете…
Его голос понемногу стих, словно священнику стало скучно и расхотелось договаривать фразу до конца.
- Да, - брюзгливо отозвался Корбетт. - Желаю. Отоприте! <…>
- Что-нибудь нашли, господин чиновник?
Корбетт сделал вид, будто не заметил иронии, и осмотрел крыльцо. В углу из дыры в потолке свисали колокольные веревки. Под ними лежали еще веревки, свернутые кольцами. Одни были новые, другие - старые и обтрепанные.
- Здесь он взял веревку?
Священник кивнул:
- Да. Верно, пришел сюда, а потом вернулся к алтарю.
- В темноте?
- О чем вы? - недовольно переспросил священник.
- О том, - медленно произнес Корбетт, - что Дюкет сидел-сидел себе в темноте, а потом пришел сюда, но ведь здесь еще темнее, взял веревку и вернулся обратно.
- У него была свеча, - торопливо отозвался Беллет.
- Если и была, то он ею не воспользовался. На полу ни капли свежего воска! - Он поглядел на Беллета и удовлетворенно отметил, что тот больше не усмехается. - Напуганный до смерти человек не может идти ровно, его качает, и рука у него дрожит. - Корбетт потер пол носком сапога. - Здесь было бы больше воска, чем грязи!
Повернувшись, Корбетт направился в неф, просторное пространство до крестной перегородки с большой дверью посередине, которая вела в сакристию и к алтарному возвышению. По обеим сторонам стояли приземистые колонны. Все трансепты казались черными и пустыми, выделялись разве что деревянные скамьи и темноватые фрески на побеленных грязных стенах. Наверху, над каждым трансептом, был ряд небольших овальных оконцев. Корбетт обратил внимание на то, что все они заперты, кроме одного, разбитого, но все же слишком маленького, чтобы в него мог влезть взрослый мужчина, да еще незаметно для Дюкета и караульных.
Плотнее завернувшись в плащ, Корбетт пошел дальше, и эхо разносило по церкви стук его кожаных сапог. Он слышал, как сзади тихонько топочет священник, будто крыса по водостоку. Святой алтарь, тяжелый, деревянный, стоял, словно трон, на белом каменном возвышении. Смотреть было не на что, но Корбетт впервые осознал, что ему еще никогда не доводилось так приближаться к святая святых. Главный престол безразлично возвышался над ним, и белый мрамор не был украшен цветами или задрапирован тканями. Позади - запрестольная перегородка, дальше - пустота и стена с выцветшей фреской, а наверху мигала в темноте единственная лампа. И скамьи - по обе стороны. Корбетт развернулся и посмотрел наверх, на окно в виде трилистника над главным престолом. Оно одно и пропускало свет, так как окна рядом были закрыты ставнями, впрочем, как все остальные окна в церкви.
Глядя на железный штырь, выступавший из кладки возле закрытого ставнями окна, Корбетт отошел вправо.
- Этот?
Стоявший сзади священник кивнул.
- Да, - тягуче произнес он. - Алтарь был сдвинут с места. Наверно, иначе Дюкет не мог завязать веревку на штыре.
Корбетт обернулся, внимательно посмотрел на Беллета и покачал головой.
- Что-то не очень верится, - сказал он и, не дожидаясь ответа, зашагал к выходу."
Пол Догерти. "Сатана в церкви"
- Это вы, господин чиновник, - проговорил Беллет, протягивая костлявую руку, которую Корбетт пожал, чувствуя, что бледное, изможденное лицо священника и его черное одеяние страшат его еще сильнее, чем во время их первой встречи.
- Я пришел осмотреть церковь, - резче, чем ему хотелось, произнес Корбетт. - Пока светло. <…>
Внутри было темно, стоял затхлый запах плесени. Корбетт остановился, огляделся, и его внимание привлекла узкая, обитая железом дверь слева. Забыв обо всем остальном, он направился прямиком к ней.
- Дверь заперта, - поспешно заявил Беллет. - Заперта уже много месяцев. Она ведет на колокольню и крышу башни, если желаете…
Его голос понемногу стих, словно священнику стало скучно и расхотелось договаривать фразу до конца.
- Да, - брюзгливо отозвался Корбетт. - Желаю. Отоприте! <…>
- Что-нибудь нашли, господин чиновник?
Корбетт сделал вид, будто не заметил иронии, и осмотрел крыльцо. В углу из дыры в потолке свисали колокольные веревки. Под ними лежали еще веревки, свернутые кольцами. Одни были новые, другие - старые и обтрепанные.
- Здесь он взял веревку?
Священник кивнул:
- Да. Верно, пришел сюда, а потом вернулся к алтарю.
- В темноте?
- О чем вы? - недовольно переспросил священник.
- О том, - медленно произнес Корбетт, - что Дюкет сидел-сидел себе в темноте, а потом пришел сюда, но ведь здесь еще темнее, взял веревку и вернулся обратно.
- У него была свеча, - торопливо отозвался Беллет.
- Если и была, то он ею не воспользовался. На полу ни капли свежего воска! - Он поглядел на Беллета и удовлетворенно отметил, что тот больше не усмехается. - Напуганный до смерти человек не может идти ровно, его качает, и рука у него дрожит. - Корбетт потер пол носком сапога. - Здесь было бы больше воска, чем грязи!
Повернувшись, Корбетт направился в неф, просторное пространство до крестной перегородки с большой дверью посередине, которая вела в сакристию и к алтарному возвышению. По обеим сторонам стояли приземистые колонны. Все трансепты казались черными и пустыми, выделялись разве что деревянные скамьи и темноватые фрески на побеленных грязных стенах. Наверху, над каждым трансептом, был ряд небольших овальных оконцев. Корбетт обратил внимание на то, что все они заперты, кроме одного, разбитого, но все же слишком маленького, чтобы в него мог влезть взрослый мужчина, да еще незаметно для Дюкета и караульных.
Плотнее завернувшись в плащ, Корбетт пошел дальше, и эхо разносило по церкви стук его кожаных сапог. Он слышал, как сзади тихонько топочет священник, будто крыса по водостоку. Святой алтарь, тяжелый, деревянный, стоял, словно трон, на белом каменном возвышении. Смотреть было не на что, но Корбетт впервые осознал, что ему еще никогда не доводилось так приближаться к святая святых. Главный престол безразлично возвышался над ним, и белый мрамор не был украшен цветами или задрапирован тканями. Позади - запрестольная перегородка, дальше - пустота и стена с выцветшей фреской, а наверху мигала в темноте единственная лампа. И скамьи - по обе стороны. Корбетт развернулся и посмотрел наверх, на окно в виде трилистника над главным престолом. Оно одно и пропускало свет, так как окна рядом были закрыты ставнями, впрочем, как все остальные окна в церкви.
Глядя на железный штырь, выступавший из кладки возле закрытого ставнями окна, Корбетт отошел вправо.
- Этот?
Стоявший сзади священник кивнул.
- Да, - тягуче произнес он. - Алтарь был сдвинут с места. Наверно, иначе Дюкет не мог завязать веревку на штыре.
Корбетт обернулся, внимательно посмотрел на Беллета и покачал головой.
- Что-то не очень верится, - сказал он и, не дожидаясь ответа, зашагал к выходу."
Пол Догерти. "Сатана в церкви"