Интервью с грузинским журналистом, побывавшим в российском плену
Интервью с Теймуразом Кигурадзе, моим однокурсником журналистом, музыкантом, корреспондентом газеты «Messenger», раненным в зоне боевых действий в Цхинвали.
Интервью с Теймуразом Кигурадзе, моим однокурсником журналистом, музыкантом, корреспондентом газеты «Messenger», раненным в зоне боевых действий в Цхинвали.
- Как ты попал в зону боевых действий?
- Всё началось восьмого августа утром. Это был второй день после начала операции в Южной Осетии. С утра к нам поступала очень противоречивая информация, вплоть до того что Интерфакс сообщил, что Цхинвали под контролем грузинских войск. Я пришел в офис моей редакции, газеты «Месенджер», познакомился там с парнем, его звали Гига Чехладзе, мы с ним разговорились, он сказал что работает на русский журнал «Ньюс Уик»…
- Это его убили?
- Это его убили. Вот мы с ним разговорились. Он сказал что у него есть машина, что он и его друг Саша Климчук…
- Его тоже убили?
- Его тоже убили. Гига сказал что они собираются ехать в зону конфликта. Не в Цхинвали, а в зону конфликта. Было такое слово «доедем до тех пор пока пропустят». Вот я и напросился. Я сказал, раз вдвоем едите, у вас будет место, так что возьмите меня с собой. Попозже мой редактор подошел. Когда он узнал что такая возможность есть, он тоже захотел поехать с нами. Редактора зовут Уинстон Фазерли. Он американец.
Саша Климчук, он фоторепортер. Он работал, на сколько я знаю, на Итар-ТАСС, и также на Ньюс Уик. Ну где-то часа в два или пол второго мы выехали из Тбилиси. Поехали в сторону Гори.
Уже в Гори оказалось что дорога наверх, в Южную Осетию свободна. Постов там не стояло. Чем мы, собственно, и решили воспользоваться. Далее уже были грузинские войска. Не очень много но были. Все было спокойно. В грузинских селах в зоне конфликта люди стояли на улице, щелкали семечки и болтали. Мы проехали два поста где не остановились. Нас в принципе особо и не пытались остановить.
- Это были российские посты?
- Нет посты были грузинские. Мы не остановили. У нас, конечно, была надпись «Пресса» на машине.
- Вы был тогда уже на территории Южной Осетии?
- Да. Мы доехали до подступов Цхинвали, там и остановились. Переговорили с грузинским солдатом, который что-то невнятно Гиге сказал, мы так и не поняли толи там все спокойно толи нет. Гига с ним разговаривал, так как за рулем был он. Очень вдалеке были слышны выстрелы. Мы поехали дальше, к самому Цхинвали. Решили не останавливаться, доехали до самого въезда в город, где припарковали машину. Решили на несколько минут войти в город, снять там здания, вообще что происходит и выйти обратно.
Мы пешком вошли в город, пробыли там минут пятнадцать, сняли, может дюжину фотографий. Бои были в центре города, далеко от нас. Когда мы шли, метрах в ста увидели группу вооруженных людей в форме. И Саша Климчук говорит «у него винтовка М-4 в руках американская. Это - грузин». Почему, собственно, и сказал «здравствуйте, ребята. Не стреляйте». По-грузински…
оказался осетинский патруль… который стал стрелять в воздух, кричать что-то неразборчивое. И тут мы побежали. Решили завернуть в переулок. Может быть успели бы добраться до машины. Но осетины открыли огонь на поражение и Саша и Гига они скончались на месте. Потом узнали что обоим попала пуля в сердце. Уинстона ранило в ногу, меня в руку. Нас допросили, задержали конечно… когда разобрались уже что мы журналисты. Перевязали, отправили нас в госпиталь Цхинвали. Госпиталь, хорошо сказано, потому-что от госпиталя там один разбомбленный подвал остался. Мы жили три дня в подвале. Там под обстрелами. Как потом выяснилось бомбили нас и грузины и потом русские.
Через три дня была полная эвакуация из госпиталя…
- Это какого числа?
- Это уже одиннадцатого числа. Полная эвакуация всех раненных. И нас с этой колонной тоже забрали. Во Владикавказ. Там тоже под обстрелами добрались до «Владика». У американца было подозрение, что пошла инфекция и надо будет ампутировать ногу. Но, слава Богу, обошлось. Ему сделали во Владике операцию.
