Автор родился
Человек Григорий Писателев усы и волосы на голове имел пепельным ежиком, часто ходил в строгом черном костюме, и служил много лет подряд в одном и том же учреждении, многочисленными чудесами избежавшем смерти в результате расформирования, краха, слияния, дефолта и, наконец, прихода к командованию отраслью молодого министра, ранее - премьер-министра.
Григорий Писателев был скромным и усидчивым. С младых ногтей он питал пиитет к своей славной фамилии. Более того, суть ее он ежедневно старался питать соком строчкового дела. Иными словами, хобби и целью его жизни было создание описания окружающего мира в виде отрывков, рассказов, повестей и романов.
Окружающие и родственники Григория принимали эту центральную и единственную странность в нем с разными чувствами. Человек Писателев прекрасно понимал это и старался ни в чем другом странным не оказываться. И это удавалось ему весьма хорошо, часто чуть ли не профессионально, ведь так просто идти далеко навстречу людям в чем-то для тебя совершенно не принципиальном. Поэтому Григорий на службе блестяще работал за двоих и за третьего, начальника. Поэтому на юбилеях он пил как лошадь и зажигательно кричал самые официальные тосты, а поутру после пьянки, отмывал лица товарищей от частично затвердевших салатов и сдавал их поштучно подтягивающимся хмурым женам. И поэтому, естественно, все заборы, калитки и бетонные дорожки на дачах его тетушек всегда были в состоянии гарантированной исправности стараниями его рук.
Писал Григорий по всякому. Наскоками и урывками, днями и ночами, запоями и озарениями. Человек Писателев по сути своей был универсальным трудягой, и небольшой сундучок, полученный им в духовное наследие от деда, неуклонно наполнял исписанными листами бумаги.
Писателев был очень неглупым и начитанным человеком, родился отнюдь не во времена Пушкина, и поэтому точно знал, что вся современная литература аллюзорна, цитатна, ссылочна, вторична и так далее. Засим он не очень-то носился по издательствам и редакциям. Григорий был честным малым и не особенно хотел случайно продать в журнал Мурзилка подсознательно рерайтнутую им статью из журнала Крокодил.
Как-то раз у человека Григория Писателева случился очередной праздник по случаю его собственного дня рождения. И среди прочей нужной для жизни ерунды одна из тетушек неожиданно подарила ему почти настоящую писательскую записную книжку. Григорию в руки когда-то попадались записные книжки, которые он добросовестно исписывал, а переписав набело заметки на листы бумаги, тут же с легкой душой выбрасывал. Те книжки он покупал себе сам и немного жадничал вкладывать копейку в преходящие листочки. Но эта книжка оказалась совсем другой. Тетушка не поскупилась. Толстенький томик сшитых совершенно по книжному листов был обтянут приятной на ощупь синтетической кожей. Он удобно лег в ладонь Григория и тот замер на секунду, до того захотелось сразу же открыть книжечку и сделать первую запись.
В тетин подарок Григорий влюбился сразу и навсегда. Таскал его всегда с собой и почти перестал промахиваться мимо вдохновения, все интересные мысли и наблюдения над жизнью четко и ясно ложились в книжечку, будто их там давно и нежно ждали.
К тому времени человек Писателев написал уже много и в новой записной книжечке почти автоматически складывал казалось бы разрозненные записи в новый современный роман. Толстенький томик, любовно заполняемый его строками, был с Григорием повсюду: у станка и на учебе, в поле и на танцах, и ни разу не подвел своего хозяина. Ни разу в нем не появилась такая запись, за которую человеку Писателеву потом стало бы стыдно и захотелось бы вырвать небольшую страничку.
Быстро шло с любимой записной книжечкой счастливое бурное время написания самого цельного романа Григория. И вот однажды в какой-то особенно по детски ясный летний день он вышел на улицу и, едва добежав до ближайшей лавочки, открыл книжечку на последнем листке, и лихорадочно написал финал своего нового романа в феерически романтическом духе.
Григорий поставил точку, сердце его замерло, он глубоко вздохнул и на одном дыхании перечел все произведение. И , о чудо! Оно не требовало почти никакой правки. Книжечка не подвела. Человек Писателев ликовал, глядя на окружающий вечереющий мир. Наконец, он снова достал ручку и написал на обложке адрес одного из самых приличных издательств с мыслью завтра же отнести им свой скромный шедевр. Потом Григорий поднялся, засунул оконченный роман в задний карман штанов и профланировал в дальний, развлекательный конец микрорайона, где как раз сейчас шли тараканьи бои. Разве не мог он позволить себе пару часов невинных развлечений?
