"Я решил, что, если мой мир не может быть вашим, я сделаю ваш мир своим" (с) Charles Dickens Museum
"Чарльз Диккенс больше любого другого писателя способствовал увековечиванию Лондона таким, каким тот был на заре викторианской эпохи. Он изобразил покрытый туманом город со всеми его мерзостями и нищетой, узкими улочками и освещенными газовыми фонарями дворами, преуспевающих, самодовольных горожан и беспросветную нищету лондонского "дна". Подобно тому как почитатели Джонсона приходят на Гау-сквер, прибывающие со всех концов света поклонники Диккенса посещают дом номер 48 на Даути-стрит.
Этот аккуратный, без каких бы то ни было архитектурных излишеств дом, расположенный в районе Блумсбери, стал первым собственным жильем Диккенса. В возрасте двадцати пяти лет он подписал договор о трехлетней аренде этого дома и въехал в него вместе со своей женой, месячным младенцем, обожаемой семнадцатилетней сестрой жены Мэри и своим младшим братом Фредом. Среди произведений, написанных в доме на Даути-стрит, "Записки Пиквикского клуба", "Оливер Твист", "Николас Никльби" и часть романа "Барнеби Радж".
Не прошло и двух месяцев после переезда, как случилось событие, которое до конца дней преследовало Диккенса, особенно в те минуты, когда он пребывал в дурном настроении. Взяв с собой жену и ее сестру, он отправился в театр. Вернувшись домой в восторге от спектакля, они вскоре легли спать. Услышав крик из комнаты Мэри, Диккенс кинулся на помощь и обнаружил, что девушка задыхается. Вскоре она умерла у него на руках. Горе Диккенса не поддавалось описанию. Он снял кольцо с пальца Мэри и носил его до своей кончины.
На протяжении нескольких месяцев он не мог написать ни слова и был вынужден прервать публикацию как "Записок Пиквикского клуба", так и "Оливера Твиста", которые печатались отдельными главами. Вместо очередного долгожданного фрагмента читатели вынуждены были довольствоваться следующим текстом: "С тех пор как вышел последний фрагмент этой работы, редактор оплакивает внезапную кончину милой юной родственницы, к которой он был чрезвычайно привязан и общество которой в течение долгого времени вдохновляло его на труд".
"Из дневника Макриди за 1840 год:
"16 августа. Обедал у Диккенса и стал свидетелем очень тяжелой сцены, разыгравшейся после обеда. Были я, Форстер и Маклиз. Форстер разразился одной из своих безудержных тирад (по его мнению, это называется спорить) и подогревал себя, пока не накалился докрасна. Несколько резких замечаний на личные темы - и разгорелся обмен колкостями между ним и Диккенсом. Форстер выказал обычную для него бестактность и довел хозяина до полного бешенства. Тот, не помня себя, дал собеседнику понять, что здесь - его дом и что он, Диккенс, будет очень рад, если Форстер его покинет. Форстер повел себя глупейшим образом. Я остановил его, заметив, что из-за минутной вспышки может погибнуть дружба, которой, без сомнения, дорожат оба. Я вынудил Диккенса признаться, что он говорил в сердцах и, будь он в состоянии трезво рассуждать, не произнес бы того, что было сказано. Он, однако, добавил, что не ручается за себя и, если Форстер будет вести себя вызывающе, он снова поступит точно так же. Форстер проявил чрезвычайное слабодушие. Ему твердили, что Диккенс признал себя неправым и сожалеет о словах, которые вырвались сгоряча, и прочее, и прочее, а он все упрямился, бормоча бессвязные слова, и, наконец, почувствовав, что зашел в тупик, произнес нечто похожее на речь, соизволив принять извинения, которые до сих пор отвергал. Потом он весь вечер молчал. И не удивительно! Миссис Диккенс удалилась в слезах. Тягостная сцена!"
Хескет Пирсон. "Диккенс"
Смотритель дома-музея Диккенса сказал мне, что перед тем, как в 1924 году дом был куплен Обществом Диккенса, в нем находился пансион и его вполне могли перестроить до полной неузнаваемости или снести.
Теперь этот дом реконструирован и более или менее соответствует своему облику 1837 года, когда в нем жил Диккенс. Комнаты изобилуют рукописями, письмами, автографами, картинами и бюстами Диккенса, а также обычными для любого писателя диковинками.
Работал Диккенс в задней комнате на первом этаже. В расставленных повсюду витринах хранятся первые издания написанных Диккенсом книг.
Подвал превращен в копию кухни поместья Дингли Делл, где в Рождество мистер Пиквик играл со слугами в карты. Весьма необычно видеть материальное воплощение идеи, возникшей в комнате наверху.
Мне поведали, что почитатели Диккенса приезжают сюда, чтобы походить по дому, почитать письма Диккенса, поглядеться в его зеркало, осмотреть его кресло, трость и бокал для пунша, а также постоять в маленькой комнате, где были написаны некоторые из романов."
Генри Воллам Мортон. Лондон. "Прогулки по столице мира"
В канун 200-летия писателя в музее прошла масштабная реставрация, 10 декабря 2012 года музей был открыт вновь.
