(no subject)
В отеле светло и тихо.
Почти стерильно, почти больница
Для тех, чей диагноз - острый ужневтерпёж.
Я чувствую, что мне правда слегка за тридцать,
Теперь-то меня так просто не наебёшь.
Теперь-то мне будет проще остановиться,
Выдохнуть и сестрам по серьгам раздать.
Теперь-то я так сжимаю свою синицу -
Она по пению фору даёт дроздам...
Но практика так оторвана от теории,
На практике всё выходит наоборот -
Я с головой бросаюсь в тебя, как в море и
Где-то во мне случается то корот-
Кое замыкание всех нейронов,
Которое множит ночью словесный хлам,
Которое по касательной лишь затронув,
Разносит меня осколками по углам.
В отеле светло и тихо.
Почти стерильно. Почти больница.
С порога уже бросаешься раздеваться.
Я думаю, что мне правда слегка за тридцать,
Я чувствую, мне хронически недодвадцать.
В плеере винегрет из Сплина и Заппы.
На циферблате числа сменяют числа.
Топаю в душ и смываю с себя твой запах,
Чтобы не смочь унести его даже в мыслях.
Почти стерильно, почти больница
Для тех, чей диагноз - острый ужневтерпёж.
Я чувствую, что мне правда слегка за тридцать,
Теперь-то меня так просто не наебёшь.
Теперь-то мне будет проще остановиться,
Выдохнуть и сестрам по серьгам раздать.
Теперь-то я так сжимаю свою синицу -
Она по пению фору даёт дроздам...
Но практика так оторвана от теории,
На практике всё выходит наоборот -
Я с головой бросаюсь в тебя, как в море и
Где-то во мне случается то корот-
Кое замыкание всех нейронов,
Которое множит ночью словесный хлам,
Которое по касательной лишь затронув,
Разносит меня осколками по углам.
В отеле светло и тихо.
Почти стерильно. Почти больница.
С порога уже бросаешься раздеваться.
Я думаю, что мне правда слегка за тридцать,
Я чувствую, мне хронически недодвадцать.
В плеере винегрет из Сплина и Заппы.
На циферблате числа сменяют числа.
Топаю в душ и смываю с себя твой запах,
Чтобы не смочь унести его даже в мыслях.