За несколько часов до войны.
Продолжение
Субботним утром 21 июня 1941 года народный комиссар иностранных дел, член Политбюро с 1926 года и правая рука Сталина, Вячеслав Михайлович Молотов имел телефонный разговор с генеральным секретарем исполкома Коминтерна Георгом Димитровым. Генсек Димитров, обеспокоенный сообщением китайских товарищей и другими слухами о неизбежном нападении Германии, просил Молотова поговорить со Сталиным и получить у того руководящие указания для зарубежных Компартий по этому поводу. Ответ Молотова Димитров записал в своем дневнике: “Положение неясно. Ведется большая игра. Не все зависит от нас. Я переговорю с И. В. Если будет что-то особое, позвоню”.
Субботним утром 21 июня 1941 года товарищ Молотов имел еще один разговор - в Наркоминдел был вызван посол Германии в СССР Фридрих Вернер граф фон Шуленбург. Огорошив гостя с порога вербальной нотой о нарушении германскими самолетами границ Советского Союза, Молотов перешел к главному - к выяснению того, что же происxодит в советско-германских отношениях? Почему отьезжают работники Германского посольства и их семьи? Почему не опубликовано в германских газетах сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года? В чем заключается недовольство Германии в отношении СССР? Ответить Шуленбург не мог, просто потому что ответа не знал. Так закончился очередной сеанс “большой игры”. К концу дня “правая рука Сталина” соединилась с телом.
Субботним вечером 21 июня 1941 года в кремлевском кабинете Сталина с семи до одиннадцати вечера шло совещание. Вернее, даже два совещания одно за другим - с семи до восьми с четвертью совешалась одна компания, а с без десяти девять до пол-одиннадцатого - другая. Кого же приняли Сталин и Молотов за несколько часов до войны?
В 19:05, как нам сообщает журнал записи посетителей, в сталинский кабинет вошли:
маршал Ворошилов, Климент Ефремович, председатель Комитета Обороны при Совнаркоме, по этой должности заместитель Сталина на посту предсовнаркома и бессменный член Политбюро с 1926 года.
Берия, Лаврентий Палыч, народный комиссар внутренних дел, тоже заместитель Сталина по должности, кандидат в члены Политбюро с 1939 года.
Вознесенский, Николай Алексеевич, председатель Госплана, опять же заместитель Сталина по должности, кандидат в члены Политбюро с 1941 года.
Маленков, Георгий Максимилианович (такое вот отчество), начальник Управления кадров ЦК, кандидат в члены Политбюро с 1941 года, член Оргбюро и Секретариата ЦК. Курировал от ЦК военную промышленность.
Кузнецов, Алексей Александрович, секретарь Ленинградского Горкома, восходящая звезда и человек Жданова. Возможно заменял самого Жданова, в то время отдыхавшего на Чёрном Море.
маршал Тимошенко, Семён Константинович, народный комиссар обороны, член ЦК ВКП(б) с 1939 года.
И, наконец,товарищ Сафонов, начальник мобилизационно-планового отдела Комитета Обороны при совнаркоме.
Товарищи Вознесенский, Кузнецов, Тимошенко, Сафонов и, веорятно, Берия покинули кабинет Сталина в четверть девятого. В кабинете осталась только партийная верхушка - Сталин, Молотов, Ворошилов, Маленков. Но ненадолго. В без десяти девять вернулся Тимошенко, в сопровождении двух своих заместителей:
генерала армии Жукова, Георгия Константиновича, начальника Генерального штаба Красной армии, кандидата в члены ЦК с 1941 года,
имаршала Будённого, Семёна Михайловича, первого заместителя народного комиссара обороны, члена ЦК с 1939 года.
Второе совещание шло полтора часа, с 20:50 до 22:20. Без пяти десять к совещавшимся присоединился
Мехлис, Лев Захарович, член Оргбюро ЦК с 1938 года. Вошел в кабинет в должности народного комиссара Государственного контроля, а вышел добавив к своим общественным нагрузкам должность начальника Главного управления политической пропаганды РККА.
В 22:20 из кабинета вышли Маленков, Тимошенко, Жуков, Будённый и Мехлис. За оставшимися в кабинете Сталиным, Молотовым и Ворошиловым без двадцати одиннадцать зашел товарищ Берия, и к одиннадцати ночи кабинет опустел. До начала войны оставалось четыре с небольшим часа.