…
Павка Стырь тоже любил тараканьи бои. Даже в такой день. Когда ни одного кошелька не удалось ему выудить из податливых пассажиров городского транспорта. Невезение - дым! Так подумал Павка, приближаясь к небольшой толпе мужчин, азартно блестевших глазами на что-то маленькое, расположенное в центре их круга.
Павка Стырь вытащил заветную книжечку у Григория из заднего кармана штанов играючи. Но это была не шутка, Павка думал, что извлекает бумажник, книжечка и вправду очень походила на ручное деньгохранилище, особенно теперь, когда перенесла многочисленные записывания и перелистывания. И так же играючи Стырь засунул книжечку в карман своих штанов, так и не взглянув на нее и не поняв, что взял не приз за неудачный день, а обманку. И совсем не играючи забыл обо всем, тут же переключившись на созерцание тараканьих боев.
Только придя домой Павка получил вторую порцию дневного разочарования. Хотел было выкинуть книжку в мусорное ведро, но приятная кожа обложки заставила его открыть книжечку, а аккуратность автора Григория позволила прочесть текст. Стырь не особенно жаловал литературу, поэтому поначалу читал неохотно, как бы желая убедиться, что написано в книжечке всякое дрянцо, и место её как раз на помойке. Но не тут-то было. Человек Григорий Писателев вынянчил действительно стоящую вещь. Это мог увидеть любой современник, понял это и Стырь.
К утру, когда чтение было закончено, а милая в соседней комнате так и не тронута, Павка положил книжечку перед собой на кухонный стол и задумался, что же с ней делать. Получалось, что выбрасывать нельзя. У кого он извлек сей продукт полиграфии и интеллекта, Павка не помнил, он действовал на ощупь, практически на инстинктах. Оставалось одно.
В издательстве Павку приняли быстро и хорошо. Девушка на ресепшене спросила его имя и фамилию, тут же выписала пропуск наверх. Конечно, Павка назвал одно из своих стародавних погонял, еще школьное, но девушка даже не улыбнулась, приняла всё за чистую монету, отработала листочек пропуска, и тут же углубилась в чтение какого-то женского журнала. Наверху взяли книжечку без звука, пришпилили к ней разовый Павкин листок и засунули куда-то. «Вы свободны!» - Стырь прочел это в глазах очкастого моложавого мужчины, перед которым присел полминуты назад. Ни слова не говоря, Павка ушёл, растворился в дебрях каменных джунглей родного города.
…
Однажды человек Григорий Писателев снова зашёл в магазин и приобрел довольно модную к тому времени книжку в кислотно-кремовой обложке с гламурными по ней рисунками. Причина покупки была та, что стиль и слог этого бестселлера сразу пришелся Григорию по сердцу, едва от открыл взятую из большой кучи, аккуратно сложенной в центре демонстрационного зала, книгу. Писателев сразу же подумал тогда:
- Вот же, могут, если хотят! Давно ждал я такого сочного и вместе простого языка, будто специально заточенного под мою социальную прослойку.
И Григорий за одну ночь прочитал всю книжку от корки до корки и вполне ею остался доволен в целом, и потом милостиво пустил по рукам знакомых. А на то, что сюжет и язык произведения были до боли ему знакомы, он, конечно, махнул рукой. Ведь вся современная литература аллюзорна, цитатна, ссылочна, вторична и так далее.
Григорий Писателев был скромным и усидчивым. С младых ногтей он питал пиитет к своей славной фамилии. Более того, суть ее он ежедневно старался питать соком строчкового дела. Иными словами, хобби и целью его жизни было создание описания окружающего мира в виде отрывков, рассказов, повестей и романов.
Окружающие и родственники Григория принимали эту центральную и единственную странность в нем с разными чувствами. Человек Писателев прекрасно понимал это и старался ни в чем другом странным не оказываться. И это удавалось ему весьма хорошо, часто чуть ли не профессионально, ведь так просто идти далеко навстречу людям в чем-то для тебя совершенно не принципиальном. Поэтому Григорий на службе блестяще работал за двоих и за третьего, начальника. Поэтому на юбилеях он пил как лошадь и зажигательно кричал самые официальные тосты, а поутру после пьянки, отмывал лица товарищей от частично затвердевших салатов и сдавал их поштучно подтягивающимся хмурым женам. И поэтому, естественно, все заборы, калитки и бетонные дорожки на дачах его тетушек всегда были в состоянии гарантированной исправности стараниями его рук.
Писал Григорий по всякому. Наскоками и урывками, днями и ночами, запоями и озарениями. Человек Писателев по сути своей был универсальным трудягой, и небольшой сундучок, полученный им в духовное наследие от деда, неуклонно наполнял исписанными листами бумаги.
