Джорджу Мартину - 75! Что ещё он написал, кроме «Игры престолов»?

[fanfanews]

Автору эпопеи «Песнь льда и пламени», экранизированной как «Игра престолов», сегодня исполняется 75 лет. Насколько известен этот цикл, настолько же - безвестно остальное творчество писателя. А зря.



Литературные критики и киноведы давно уже знают: чтобы понять какое-то произведение во всей полноте, стоит взглянуть на раннее творчество автора. Зачастую там можно найти как волнующие режиссёра или писателя темы, так и его излюбленные приёмы.



Купить книги

В общих чертах история Джорджа Мартина сейчас всем известна. Писатель начинал свою карьеру в 1970-х годах с небольших рассказов. Поначалу он сочинял научную фантастику и хоррор. Через некоторое время Мартин стал участником межавторских циклов; стали выходить и крупные романы, причём за многие произведения автор получал престижные награды вроде «Локуса» и «Хьюго». В 1980-х Мартин успел поработать сценаристом в Голливуде, а к концу десятилетия решил вернуться в литературу. Тогда-то и родилась «Игра престолов».



До поры определённой известностью Мартин пользовался только на Западе. Хотя некоторые его книги и были переведены на русский язык, мало кто из наших читателей при знакомстве с «Песнью льда и пламени» воскликнул бы: «Ах, да! Тот самый фантаст!»

You can watch this video on www.livejournal.com

Мы постараемся не столько перечислить этапы его творческого пути, сколько ответить на вопрос: можно ли найти в текстах тридцатилетней давности ростки будущей знаменитой эпопеи?

Романтик

Я считаю, что разница между научной фантастикой, фэнтези и даже ужастиками довольно поверхностная… На мой взгляд, существенная разница есть лишь между романтической литературой, к которой относятся все вышеперечисленные жанры, и литературой подражательной, или натуралистической.
Джордж Мартин

Читая «Песнь льда и пламени», трудно поверить заявлениям самого автора, который называет себя приверженцем романтизма. Кажется, будто цикл построен на прямо противоположном подходе: в мире Вестероса любой мечтательный романтик неизбежно погибнет, встретившись с суровой реальностью. Однако на самом деле романтизм вовсе не означает оптимистичного взгляда на мир. Куда важнее, что основатели этого направления обращали пристальное внимание на внутренний мир героя, а в сюжете нередко бывали к нему нарочито жестоки, делая его жертвой испорченной действительности. Романтики часто обращались к природе, а действие старались сделать как можно масштабнее, желая изобразить судьбу человека на фоне значительных событий.

Так и у Мартина «долгая зима» и Стена помогают раскрыть характеры героев. Знаменитый Вальтер Скотт, мастер исторических романов на средневековые сюжеты, тоже относился к романтикам, - а именно в истории Средневековья Мартин черпал вдохновение для «Песни льда и пламени». Помимо прочего, в книгах Мартина есть едва заметный штрих, который, увы, редко проявляется в модных ныне «реалистичных» фантастических романах. Между строк видится непоколебимая позиция автора: он верит в людей, невзирая на подлость и жестокость многих своих героев.



«Песнь для Лии»: романтичный дебют Мартина.

Если же почитать ранние произведения писателя, параллели с романтизмом проступают ещё ярче. Герои Мартина почти всегда ищут себя. Многих толкает на поступки любовь. Наконец, писатель даже не пытается скрыть свойственную романтикам страсть к поэзии: его герои то и дело цитируют Китса, Киплинга и Лонгфелло, а страсть Мартина называть свои произведения «песнями» бросается в глаза.

Все эти черты ярко проявляются в повести «Песнь для Лии». По сюжету два влюблённых телепата, Роб и Лия, прилетают на колонизированную планету, где живёт местная раса - шкины. Религия шкинов обещает всем в конце жизни Единение - и герои пытаются разобраться, почему же это верование оказалось столь притягательным для колонистов-землян. Вот только из-за острого дара героев чувствовать чужие эмоции расследование сменяется размышлениями о природе одиночества и о барьерах, которые невольно строят между собой даже самые близкие люди.



Джордж Мартин, такой молодой!

Стоит отметить любопытный факт: полное имя Лии - Лианна. Можно ли считать случайным совпадением тот факт, что о пылкой любви Роберта и Лианны говорится в «Игре престолов»? Вот только в «Песни для Лии» образ возлюбленной действительно выглядит светлым идеалом, а в «Игре престолов» мы знаем Лианну только со слов Роберта - такому пьянице и самодуру едва ли можно верить.

