Гниение рыб
У коллеги george-rooke идут подряд две цитаты:
Французы пробовали (уже с начала, а особенно со средины XVIII в.) посылать инструкторов в турецкий флот. Но министр Людовика XV Шуазель мог убедиться, что эта посылка инструкторов приносит турецкому флоту еще меньше пользы, чем посылка Дюмурье и французских офицеров на помощь войскам польских конфедератов.
Бились, бились эти инструкторы, но ничего поделать не могли. Турецкий командир склонен был считать свой корабль, так сказать, замкнутым хозяйством, самостоятельной экономической единицей, вроде феодального поместья, где капитан - феодал, матросы - его крепостные, доставляющие ему доход как из утаиваемых сумм, отпускаемых на их содержание, так и своим деятельным участием в корсарстве или даже в прямых пиратских нападениях на торговые суда всех наций - и дружественных, и враждебных, и нейтральных.
Британское адмиралтейство к сороковым годам XVIII века оказалось сонным царством, скопищем доживающих свой век дряхлых адмиралов, которые никак не могли наладить работу и показной жесткостью только вносили сумятицу в действия командующих эскадрами и командиров кораблей. Потребовались большие реформы в Адмиралтействе в 1746-1747 годах, а так же по результатам войны за Австрийское наследство, чтобы Ройял Неви действительно стал полновластным хозяином морей.
Как-то вспомнилось, что в конце XIX века Royal Navy тоже являл свету все признаки загнивания. Главной предметой заботы командира корабля считался нарядный внешний вид. Все медяшки должны были гореть, краска - блестеть, палуба - белеть. Водонепроницаемые двери снимались с петель, выносились на палубу и драились до полной потери водонепроницаемости.
Так как дым от корабельных пушек мог закоптить корабль, к проведению стрельб капитаны относились как к неприятной обязанности. Тем не менее, норму по отстрелу снарядов требовалось выполнять. Обычно адмирал во время учений поднимал сигнал "рассредоточиться для стрельбы по мишеням, отстрелять норму и присоединиться к флоту". Наиболее типичным сценарием было отойти на безопасное растояние и быстро выпустить месячную норму расхода куда-нибудь в горизонт. Менее щепетильные (или более чистоплотные) могли просто втихушку спустить снаряды за борт, в уединённом и глубоком месте.
.
Как с горечью писал один офицер: "если бы кто-нибудь заикнулся, что боеспособность лежит в знании как стрелять из пушек, а не как начищать их, на него бы посмотрели как на свихнувшегося". Считалось, что любой дурак может выстрелить из пушки; успех стрельбы определялся тем, как капитан выводил корабль в удобную для стрельбы позицию.
Капитаны, командующие паровыми броненосцами в 1890-х, мичманами ещё бегали по вантам. Перестройка сознания давалась с трудом. Ещё в 1880-х годах считалось, что бой будет идти на близких дистанциях, хотя орудия уже могли стрелять на 6 и более километров. Хард опережал софт, как и сейчас.
***
Разложение армии (флота) в мирное время есть типичное явление, хоть особенности национального характера и придают ему уникальный аромат. Что и неудивительно. Во время войны на войска противников действуют "дарвиновские" силы, жестоко отсекая все неэффективные пути развития. В мирное же время критерием отбора становится мнение непосредственного и прямого начальства. Ну возможно ещё дух соперничества меж частями. Парадность и показуха рулят в обоих случаях.
Однако же, как мы знаем из истории, разложение не неизбежно. Тот же Royal Navy, являвший собой столь печальную картину на рубеже веков, в Первую мировую вступил уже вполне эффективным боевым механизмом. Поучительный пример дают и немцы: в начале обеих мировых войн их армия мирного времени показала себя весьма ярко (во второй ярче, чем в первой). Интересен и случай британской системы ПВО. Если остальные части британских вооружённых сил даже через полгода после начала войны не отличались боевитостью, то система ПВО встретила "Блиц" очень достойно, и именно ей антигитлеровская коалиция обязана своей первой стратегической победой.