О чем же беседовали товарищи субботним вечером в тёплой компании?
Первое совещание, если судить по составу участников (я ведь не зря мучал вас полными титулами) было посвящено планам мобилизации промышленности, вероятно с учётом возможностей ведомства Лаврентия Палыча. Что либо более определённое по его содержанию сказать трудно.
О содержании второго совещания можно сказать больше, потому как судя по всему именно в результате него родился следующий интересный документ:
I.
1. Организовать Южный фронт в составе двух армии с местопребыванием Военного совета в Виннице.
2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО.
3. Членом Военного Совета Южфронта назначить т.Запорожца.
II.
Ввиду откомандирования тов.Запорожца членом Военного Совета Южного фронта, назначить т.Мехлиса начальником Главного управления политической пропаганды Красной Армии, с сохранением за ним должности наркома госконтроля.
III.
1. Назначить командующим армиями второй линии т.Буденного.
2. Членом Военного Совета армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП(б) т. Маленкова.
3. Поручить наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т.Буденному сорганизовать штаб, с местопребыванием в Брянске.
IV.
Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-западным и Южным фронтами, с выездом на место.
V.
Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место.
VI.
Назначить членом Военного Совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) т.Кузнецова.
Документ исполнен рукой Маленкова (хотя за ней отчетливо слышится голос Сталина) и атрибутирован как “черновик решения Политбюро”. Почему “черновик” понятно - из девяти членов Политбюро на совещании присутствовали только трое, что не давало возможности тут же оформить это решением. Маленков, как секретарь ЦК выполнил проект решения, который должен был в ближайшие дни быть утвержден опросом членов Политбюро и формально включен в протокол. Однако назавтра началось такое, что всем стало уже не до того. Можно заметить, что из восьми товарищей, упомянутых в черновике решения, на совещании не присутствовали только трое - Тюленев, Запорожец и Мерецков. Тюленев и Запорожец были поставлены в известность о новых назначениях утром 22 июня, Мерецкову Тимошенко сказал в тот же вечер, вернувшись в наркомат.
Что интересненького можно тут заметить?
Во-первых, конечно, назначение “общеруководителей”. Жуков был назначен “общеруководить” южным флангом, Мерецков - северным; центром по косвенным сведениям мог “общеруководить” Тимошенко, вероятно получивший это назначение раньше. Зачем понадобилась не предусмотренная никакими планами должность? Мерецков получил от Тимошенко такой ответ на этот вопрос:
Тимошенко: Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное - не поддаваться на провокации.
Мерецков: Каковы мои полномочия в случае вооружённого нападения?
Тимошенко: Выдержка прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать.
Жуков якобы получил другое обьяснение : Сталин: Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. [...] Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущёвым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Оба обьяснения, хоть и разные, но совпадают в том, что в преддверии критических событий Политбюро стремилось децентрализовать управление, выдвинув на места ответственных работников облечённых соответствующими полномочиями. Институт “общеруководителей” долго не прожил - Мерецков был отозван уже 23 июня, Жуков ещё через три дня.
Во-вторых, изменение структуры командования войсками, против прежних планов. В этом документе впервые появлются такие образования как Южный Фронт и Группа Армий Резерва (в документе названная “армиями второй линии”). Предыдущие планы развертывания (например составленная за неделю до того записка заместителя начальника Генштаба Ватутина) ничего подобного не предусматривают.
В-третьих, совместительство. Тюленев отправляется с управлением своего округа в Винницу, оставаясь в должности командующего войсками МВО. Жуков едет “общеруководить” в Тарнополь оставаясь в должности начальника Генштаба. За месяц до того, командующему войсками Северо-Кавказского округа Коневу приказывают вывести управление 19-й армии в Черкассы, оставаясь в должности комвойсками своего округа.
Ну и в-четвертых, назначение Кузнецова членом военного совета Северного Фронта. По всем понятиям иерахической лестницы ВКП(б) это было местом Жданова, первого секретаря Ленинградского обкома, как место Хрущёва было в военсовете Юго-Западного фронта. Но Жданов был на югах. Прервать его отпуск не сочли нужным, однако и оставлять Северный Фронт без члена военсовета соответствующего ранга было уже нельзя...