Во многом ранние рассказы Мартина гораздо более наивны, чем его зрелые произведения, - впрочем, фантастике семидесятых нередко был свойственен идеализированный взгляд на мир. Однако после их прочтения становится ясно, что на самом деле Мартин-романтик никуда не делся. Просто теперь он устраивает романтике проверку на прочность, сталкивая её с реальностью. Легко вывернуть наизнанку жанр, в котором до сих пор писали другие, - отчасти поэтому цикл Мартина с такой лёгкостью топчется по всем штампам «высокого» фэнтези. Но чтобы взяться за деконструкцию собственного творчества, требуется немало мужества. Результат при этом получается гораздо более глубоким и сильным. Возможно, один из секретов популярности «Песни» в том, что Мартин помнит о романтических корнях фэнтези: именно классические мотивы этого литературного направления проходят в его книгах проверку жизнью, и их нелёгкая победа может стать настоящей концовкой саги.



Купить книгу

На самом деле, конечно, всё не так просто: жанров и приёмов у Мартина за душой немало. Склонность к романтизму может многое объяснить, но всё-таки это направление родилось в XIX веке и отгремело задолго до рождения автора. Мартин сформировался как писатель в золотые годы научной фантастики, и именно из этого жанра он привнёс в фэнтези долгожданный новый подход: использовал экзотические декорации для исследования этических вопросов.

Фантаст

Уорлорн живёт в угасающем свете заката, за которым не будет рассвета. Ещё несколько лет, и все семь солнц станут далёкими звёздами, а на планету вернётся лёд.
«Умирающий свет»

Говоря о том, что Мартин писал научную фантастику, обязательно надо вспомнить, что фантасты классической эпохи делились на «физиков» и «лириков». Пусть даже деление это было не очень строгим, но одни авторы с восторгом следили за прогрессом человечества и предсказывали принципы работы ещё не изобретённых механизмов, а другие гораздо больше интересовались разнообразием человеческих и инопланетных культур. Мартин, несомненно, относился ко вторым.



В его цикле «Тысяча планет» подробно описаны десятки наций, возникших после колонизации галактики, и множество обнаруженных инопланетных рас. В каждой повести этого цикла писатель рассматривает всё новые народы - и неизменно ставит перед своими героями этические вопросы, ответы на которые в те годы с увлечением искали многие фантасты. Но что самое неожиданное, самый первый роман Мартина «Умирающий свет» (1977) не только увлекателен сам по себе, но и предвосхищает «Песнь льда и пламени».

Сходство начинается с того, что действие романа происходит на блуждающей планете Уорлорн, которая всего на полсотни лет вошла в систему из шести звёзд. Люди без особых причин, из чистого тщеславия бросились заселять эту планету, но на момент начала сюжета временные поселения уже отживают своё. Уорлорну осталось от силы пять солнечных лет, после чего планету снова ждёт бесконечная зима. Совершенно те же декорации, что и в Вестеросе, - остывающий мир, в котором люди даже перед лицом надвигающейся катастрофы считают свои войны и интриги самым важным занятием на свете. И тот же самый контраст: лёд и пламя. В небе горит созвездие Огненное Колесо, а светящиеся от накопленного солнечного света камни города Лартейн с каждым годом тускнеют, отступая перед ледяной ночью.



Здесь же впервые проявляется и страсть Мартина к истории. Вначале может показаться, что консервативная аристократическая культура кавалаанцев показана лишь затем, чтобы главный герой, авалонец Дерк, мог подивиться инопланетной экзотике и попасть в неловкое положение из-за незнания местного этикета, как часто бывает в фантастике. Но затем автор начинает описывать кавалаанские брачные обычаи, социологию, мифологию, а вскоре герою попадает в руки труд историка, который старается найти этой мифологии рациональное объяснение, пытается восстановить историческую справедливость и доказать, что побеждённые племена выглядят злодеями лишь потому, что историю писали победители.

Ближе к концу романа писать историю приходится уже самому Дерку. Пусть даже речь идёт об одной-единственной семье: именно герою предстоит решить, стоит ли очернять имя Гарса Джанасека, спасшего ему жизнь. Уже здесь Мартин показывает, как по-разному могут выглядеть исторические персонажи для знавших их лично и для далёких потомков. Поклонники «Песни» могут вспомнить, что одним из прототипов обаятельного Тириона Мартин называл Ричарда III, который со времён Шекспира долго считался едва ли не демонической фигурой.



Истинно вестеросский оттенок интригам кавалаанских аристократов придаёт и ещё один народ, приславший на планету своих представителей. У миролюбивых кимдиссцев есть древнее высказывание, на котором строится вся их культура: «Запомните, у вашего врага есть свой враг». Говорят, именно их невидимая рука нередко направляла межпланетные войны. Конечно, слухи склонны многое преувеличивать, но отчего-то один из местных персонажей до боли похож на интригана Петира Бейлиша: в «Умирающем свете» легко узнаются и методы вестеросца, и его неразделённая любовь к Кейтилин, и даже ситуация с письмом от Лизы Аррен, по сути, запустившая события «Игры престолов»!

