Поражающий элемент
Двадцать лет назад в Северной Осетии взорвалась первая самодельная бомба, осколки которой поражают людей до сих пор. Тогда мы поняли, что началась новая эра, апогеем которой через пять лет станет Беслан. Но и тогда, и сейчас мы не знаем, как с этим бороться. Потому что трудно воевать, когда не видишь лицо врага.
Настоятельница женского монастыря игуменья Нонна тогда была журналистов ГТРК «Алания» Наташей Багаевой и в тот день получилось так, что ей пришлось поехать на место событий в качестве оператора. Вместе с Эльбрусом Дзабиевы. Это была вынужденная мера - действовать нужно было срочно, а все группы оказались в районах республики и связаться с ними не было возможности. «В редакцию «Планета людей» позвонил Олег Доев и распорядился ехать на рынок, где взорвалась бомба», рассказала матушка Нонна. На тот момент у нее была личная полупрофесстональная камера - «эсвэхаэска» - пришлось обходиться ею. Но на рынок, где произошел теракт Наташу и Эльбруса не пропустили, всё было оцеплено. Они увидели случившееся издалека. «Было ощущение нереальности происходящего, на автомате снимала всё, что видела, не вдумываясь, что произошло», говорит она. Накрыло позже, в больнице, куда журналисты поехали снимать пострадавших.
«В палате лежала девочка лет пяти, вся в трубках - доктор, который водил нас по палатам, приподнял одеяло и я увидела, что у неё нет ноги. От этого зрелища я еще долго потом не могла отойти», вспоминает она.
Потом стало известно, что начиненное взрывчаткой устройство поражало снизу - от этого оказалось та много людей с поврежденными ногами - не говоря уже о беспрецедентно большом количестве погибших - 52 человека. Наша республики столкнулась с подобным впервые и ощущение растерянности было вполне объяснимым. Никто не знал, как реагировать, что делать, с кем бороться. Враг был невидимым, но слишком явным. И даже когда задержали исполнителей теракта, все понимали - это технические, малозначимые детали. То, что нас убивает гораздо серьезнее, чем пара-тройка живых инструментов этого убийцы. Тогда во Владикавказ впервые приехал руководитель ФСБ России Владимир Путин, запомнившийся огромной меховой шапкой, пообещавший, что теракт будет раскрыт. Обещание он сдержал - исполнители понесли наказание. Правда, двое из них уже на свободе. Так получилось. Наш суд подтвердил статус самого гуманного суда в мире. Правда, уже не в комедийном фильме, а в реальной жизни, в которой 52 человека оказались убиты и более двухсот ранены.
Потом случился Беслан. Владимир Путин снова приехал в Осетию в ночь после штурма. А потом пообещал ассиметрично ответить террористам. И ответил, отменив прямые выборы губернаторов. Правда, потом вернул их всем, кроме нескольких регионов, среди которых оказались и мы. Только вот несмотря на эту, безусловно, сильную меру безопасности, теракты в Осетии не прекратились. Враг по-прежнему оставался безликим, а суды над исполнителями ни к чему не привели. Такие винтики машины убийств появлялись снова и снова. И, скорее всего, этот процесс еще далеко не завершен. Только вот рецепта противоядия до сих пор нет.
«После всех тех взрывов и, тем более, Беслана, мы должны были измениться, стать лучше и чище, но этого не произошло. Мы так ничему и не научились», сказала игуменья Нонна. Возможно, это могло бы стать тем самым противоядием. Но не сейчас.
Пока что мы принимаем плацебо.
Настоятельница женского монастыря игуменья Нонна тогда была журналистов ГТРК «Алания» Наташей Багаевой и в тот день получилось так, что ей пришлось поехать на место событий в качестве оператора. Вместе с Эльбрусом Дзабиевы. Это была вынужденная мера - действовать нужно было срочно, а все группы оказались в районах республики и связаться с ними не было возможности. «В редакцию «Планета людей» позвонил Олег Доев и распорядился ехать на рынок, где взорвалась бомба», рассказала матушка Нонна. На тот момент у нее была личная полупрофесстональная камера - «эсвэхаэска» - пришлось обходиться ею. Но на рынок, где произошел теракт Наташу и Эльбруса не пропустили, всё было оцеплено. Они увидели случившееся издалека. «Было ощущение нереальности происходящего, на автомате снимала всё, что видела, не вдумываясь, что произошло», говорит она. Накрыло позже, в больнице, куда журналисты поехали снимать пострадавших.
«В палате лежала девочка лет пяти, вся в трубках - доктор, который водил нас по палатам, приподнял одеяло и я увидела, что у неё нет ноги. От этого зрелища я еще долго потом не могла отойти», вспоминает она.
Потом стало известно, что начиненное взрывчаткой устройство поражало снизу - от этого оказалось та много людей с поврежденными ногами - не говоря уже о беспрецедентно большом количестве погибших - 52 человека. Наша республики столкнулась с подобным впервые и ощущение растерянности было вполне объяснимым. Никто не знал, как реагировать, что делать, с кем бороться. Враг был невидимым, но слишком явным. И даже когда задержали исполнителей теракта, все понимали - это технические, малозначимые детали. То, что нас убивает гораздо серьезнее, чем пара-тройка живых инструментов этого убийцы. Тогда во Владикавказ впервые приехал руководитель ФСБ России Владимир Путин, запомнившийся огромной меховой шапкой, пообещавший, что теракт будет раскрыт. Обещание он сдержал - исполнители понесли наказание. Правда, двое из них уже на свободе. Так получилось. Наш суд подтвердил статус самого гуманного суда в мире. Правда, уже не в комедийном фильме, а в реальной жизни, в которой 52 человека оказались убиты и более двухсот ранены.
Потом случился Беслан. Владимир Путин снова приехал в Осетию в ночь после штурма. А потом пообещал ассиметрично ответить террористам. И ответил, отменив прямые выборы губернаторов. Правда, потом вернул их всем, кроме нескольких регионов, среди которых оказались и мы. Только вот несмотря на эту, безусловно, сильную меру безопасности, теракты в Осетии не прекратились. Враг по-прежнему оставался безликим, а суды над исполнителями ни к чему не привели. Такие винтики машины убийств появлялись снова и снова. И, скорее всего, этот процесс еще далеко не завершен. Только вот рецепта противоядия до сих пор нет.
«После всех тех взрывов и, тем более, Беслана, мы должны были измениться, стать лучше и чище, но этого не произошло. Мы так ничему и не научились», сказала игуменья Нонна. Возможно, это могло бы стать тем самым противоядием. Но не сейчас.
Пока что мы принимаем плацебо.