Сегодня исполняется 135 лет со дня рождения Александра Беляева
Чем дальше от нас советская эпоха, тем меньше граней ее мы различаем. Например, литература того времени представляется теперь как монолитный, тяжелый валун соцреализма. А ведь было не так. Появлялись не только производственные романы, героические эпопеи, но и научная фантастика, ярчайший представитель которой - Александр Беляев. 135-летие со дня его рождения - хороший повод порассуждать о судьбе жанра.
Конечно, советская фантастика не появилась на пустом месте. У нее были учителя и за рубежом - Жюль Верн и Герберт Уэллс, и в дореволюционной России - от Одоевского до Циолковского с его смелыми идеями (в том числе об улучшении человеческой породы).
Первые годы после Октябрьской революции - вообще время воплощающейся в жизнь фантастики: строилось государство с новой культурой. В архитектуре бал правили конструктивисты, в живописи - авангардисты, в поэзии - футуристы и имажинисты, в театре - биомеханика. В прозе расцвели гротеск, утопия, феерия, ну и, конечно, научная фантастика.
Александра Романовича Беляева, 33-летнего юриста и актера-любителя, революция застала в Крыму почти безнадежным инвалидом - туберкулез приковал его к постели. Неподвижность усугублялась гипсовым корсетом, в который будущий писатель был заключен почти четыре года.
Положение, в котором оказался Беляев в годы Гражданской войны, само по себе фантастично: красные, немцы, белые, снова красные, Слащов, махновцы, Бела Кун, а он в клинике - довольно молодой, желающий участвовать в происходящем (известны публикации Беляева в белогвардейских газетах), но почти обездвиженный («Прохожу курс лечения полным покоем»).
Позже Беляев смог вернуться к активной жизни, некоторое время даже работал в уголовном розыске в Ялте, потом библиотекарем. А в 1923-м какая-то сила погнала его в Москву, где создавалась новая литература. Но когда говорят о литературной жизни Москвы 1920-х, о Беляеве вспоминают редко. Нет фактов его дружеских отношений с Булгаковым, Катаевым, Олешей, Ильфом и Петровым. Писательский дебют в газете «Гудок», ставшей стартовой площадкой для будущих знаменитостей, оказался мифом. Но наверняка сама атмосфера того времени помогла ему в короткий срок написать множество произведений. В том числе огромный рассказ «Голова профессора Доуэля» (он будет переработан в роман), «Остров погибших кораблей», «Последний человек из Атлантиды», «Борьба в эфире», «Человек-амфибия».
Позже проза Беляева и стилистически, и сюжетно станет более сложной, но романы и рассказы московского периода до сих пор читаются буквально на одном дыхании. Как, впрочем, и вообще литература 1920-х - произведения тех же Олеши, Катаева, Булгакова, да и многих других.
С булгаковским «Собачьим сердцем» в нескольких рассказах Беляева есть прямые переклички и параллели. Литературоведы до сих пор спорят, кто на кого повлиял. Или это совпадение? Скорее всего, второе - идеей пересадки органов для оздоровления и омоложения тогда бредили не только ученые (опыты, и вполне успешные, проводились), но и простые обыватели. А вот заимствование Булгаковым некоторых деталей из беляевского романа «Властелин мира» для московских глав «Мастера и Маргариты» - очевидно. Тем более что роман печатался в «Гудке», где тогда работал Михаил Александрович.
В 1928 году Беляев переехал в Ленинград; судьба заносила его в Киев, Мурманск. В середине 1930-х болезнь вернулась - снова гипс, неподвижность. Короткие периоды относительного здоровья. Последние годы Беляев жил в основном в бывшем Царском Селе. Умер то ли в декабре 1941-го, то ли в самом начале 1942-го.
Горькая ирония - Александр Романович в своих произведениях пытался изобрести механизмы борьбы с голодом, этому посвящен роман «Вечный хлеб», а причиной его смерти стало истощение. Мама писателя тоже умерла от недоедания, случилось это в Крыму, во время Гражданской.
Беляев сделал множество художественных предсказаний. Одни граничат с научными открытиями, другие написаны бегло, смутно. От литератора невозможно требовать формул и химических цепочек, и Беляев хотя и был человеком начитанным, следящим за новостями науки, но в первую очередь оставался художником. Полагался на интуицию. А она подсказывала ему подводные фермы, контейнеры с чистым воздухом, гормональную терапию, орбитальную станцию, беспилотники…
У книг Беляева оказалась счастливая творческая судьба. Его произведения публиковали с охотой, перепечатывали последовательно в двух-трех журналах. В годы ежовщины он не пострадал, наоборот: ему позволили публично защитить научную фантастику (статья «Золушка» в «Литературной газете» от 15 мая 1938 года. - «Известия»). Возможно, потому что был он, как и другой наш классик Павел Бажов, вне времени.
Беляева часто называли «красным Уэллсом». Это справедливо. По мощи их лучшие произведения в жанре научной фантастики находятся на одном уровне. Но герои Беляева более социальны, как и абсолютное большинство реальных людей. При личной встрече как раз это отличие и отметил Уэллс. И даже слегка позавидовал.
Источник: Известия