Наконец, стоит отметить мотив, который для 1977 года стал весьма неожиданным, а сейчас даже позволяет предположить, какие события ждут нас в последних томах «Песни льда и пламени». Дело в том, что у Мартина герой никогда не совершает действия, к которым не готов. Как это часто бывает при встрече с аристократами, Дерк делает большую ошибку - и его вызывают на дуэль. По всем законам жанра он должен был в последний момент придумать какой-то неожиданный способ победы, но вместо этого… Что ж, не будем портить впечатление тем, кто ещё не читал роман. Остальные же увидят и ещё одну параллель - с историей Дейенерис, которая уже пять книг подряд сознательно отказывается от шансов вернуться в Вестерос.

Историк

Я-то был там и хорошо помню, как всё происходило на самом деле.
«Дикие карты»

В 1987 году Мартин положил начало ещё одному своему крупному циклу - межавторской серии «Дикие карты». В России этот проект так и не приобрел широкой популярности, в Америке же он много лет пользуется неизменным успехом - на август 2022 года было выпущено уже тридцать томов.

В конце семидесятых годов в Америке впервые вспыхнула мода на настольные ролевые игры - фэнтези тогда пользовалось огромной популярностью, и игра Dungeons & Dragons вскоре породила множество подражателей.



Не обошла эта мода стороной и писательские круги, а потому довольно скоро друзья уговорили Мартина поучаствовать в игровых сессиях. Вскоре Мартин со товарищи открыли для себя игру «Супермир», действие которой разворачивалось во вселенной, населённой супергероями. Джордж взял на себя роль гейммастера, и из игровых сюжетов родилась идея «Диких карт».

На первый взгляд, серия совершенно нехарактерна для знакомого нам Мартина. Предпосылка всей истории проста: 15 сентября 1946 года на Земле появился инопланетный вирус, в прессе получивший прозвание «Дикая карта», который по-разному подействовал на заражённых людей. Некоторые просто умерли. Другие, которых назвали «джокерами», оказались обезображены и отвергнуты обществом - выглядели они обычно как помесь людей с самыми разными животными, пряча за поднятым воротником собачью морду или острый клюв. Наконец, прозвище «тузы» получили редкие счастливчики, которые под воздействием вируса обрели разнообразные сверхспособности - от телекинеза и левитации до умения вбирать в себя чужое сознание.



Разумеется, для героических историй в духе классических комиксов авторы были слишком искушены, а поэтому решили как можно теснее переплести судьбы тузов и джокеров с альтернативной историей и политикой XX века. Не успели жертвы вируса серьёзно на что-то повлиять, как по ним был нанесён первый и самый страшный удар - истерия маккартистов. В реальной истории мишенью этой масштабной «охоты на ведьм» стали коммунисты, истинные и мнимые; в «Диких картах» же акцент быстро сместился на людей со сверхспособностями. Когда кампания сошла на нет, главное уже произошло: мир начал в равной мере опасаться тузов и джокеров. Все последующие десятилетия общество пыталось разобраться с последствиями той охоты…

В этой серии почти каждая книга написана сразу несколькими авторами - как и в настольных играх, каждый брал себе по герою и вплетал его линию в общий рассказ. Сам Мартин при этом в основном выступал редактором, а заодно писал интерлюдии, которые связывали разрозненные истории в общий сюжет. Именно поэтому здесь почти не видны обычные для Мартина темы: он не столько писал книги, сколько создавал мир. Впрочем, два писательских приёма всё-таки явно перекочевали в «Песнь льда и пламени» именно из «Диких карт».



Подход, с помощью которого Мартин так удачно придал «Песни» объём и глубину, - это повествование с точки зрения нескольких персонажей по очереди. В «Диких картах», пожалуй, такого эффекта было добиться даже проще: за каждым героем стоял свой автор, и главы, написанные Роджером Желязны, сильно отличались от глав Льюиса Шайнера. Более того, истории здесь постоянно перемежаются газетными вырезками, чьими-то интервью, мемуарами, - а порой действие переносится сразу на несколько лет вперёд, и новый рассказчик только иногда вскользь упоминает события прошлого. В результате получается настоящий калейдоскоп эпохи.