Как же удаётся противостоять энтропии? Об этом в следующей серии.
Французы пробовали (уже с начала, а особенно со средины XVIII в.) посылать инструкторов в турецкий флот. Но министр Людовика XV Шуазель мог убедиться, что эта посылка инструкторов приносит турецкому флоту еще меньше пользы, чем посылка Дюмурье и французских офицеров на помощь войскам польских конфедератов.
Бились, бились эти инструкторы, но ничего поделать не могли. Турецкий командир склонен был считать свой корабль, так сказать, замкнутым хозяйством, самостоятельной экономической единицей, вроде феодального поместья, где капитан - феодал, матросы - его крепостные, доставляющие ему доход как из утаиваемых сумм, отпускаемых на их содержание, так и своим деятельным участием в корсарстве или даже в прямых пиратских нападениях на торговые суда всех наций - и дружественных, и враждебных, и нейтральных.
Британское адмиралтейство к сороковым годам XVIII века оказалось сонным царством, скопищем доживающих свой век дряхлых адмиралов, которые никак не могли наладить работу и показной жесткостью только вносили сумятицу в действия командующих эскадрами и командиров кораблей. Потребовались большие реформы в Адмиралтействе в 1746-1747 годах, а так же по результатам войны за Австрийское наследство, чтобы Ройял Неви действительно стал полновластным хозяином морей.
Как-то вспомнилось, что в конце XIX века Royal Navy тоже являл свету все признаки загнивания. Главной предметой заботы командира корабля считался нарядный внешний вид. Все медяшки должны были гореть, краска - блестеть, палуба - белеть. Водонепроницаемые двери снимались с петель, выносились на палубу и драились до полной потери водонепроницаемости.
Так как дым от корабельных пушек мог закоптить корабль, к проведению стрельб капитаны относились как к неприятной обязанности. Тем не менее, норму по отстрелу снарядов требовалось выполнять. Обычно адмирал во время учений поднимал сигнал "рассредоточиться для стрельбы по мишеням, отстрелять норму и присоединиться к флоту". Наиболее типичным сценарием было отойти на безопасное растояние и быстро выпустить месячную норму расхода куда-нибудь в горизонт. Менее щепетильные (или более чистоплотные) могли просто втихушку спустить снаряды за борт, в уединённом и глубоком месте.
.
Как с горечью писал один офицер: "если бы кто-нибудь заикнулся, что боеспособность лежит в знании как стрелять из пушек, а не как начищать их, на него бы посмотрели как на свихнувшегося". Считалось, что любой дурак может выстрелить из пушки; успех стрельбы определялся тем, как капитан выводил корабль в удобную для стрельбы позицию.
Капитаны, командующие паровыми броненосцами в 1890-х, мичманами ещё бегали по вантам. Перестройка сознания давалась с трудом. Ещё в 1880-х годах считалось, что бой будет идти на близких дистанциях, хотя орудия уже могли стрелять на 6 и более километров. Хард опережал софт, как и сейчас.
***
Разложение армии (флота) в мирное время есть типичное явление, хоть особенности национального характера и придают ему уникальный аромат. Что и неудивительно. Во время войны на войска противников действуют "дарвиновские" силы, жестоко отсекая все неэффективные пути развития. В мирное же время критерием отбора становится мнение непосредственного и прямого начальства. Ну возможно ещё дух соперничества меж частями. Парадность и показуха рулят в обоих случаях.
Однако же, как мы знаем из истории, разложение не неизбежно. Тот же Royal Navy, являвший собой столь печальную картину на рубеже веков, в Первую мировую вступил уже вполне эффективным боевым механизмом. Поучительный пример дают и немцы: в начале обеих мировых войн их армия мирного времени показала себя весьма ярко (во второй ярче, чем в первой). Интересен и случай британской системы ПВО. Если остальные части британских вооружённых сил даже через полгода после начала войны не отличались боевитостью, то система ПВО встретила "Блиц" очень достойно, и именно ей антигитлеровская коалиция обязана своей первой стратегической победой.
Как же удаётся противостоять энтропии? Об этом в следующей серии.