У меня же прямо уже в больнице во Владивостоке начались проблемы. Да и в Цхинвали были проблемы из-за того что я грузин, из Тбилиси приехал. Раза три нас хотели замочить. Во Владикавказе меня окружила толпа родственников и раненных и начали разбираться со мной. Ну подоспела российская милиция, за что им спасибо. Они меня оттуда вытащили. И после этого пять дней я жил в отедлении. Мне повезло что в отделении половина были местные владикавказские грузины, которые обо мне заботились. Потом вмешалось посольство, мне поставили русскую визу. Я начал собирать деньги по местным журналистам. «Аль Джазира» мне дала четыреста баксов. Я улетел через Минводы и Ереван. Из Еревана добрался сюда в Тбилиси.
- Из Владикавказа тебя не выпускали?
- Из Владикавказа меня не выпускали, потому что я проехал на территорию России как бы нелегально. Потому что штамп мне не поставили, визы у меня не было подавно. Потом вмешалось грузинское консульство и мне поставили визу. А американца сразу же вывезли в Москву на второй или третий день.
- Те кто в вас стреллял, они не сказали, почему они это сделали?
- Они сказали, что если бы мы не побежали то остались бы все живы. Они же сами нас перевязали и отправили в госпиталь.
- У вас ничего при себе не было чтобы говорило что вы журналисты?
- У нас у всех были фотоаппараты и камеры, и болтались таблички «Пресса».
- Инидент в Цхинвали произошел вечером?
- Нет, это было часа три дня, или пол четвертого.
- А какое примерно расстояние было?
- Между нами и стреляющими было примерно метров сорок, пятьдесят. На сколько я знаю, они не прицельный огонь вели, просто очередь пустили, кому куда попало. Ребят похоронили в Тбилиси. Как-то чудом удалось перевезти тела. У Гиги осталось два маленьких ребенка.
- А как ты сам чисто по человечески оцениваешь этот конфликт?
- Там невозможно было понять, на сколько я знаю, где свои, где чужие. Там в Цхинвали даже как говорили сами врачи, приносили осетин которых подстрелили сами же осетины. Потом эти осбтрелы. Обстреливали русские, грузины и сами же осетины.
- А чьи же грады работали?
- Грады работали и наших и русских. Когда заходили наши, работали русских, когда заходили русские наоборот. Сейчас на многил телеканалах говорят как чьегото ребенка расстреляли чьи-то солдаты. Но я разговаривал с людьми инепосредственных очевидцев не видел.
Интервью взято азербайджанским журналистом Магеррамом Зейналовым.
Интервью с Теймуразом Кигурадзе, моим однокурсником журналистом, музыкантом, корреспондентом газеты «Messenger», раненным в зоне боевых действий в Цхинвали.
- Как ты попал в зону боевых действий?
- Всё началось восьмого августа утром. Это был второй день после начала операции в Южной Осетии. С утра к нам поступала очень противоречивая информация, вплоть до того что Интерфакс сообщил, что Цхинвали под контролем грузинских войск. Я пришел в офис моей редакции, газеты «Месенджер», познакомился там с парнем, его звали Гига Чехладзе, мы с ним разговорились, он сказал что работает на русский журнал «Ньюс Уик»…
- Это его убили?
- Это его убили. Вот мы с ним разговорились. Он сказал что у него есть машина, что он и его друг Саша Климчук…
- Его тоже убили?
- Его тоже убили. Гига сказал что они собираются ехать в зону конфликта. Не в Цхинвали, а в зону конфликта. Было такое слово «доедем до тех пор пока пропустят». Вот я и напросился. Я сказал, раз вдвоем едите, у вас будет место, так что возьмите меня с собой. Попозже мой редактор подошел. Когда он узнал что такая возможность есть, он тоже захотел поехать с нами. Редактора зовут Уинстон Фазерли. Он американец.
Саша Климчук, он фоторепортер. Он работал, на сколько я знаю, на Итар-ТАСС, и также на Ньюс Уик. Ну где-то часа в два или пол второго мы выехали из Тбилиси. Поехали в сторону Гори.
Уже в Гори оказалось что дорога наверх, в Южную Осетию свободна. Постов там не стояло. Чем мы, собственно, и решили воспользоваться. Далее уже были грузинские войска. Не очень много но были. Все было спокойно. В грузинских селах в зоне конфликта люди стояли на улице, щелкали семечки и болтали. Мы проехали два поста где не остановились. Нас в принципе особо и не пытались остановить.
- Это были российские посты?
- Нет посты были грузинские. Мы не остановили. У нас, конечно, была надпись «Пресса» на машине.
- Вы был тогда уже на территории Южной Осетии?