Дом номер 1 по Девоншир-террас, недалеко от Мэрилебон-роуд, в котором семья Дикенсов прожила с 1839 по 1851 года снесли в 1960 году. Именно в этом доме Диккенс закончил "Барнеби Раджа" и написал "Мартина Чеззлвита", "Рождественскую историю" и "Сверчка на печи", а также большую часть «"Копперфильда".
Этот аккуратный, без каких бы то ни было архитектурных излишеств дом, расположенный в районе Блумсбери, стал первым собственным жильем Диккенса. В возрасте двадцати пяти лет он подписал договор о трехлетней аренде этого дома и въехал в него вместе со своей женой, месячным младенцем, обожаемой семнадцатилетней сестрой жены Мэри и своим младшим братом Фредом. Среди произведений, написанных в доме на Даути-стрит, "Записки Пиквикского клуба", "Оливер Твист", "Николас Никльби" и часть романа "Барнеби Радж".
Не прошло и двух месяцев после переезда, как случилось событие, которое до конца дней преследовало Диккенса, особенно в те минуты, когда он пребывал в дурном настроении. Взяв с собой жену и ее сестру, он отправился в театр. Вернувшись домой в восторге от спектакля, они вскоре легли спать. Услышав крик из комнаты Мэри, Диккенс кинулся на помощь и обнаружил, что девушка задыхается. Вскоре она умерла у него на руках. Горе Диккенса не поддавалось описанию. Он снял кольцо с пальца Мэри и носил его до своей кончины.
На протяжении нескольких месяцев он не мог написать ни слова и был вынужден прервать публикацию как "Записок Пиквикского клуба", так и "Оливера Твиста", которые печатались отдельными главами. Вместо очередного долгожданного фрагмента читатели вынуждены были довольствоваться следующим текстом: "С тех пор как вышел последний фрагмент этой работы, редактор оплакивает внезапную кончину милой юной родственницы, к которой он был чрезвычайно привязан и общество которой в течение долгого времени вдохновляло его на труд".
"Из дневника Макриди за 1840 год:
"16 августа. Обедал у Диккенса и стал свидетелем очень тяжелой сцены, разыгравшейся после обеда. Были я, Форстер и Маклиз. Форстер разразился одной из своих безудержных тирад (по его мнению, это называется спорить) и подогревал себя, пока не накалился докрасна. Несколько резких замечаний на личные темы - и разгорелся обмен колкостями между ним и Диккенсом. Форстер выказал обычную для него бестактность и довел хозяина до полного бешенства. Тот, не помня себя, дал собеседнику понять, что здесь - его дом и что он, Диккенс, будет очень рад, если Форстер его покинет. Форстер повел себя глупейшим образом. Я остановил его, заметив, что из-за минутной вспышки может погибнуть дружба, которой, без сомнения, дорожат оба. Я вынудил Диккенса признаться, что он говорил в сердцах и, будь он в состоянии трезво рассуждать, не произнес бы того, что было сказано. Он, однако, добавил, что не ручается за себя и, если Форстер будет вести себя вызывающе, он снова поступит точно так же. Форстер проявил чрезвычайное слабодушие. Ему твердили, что Диккенс признал себя неправым и сожалеет о словах, которые вырвались сгоряча, и прочее, и прочее, а он все упрямился, бормоча бессвязные слова, и, наконец, почувствовав, что зашел в тупик, произнес нечто похожее на речь, соизволив принять извинения, которые до сих пор отвергал. Потом он весь вечер молчал. И не удивительно! Миссис Диккенс удалилась в слезах. Тягостная сцена!"
Хескет Пирсон. "Диккенс"
Смотритель дома-музея Диккенса сказал мне, что перед тем, как в 1924 году дом был куплен Обществом Диккенса, в нем находился пансион и его вполне могли перестроить до полной неузнаваемости или снести.
Теперь этот дом реконструирован и более или менее соответствует своему облику 1837 года, когда в нем жил Диккенс. Комнаты изобилуют рукописями, письмами, автографами, картинами и бюстами Диккенса, а также обычными для любого писателя диковинками.
Работал Диккенс в задней комнате на первом этаже. В расставленных повсюду витринах хранятся первые издания написанных Диккенсом книг.
Подвал превращен в копию кухни поместья Дингли Делл, где в Рождество мистер Пиквик играл со слугами в карты. Весьма необычно видеть материальное воплощение идеи, возникшей в комнате наверху.
Мне поведали, что почитатели Диккенса приезжают сюда, чтобы походить по дому, почитать письма Диккенса, поглядеться в его зеркало, осмотреть его кресло, трость и бокал для пунша, а также постоять в маленькой комнате, где были написаны некоторые из романов."
Генри Воллам Мортон. Лондон. "Прогулки по столице мира"
В канун 200-летия писателя в музее прошла масштабная реставрация, 10 декабря 2012 года музей был открыт вновь.
Дом номер 1 по Девоншир-террас, недалеко от Мэрилебон-роуд, в котором семья Дикенсов прожила с 1839 по 1851 года снесли в 1960 году. Именно в этом доме Диккенс закончил "Барнеби Раджа" и написал "Мартина Чеззлвита", "Рождественскую историю" и "Сверчка на печи", а также большую часть «"Копперфильда".