Наука как война
Давным-давно, комментах у коллеги antoin, случился у меня короткий разговор с коллегой vitus_wagner на тему особенностей гуманитарного знания. И в самом деле, почему уровень обобщений и «строгости» в общественных науках заметно ниже, чем в науках естественных? Объяснения типа «человеческое общество устроено сложнее» коллега vitus_wagner воспринимает скептически : «с какой это стати человеческие взаимоотношения - довольно узкое подмножетство того, что делает некая безволосая обезьяна, окажутся сложнее чем вся биогеоценология - вся совокупность взаимосвязей в системе, включающей в себя десятки биологических видов, некоторые из которых не так уж сильно уступают по уровню своего интеллекта означенной обезьяне?»
И действительно, с какой? А если дело не в сложности, то в чём?
Не претендуя ни на оригинальность, ни на полноту ответа, выскажу одну мысль. Разница в предмете естественных наук и наук о человеке в том, что человек иногда врёт. То есть предпринимает сознательные усилия, чтобы скрыть или исказить в глазах наблюдателей свои планы и намерения, пустить их по ложному следу. В некотором смысле, в гуманитарных науках предмет исследования ведёт с исследователем войну, чего никак нельзя сказать о предмете наук естественных.
Сложность военного дела по сравнению с инженерным имеет, по-видимому, аналогичную природу. Инженер-строитель не испытывает сознательного противодействия среды. Да, какие-нибудь не принятые во внимание или неизвестные факторы могут заставить реку изменить русло и все усилия положенные на строительство моста пойдут насмарку. Но никогда река не станет выискивать самые слабые точки в конструкции моста и целенаправленно бить именно по ним. Никогда река не станет создавать фальшивые русла, чтобы повернуть строительство моста в ложном направлении.
На войне (равно как и в любом другом антагонистическом единоборстве) , напротив, именно злая воля противника становится основным препятствием к достижению цели. Вероятно, и исследователям-гуманитариям стоит рассматривать предмет исследования не как объект, а как противника.
И действительно, с какой? А если дело не в сложности, то в чём?
Не претендуя ни на оригинальность, ни на полноту ответа, выскажу одну мысль. Разница в предмете естественных наук и наук о человеке в том, что человек иногда врёт. То есть предпринимает сознательные усилия, чтобы скрыть или исказить в глазах наблюдателей свои планы и намерения, пустить их по ложному следу. В некотором смысле, в гуманитарных науках предмет исследования ведёт с исследователем войну, чего никак нельзя сказать о предмете наук естественных.
Сложность военного дела по сравнению с инженерным имеет, по-видимому, аналогичную природу. Инженер-строитель не испытывает сознательного противодействия среды. Да, какие-нибудь не принятые во внимание или неизвестные факторы могут заставить реку изменить русло и все усилия положенные на строительство моста пойдут насмарку. Но никогда река не станет выискивать самые слабые точки в конструкции моста и целенаправленно бить именно по ним. Никогда река не станет создавать фальшивые русла, чтобы повернуть строительство моста в ложном направлении.
На войне (равно как и в любом другом антагонистическом единоборстве) , напротив, именно злая воля противника становится основным препятствием к достижению цели. Вероятно, и исследователям-гуманитариям стоит рассматривать предмет исследования не как объект, а как противника.