- Да. Мы доехали до подступов Цхинвали, там и остановились. Переговорили с грузинским солдатом, который что-то невнятно Гиге сказал, мы так и не поняли толи там все спокойно толи нет. Гига с ним разговаривал, так как за рулем был он. Очень вдалеке были слышны выстрелы. Мы поехали дальше, к самому Цхинвали. Решили не останавливаться, доехали до самого въезда в город, где припарковали машину. Решили на несколько минут войти в город, снять там здания, вообще что происходит и выйти обратно.
Мы пешком вошли в город, пробыли там минут пятнадцать, сняли, может дюжину фотографий. Бои были в центре города, далеко от нас. Когда мы шли, метрах в ста увидели группу вооруженных людей в форме. И Саша Климчук говорит «у него винтовка М-4 в руках американская. Это - грузин». Почему, собственно, и сказал «здравствуйте, ребята. Не стреляйте». По-грузински…
оказался осетинский патруль… который стал стрелять в воздух, кричать что-то неразборчивое. И тут мы побежали. Решили завернуть в переулок. Может быть успели бы добраться до машины. Но осетины открыли огонь на поражение и Саша и Гига они скончались на месте. Потом узнали что обоим попала пуля в сердце. Уинстона ранило в ногу, меня в руку. Нас допросили, задержали конечно… когда разобрались уже что мы журналисты. Перевязали, отправили нас в госпиталь Цхинвали. Госпиталь, хорошо сказано, потому-что от госпиталя там один разбомбленный подвал остался. Мы жили три дня в подвале. Там под обстрелами. Как потом выяснилось бомбили нас и грузины и потом русские.
Через три дня была полная эвакуация из госпиталя…
- Это какого числа?
- Это уже одиннадцатого числа. Полная эвакуация всех раненных. И нас с этой колонной тоже забрали. Во Владикавказ. Там тоже под обстрелами добрались до «Владика». У американца было подозрение, что пошла инфекция и надо будет ампутировать ногу. Но, слава Богу, обошлось. Ему сделали во Владике операцию.
У меня же прямо уже в больнице во Владивостоке начались проблемы. Да и в Цхинвали были проблемы из-за того что я грузин, из Тбилиси приехал. Раза три нас хотели замочить. Во Владикавказе меня окружила толпа родственников и раненных и начали разбираться со мной. Ну подоспела российская милиция, за что им спасибо. Они меня оттуда вытащили. И после этого пять дней я жил в отедлении. Мне повезло что в отделении половина были местные владикавказские грузины, которые обо мне заботились. Потом вмешалось посольство, мне поставили русскую визу. Я начал собирать деньги по местным журналистам. «Аль Джазира» мне дала четыреста баксов. Я улетел через Минводы и Ереван. Из Еревана добрался сюда в Тбилиси.
- Из Владикавказа тебя не выпускали?
- Из Владикавказа меня не выпускали, потому что я проехал на территорию России как бы нелегально. Потому что штамп мне не поставили, визы у меня не было подавно. Потом вмешалось грузинское консульство и мне поставили визу. А американца сразу же вывезли в Москву на второй или третий день.
- Те кто в вас стреллял, они не сказали, почему они это сделали?
- Они сказали, что если бы мы не побежали то остались бы все живы. Они же сами нас перевязали и отправили в госпиталь.
- У вас ничего при себе не было чтобы говорило что вы журналисты?
- У нас у всех были фотоаппараты и камеры, и болтались таблички «Пресса».
- Инидент в Цхинвали произошел вечером?
- Нет, это было часа три дня, или пол четвертого.
- А какое примерно расстояние было?
- Между нами и стреляющими было примерно метров сорок, пятьдесят. На сколько я знаю, они не прицельный огонь вели, просто очередь пустили, кому куда попало. Ребят похоронили в Тбилиси. Как-то чудом удалось перевезти тела. У Гиги осталось два маленьких ребенка.
- А как ты сам чисто по человечески оцениваешь этот конфликт?
- Там невозможно было понять, на сколько я знаю, где свои, где чужие. Там в Цхинвали даже как говорили сами врачи, приносили осетин которых подстрелили сами же осетины. Потом эти осбтрелы. Обстреливали русские, грузины и сами же осетины.
- А чьи же грады работали?
- Грады работали и наших и русских. Когда заходили наши, работали русских, когда заходили русские наоборот. Сейчас на многил телеканалах говорят как чьегото ребенка расстреляли чьи-то солдаты. Но я разговаривал с людьми инепосредственных очевидцев не видел.
Интервью взято азербайджанским журналистом Магеррамом Зейналовым.