Субботним утром 21 июня 1941 года народный комиссар иностранных дел, член Политбюро с 1926 года и правая рука Сталина, Вячеслав Михайлович Молотов имел телефонный разговор с генеральным секретарем исполкома Коминтерна Георгом Димитровым. Генсек Димитров, обеспокоенный сообщением китайских товарищей и другими слухами о неизбежном нападении Германии, просил Молотова поговорить со Сталиным и получить у того руководящие указания для зарубежных Компартий по этому поводу. Ответ Молотова Димитров записал в своем дневнике: “Положение неясно. Ведется большая игра. Не все зависит от нас. Я переговорю с И. В. Если будет что-то особое, позвоню”.
Субботним утром 21 июня 1941 года товарищ Молотов имел еще один разговор - в Наркоминдел был вызван посол Германии в СССР Фридрих Вернер граф фон Шуленбург. Огорошив гостя с порога вербальной нотой о нарушении германскими самолетами границ Советского Союза, Молотов перешел к главному - к выяснению того, что же происxодит в советско-германских отношениях? Почему отьезжают работники Германского посольства и их семьи? Почему не опубликовано в германских газетах сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года? В чем заключается недовольство Германии в отношении СССР? Ответить Шуленбург не мог, просто потому что ответа не знал. Так закончился очередной сеанс “большой игры”. К концу дня “правая рука Сталина” соединилась с телом.
Субботним вечером 21 июня 1941 года в кремлевском кабинете Сталина с семи до одиннадцати вечера шло совещание. Вернее, даже два совещания одно за другим - с семи до восьми с четвертью совешалась одна компания, а с без десяти девять до пол-одиннадцатого - другая. Кого же приняли Сталин и Молотов за несколько часов до войны?
В 19:05, как нам сообщает журнал записи посетителей, в сталинский кабинет вошли:
маршал Ворошилов, Климент Ефремович, председатель Комитета Обороны при Совнаркоме, по этой должности заместитель Сталина на посту предсовнаркома и бессменный член Политбюро с 1926 года.
Берия, Лаврентий Палыч, народный комиссар внутренних дел, тоже заместитель Сталина по должности, кандидат в члены Политбюро с 1939 года.
Вознесенский, Николай Алексеевич, председатель Госплана, опять же заместитель Сталина по должности, кандидат в члены Политбюро с 1941 года.
Маленков, Георгий Максимилианович (такое вот отчество), начальник Управления кадров ЦК, кандидат в члены Политбюро с 1941 года, член Оргбюро и Секретариата ЦК. Курировал от ЦК военную промышленность.
Кузнецов, Алексей Александрович, секретарь Ленинградского Горкома, восходящая звезда и человек Жданова. Возможно заменял самого Жданова, в то время отдыхавшего на Чёрном Море.
маршал Тимошенко, Семён Константинович, народный комиссар обороны, член ЦК ВКП(б) с 1939 года.
И, наконец,товарищ Сафонов, начальник мобилизационно-планового отдела Комитета Обороны при совнаркоме.
Товарищи Вознесенский, Кузнецов, Тимошенко, Сафонов и, веорятно, Берия покинули кабинет Сталина в четверть девятого. В кабинете осталась только партийная верхушка - Сталин, Молотов, Ворошилов, Маленков. Но ненадолго. В без десяти девять вернулся Тимошенко, в сопровождении двух своих заместителей:
генерала армии Жукова, Георгия Константиновича, начальника Генерального штаба Красной армии, кандидата в члены ЦК с 1941 года,
имаршала Будённого, Семёна Михайловича, первого заместителя народного комиссара обороны, члена ЦК с 1939 года.
Второе совещание шло полтора часа, с 20:50 до 22:20. Без пяти десять к совещавшимся присоединился
Мехлис, Лев Захарович, член Оргбюро ЦК с 1938 года. Вошел в кабинет в должности народного комиссара Государственного контроля, а вышел добавив к своим общественным нагрузкам должность начальника Главного управления политической пропаганды РККА.
В 22:20 из кабинета вышли Маленков, Тимошенко, Жуков, Будённый и Мехлис. За оставшимися в кабинете Сталиным, Молотовым и Ворошиловым без двадцати одиннадцать зашел товарищ Берия, и к одиннадцати ночи кабинет опустел. До начала войны оставалось четыре с небольшим часа.