Второй же приём - это акцент на мире, а не на героях и сюжете. Конечно, по-настоящему Мартин никогда не изменит принципу Уильяма Фолкнера «писать стоит только о конфликте в человеческом сердце». Но сколь бы живыми ни представали персонажи, в «Диких картах» - как и в «Песни льда и пламени» - Мартин совершенно независимо от них разворачивает историю мира, которая не подчиняется никаким законам композиции и не имеет начала и конца. Зная, как развивалась альтернативная история на протяжении всего века, авторы сборника при желании могли бы придумывать её и дальше, на сотни лет вперёд - населяя уже новыми героями, наверняка столь же интересными. Именно это сейчас происходит с «Песнью»: Мартин уже заполнил двумя томами временной промежуток, о котором хотел написать лишь «Прошло несколько лет», в серии повестей описал события при династии Таргариенов, а в энциклопедии по своему миру рассказал о древних временах Эйегона Завоевателя…



В интервью писатель тоже не раз говорил, что даже после завершения основного цикла у него может оказаться ещё масса нерассказанных историй о мире Вестероса. Как и «Дикие карты», это уже не книга, а летопись. И если романтические повести Мартина вселяют надежду на достойное завершение фэнтези-цикла, то «Дикие карты» скорее заставляют встревожиться: ведь у исторических событий не бывает конца и по-настоящему завершить летопись невозможно. Какой из подходов победит?

Комиксист

С супергероями Мартина связывает не только цикл о «диких картах». Писатель всегда признавался, что вырос на комиксах, как и многие американцы его поколения. В детстве он взахлёб читал приключенческие серии, а порой писал письма в редакцию - и до сих пор иногда в шутку ворчит, что Marvel куда лучше DC, поскольку в последнем издательстве его послания не публиковали. В юности же он пробовал перо в кругу других поклонников комиксов - эти группы мало отличались от нынешних фэндомов, с той лишь разницей, что фанфики не выкладывали в Сеть, а печатали в самиздатовских журналах.



Любовь оказалась взаимной: произведения самого Мартина часто адаптируют под формат комиксов. Первыми кандидатами, само собой, стали «Дикие карты», по нескольким историям из которых ещё в начале девяностых выпустили графический роман. В рамках цикла о Вестеросе так поступили и с основной серией, и со всеми повестями-приквелами, а до этого графической историей стала повесть «Грёзы Февра», где рассказывается о вампирах в антураже колониальной Америки. Вскоре к вампирам присоединились и оборотни - вышел комикс по детективному ужастику «Шесть серебряных пуль».

Издательство Bluewater Productions выпустило историю на основе биографии самого Мартина - в рамках цикла о знаменитых писателях, где героями успели побывать Стивен Кинг и Джоан Ролинг. Наконец, комиксом стала и новелла «Человек с мясной фабрики», о чём сам Мартин обычно упоминает с опаской, называя этот рассказ самым мрачным, гнетущим и болезненным произведением в своей богатой библиографии. Из уст человека, описавшего одну известную свадьбу, такая характеристика звучит особенно зловеще.



Красноречивая обложка «Человека с мясной фабрики»

Современник

При всём разнообразии литературных жанров, в которых пробовал свои силы Мартин, невольно бросается в глаза ещё одна особенность его творчества. Дело в том, что все его книги на удивление строго следуют духу эпохи, в которую они были написаны. Цикл о тысяче миров чем-то напоминает Хайнский цикл Урсулы Ле Гуин или «Царицу ветров и тьмы» Пола Андерсона. Эксперименты с «Дикими картами» пришлись как раз на годы, когда Алан Мур в своих «Хранителях» деконструировал миф о супергероях, низвергнув их в городские трущобы.

Наконец, сама «Песнь льда и пламени» отчасти предвосхитила сразу два современных течения в фантастике: уклон в реализм, граничащий с натурализмом, и позаимствованную у сериалов манеру игры с читателем, у которого есть призрачный шанс ещё в первой главе догадаться, к какому финалу автор через несколько лет приведёт свою эпопею.

Когда я закончу сагу, я обязательно попробую заняться чем-нибудь другим - будь то научная фантастика, хоррор или даже другие жанры, которых я ещё не касался. Вопрос только в том, последуют ли за мной читатели.
Джордж Мартин

Не столь важно, сознательно писатель подражал современникам, просто угадывал общие литературные настроения или сам задавал моду. Главное, что Мартин не забыл все прежние этапы своего творческого пути. Так и появилась «Песнь льда и пламени» - в ней воплотились и ностальгия по романтизму, и размышления фантастов о границах морали, и попытки низвергнуть жанровые штампы. Возможно, именно такой синтез и нужен был для того, чтобы родилось одно из самых знаковых произведений современного фэнтези.

Но при этом Мартин не только наследник сразу нескольких литературных традиций - он ещё и наш современник. А это значит, что через пару лет в его черновиках вполне могут появиться новые нотки и мотивы - отражающие дух ещё одной эпохи, взглянуть на которую со стороны мы пока что не можем.

Автор текста: Алексей Мальский