(no subject)
Четвёртый класс. Первый мой урок в бакинской школе №49. Никого не знаю, ибо три начальных класса жил и учился в Сумгаите, в школе №14.
На первом же уроке классная руководительница - Вера Николаевна Чернышёва - объявила:
- Ребята, наш пионэрский отряд будет бороться за право носить имя Рубена Ибаррури. Есть вопросы?
- Есть! - сказал я.
- Да, эээ... - меня Вера Николаевна не знала, - какие вопросы, эээ... Ахмед?
Видимо, все азербайджанцы были для неё Ахмедами - в школе №14 русский сектор был больше азербайджанского, тут учились в основном дети офицеров Краснозамённой Каспийской Флотилии. В четвёртом классе я был вообще единственной нерусью в классе - если не считать одной обрусевшей еврейки, двух номинальных молдаван и двух армян. Впрочем, один из армян был плодом дружбы азербайджанского и армянского народов, а второй походил на недокормленного Сыроежкина и о своём армянстве не вспоминал, предпочитая быть русским.
- Рауф, - поправил я. - Вопрос такой: с кем будет бороться?
Отношения с одноклассниками у меня не заладились с самого начала.
UPD.
И.Ильф, Е.Петров: Разговоры за чайным столом.
Папа долго хмыкал, пожимал плечами и что-то гневно шептал себе под нос.
Потом собрался с силами и снова подступил к загадочному ребенку.
- Ну, а как вы отдыхаете, веселитесь? Чем вы развлекались в последнее
время?
- Мы не развлекались. Некогда было.
- Что же вы делали?
- Мы боролись.
Папа оживился.
- Вот это мне нравится. Помню, я сам в детстве увлекался. Браруле, тур
де-тет, захват головы в партере. Это очень полезно. Чудная штука -
французская борьба.
- Почему французская?
- А какая же?
- Обыкновенная борьба. Принципиальная.
- С кем же вы боролись? - спросил папа упавшим голосом.
- С лебедевщиной.
- Что это еще за лебедевщина такая? Кто это Лебедев?
- Один наш мальчик.
- Он что, мальчик плохого поведения? Шалун?
- Ужасного поведения, папа! Он повторил целый ряд деборинских ошибок в
оценке махизма, махаевщины и механицизма.
Не могу вспомнить - читал я этот рассказ до или после злосчастного вопроса Вере Николаевне, но - вот она, советская школа.
На первом же уроке классная руководительница - Вера Николаевна Чернышёва - объявила:
- Ребята, наш пионэрский отряд будет бороться за право носить имя Рубена Ибаррури. Есть вопросы?
- Есть! - сказал я.
- Да, эээ... - меня Вера Николаевна не знала, - какие вопросы, эээ... Ахмед?
Видимо, все азербайджанцы были для неё Ахмедами - в школе №14 русский сектор был больше азербайджанского, тут учились в основном дети офицеров Краснозамённой Каспийской Флотилии. В четвёртом классе я был вообще единственной нерусью в классе - если не считать одной обрусевшей еврейки, двух номинальных молдаван и двух армян. Впрочем, один из армян был плодом дружбы азербайджанского и армянского народов, а второй походил на недокормленного Сыроежкина и о своём армянстве не вспоминал, предпочитая быть русским.
- Рауф, - поправил я. - Вопрос такой: с кем будет бороться?
Отношения с одноклассниками у меня не заладились с самого начала.
UPD.
И.Ильф, Е.Петров: Разговоры за чайным столом.
Папа долго хмыкал, пожимал плечами и что-то гневно шептал себе под нос.
Потом собрался с силами и снова подступил к загадочному ребенку.
- Ну, а как вы отдыхаете, веселитесь? Чем вы развлекались в последнее
время?
- Мы не развлекались. Некогда было.
- Что же вы делали?
- Мы боролись.
Папа оживился.
- Вот это мне нравится. Помню, я сам в детстве увлекался. Браруле, тур
де-тет, захват головы в партере. Это очень полезно. Чудная штука -
французская борьба.
- Почему французская?
- А какая же?
- Обыкновенная борьба. Принципиальная.
- С кем же вы боролись? - спросил папа упавшим голосом.
- С лебедевщиной.
- Что это еще за лебедевщина такая? Кто это Лебедев?
- Один наш мальчик.
- Он что, мальчик плохого поведения? Шалун?
- Ужасного поведения, папа! Он повторил целый ряд деборинских ошибок в
оценке махизма, махаевщины и механицизма.
Не могу вспомнить - читал я этот рассказ до или после злосчастного вопроса Вере Николаевне, но - вот она, советская школа.