О чем же беседовали товарищи субботним вечером в тёплой компании?
Первое совещание, если судить по составу участников (я ведь не зря мучал вас полными титулами) было посвящено планам мобилизации промышленности, вероятно с учётом возможностей ведомства Лаврентия Палыча. Что либо более определённое по его содержанию сказать трудно.
О содержании второго совещания можно сказать больше, потому как судя по всему именно в результате него родился следующий интересный документ:
I.
1. Организовать Южный фронт в составе двух армии с местопребыванием Военного совета в Виннице.
2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО.
3. Членом Военного Совета Южфронта назначить т.Запорожца.
II.
Ввиду откомандирования тов.Запорожца членом Военного Совета Южного фронта, назначить т.Мехлиса начальником Главного управления политической пропаганды Красной Армии, с сохранением за ним должности наркома госконтроля.
III.
1. Назначить командующим армиями второй линии т.Буденного.
2. Членом Военного Совета армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП(б) т. Маленкова.
3. Поручить наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т.Буденному сорганизовать штаб, с местопребыванием в Брянске.
IV.
Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-западным и Южным фронтами, с выездом на место.
V.
Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место.
VI.
Назначить членом Военного Совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) т.Кузнецова.
Документ исполнен рукой Маленкова (хотя за ней отчетливо слышится голос Сталина) и атрибутирован как “черновик решения Политбюро”. Почему “черновик” понятно - из девяти членов Политбюро на совещании присутствовали только трое, что не давало возможности тут же оформить это решением. Маленков, как секретарь ЦК выполнил проект решения, который должен был в ближайшие дни быть утвержден опросом членов Политбюро и формально включен в протокол. Однако назавтра началось такое, что всем стало уже не до того. Можно заметить, что из восьми товарищей, упомянутых в черновике решения, на совещании не присутствовали только трое - Тюленев, Запорожец и Мерецков. Тюленев и Запорожец были поставлены в известность о новых назначениях утром 22 июня, Мерецкову Тимошенко сказал в тот же вечер, вернувшись в наркомат.
Что интересненького можно тут заметить?
Во-первых, конечно, назначение “общеруководителей”. Жуков был назначен “общеруководить” южным флангом, Мерецков - северным; центром по косвенным сведениям мог “общеруководить” Тимошенко, вероятно получивший это назначение раньше. Зачем понадобилась не предусмотренная никакими планами должность? Мерецков получил от Тимошенко такой ответ на этот вопрос:
Тимошенко: Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное - не поддаваться на провокации.
Мерецков: Каковы мои полномочия в случае вооружённого нападения?
Тимошенко: Выдержка прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать.
Жуков якобы получил другое обьяснение : Сталин: Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. [...] Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущёвым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Оба обьяснения, хоть и разные, но совпадают в том, что в преддверии критических событий Политбюро стремилось децентрализовать управление, выдвинув на места ответственных работников облечённых соответствующими полномочиями. Институт “общеруководителей” долго не прожил - Мерецков был отозван уже 23 июня, Жуков ещё через три дня.
Во-вторых, изменение структуры командования войсками, против прежних планов. В этом документе впервые появлются такие образования как Южный Фронт и Группа Армий Резерва (в документе названная “армиями второй линии”). Предыдущие планы развертывания (например составленная за неделю до того записка заместителя начальника Генштаба Ватутина) ничего подобного не предусматривают.
В-третьих, совместительство. Тюленев отправляется с управлением своего округа в Винницу, оставаясь в должности командующего войсками МВО. Жуков едет “общеруководить” в Тарнополь оставаясь в должности начальника Генштаба. За месяц до того, командующему войсками Северо-Кавказского округа Коневу приказывают вывести управление 19-й армии в Черкассы, оставаясь в должности комвойсками своего округа.
Ну и в-четвертых, назначение Кузнецова членом военного совета Северного Фронта. По всем понятиям иерахической лестницы ВКП(б) это было местом Жданова, первого секретаря Ленинградского обкома, как место Хрущёва было в военсовете Юго-Западного фронта. Но Жданов был на югах. Прервать его отпуск не сочли нужным, однако и оставлять Северный Фронт без члена военсовета соответствующего ранга было уже нельзя...