Писателев был очень неглупым и начитанным человеком, родился отнюдь не во времена Пушкина, и поэтому точно знал, что вся современная литература аллюзорна, цитатна, ссылочна, вторична и так далее. Засим он не очень-то носился по издательствам и редакциям. Григорий был честным малым и не особенно хотел случайно продать в журнал Мурзилка подсознательно рерайтнутую им статью из журнала Крокодил.
Как-то раз у человека Григория Писателева случился очередной праздник по случаю его собственного дня рождения. И среди прочей нужной для жизни ерунды одна из тетушек неожиданно подарила ему почти настоящую писательскую записную книжку. Григорию в руки когда-то попадались записные книжки, которые он добросовестно исписывал, а переписав набело заметки на листы бумаги, тут же с легкой душой выбрасывал. Те книжки он покупал себе сам и немного жадничал вкладывать копейку в преходящие листочки. Но эта книжка оказалась совсем другой. Тетушка не поскупилась. Толстенький томик сшитых совершенно по книжному листов был обтянут приятной на ощупь синтетической кожей. Он удобно лег в ладонь Григория и тот замер на секунду, до того захотелось сразу же открыть книжечку и сделать первую запись.
В тетин подарок Григорий влюбился сразу и навсегда. Таскал его всегда с собой и почти перестал промахиваться мимо вдохновения, все интересные мысли и наблюдения над жизнью четко и ясно ложились в книжечку, будто их там давно и нежно ждали.
К тому времени человек Писателев написал уже много и в новой записной книжечке почти автоматически складывал казалось бы разрозненные записи в новый современный роман. Толстенький томик, любовно заполняемый его строками, был с Григорием повсюду: у станка и на учебе, в поле и на танцах, и ни разу не подвел своего хозяина. Ни разу в нем не появилась такая запись, за которую человеку Писателеву потом стало бы стыдно и захотелось бы вырвать небольшую страничку.
Быстро шло с любимой записной книжечкой счастливое бурное время написания самого цельного романа Григория. И вот однажды в какой-то особенно по детски ясный летний день он вышел на улицу и, едва добежав до ближайшей лавочки, открыл книжечку на последнем листке, и лихорадочно написал финал своего нового романа в феерически романтическом духе.
Григорий поставил точку, сердце его замерло, он глубоко вздохнул и на одном дыхании перечел все произведение. И , о чудо! Оно не требовало почти никакой правки. Книжечка не подвела. Человек Писателев ликовал, глядя на окружающий вечереющий мир. Наконец, он снова достал ручку и написал на обложке адрес одного из самых приличных издательств с мыслью завтра же отнести им свой скромный шедевр. Потом Григорий поднялся, засунул оконченный роман в задний карман штанов и профланировал в дальний, развлекательный конец микрорайона, где как раз сейчас шли тараканьи бои. Разве не мог он позволить себе пару часов невинных развлечений?
…
Павка Стырь тоже любил тараканьи бои. Даже в такой день. Когда ни одного кошелька не удалось ему выудить из податливых пассажиров городского транспорта. Невезение - дым! Так подумал Павка, приближаясь к небольшой толпе мужчин, азартно блестевших глазами на что-то маленькое, расположенное в центре их круга.
Павка Стырь вытащил заветную книжечку у Григория из заднего кармана штанов играючи. Но это была не шутка, Павка думал, что извлекает бумажник, книжечка и вправду очень походила на ручное деньгохранилище, особенно теперь, когда перенесла многочисленные записывания и перелистывания. И так же играючи Стырь засунул книжечку в карман своих штанов, так и не взглянув на нее и не поняв, что взял не приз за неудачный день, а обманку. И совсем не играючи забыл обо всем, тут же переключившись на созерцание тараканьих боев.
Только придя домой Павка получил вторую порцию дневного разочарования. Хотел было выкинуть книжку в мусорное ведро, но приятная кожа обложки заставила его открыть книжечку, а аккуратность автора Григория позволила прочесть текст. Стырь не особенно жаловал литературу, поэтому поначалу читал неохотно, как бы желая убедиться, что написано в книжечке всякое дрянцо, и место её как раз на помойке. Но не тут-то было. Человек Григорий Писателев вынянчил действительно стоящую вещь. Это мог увидеть любой современник, понял это и Стырь.
К утру, когда чтение было закончено, а милая в соседней комнате так и не тронута, Павка положил книжечку перед собой на кухонный стол и задумался, что же с ней делать. Получалось, что выбрасывать нельзя. У кого он извлек сей продукт полиграфии и интеллекта, Павка не помнил, он действовал на ощупь, практически на инстинктах. Оставалось одно.
В издательстве Павку приняли быстро и хорошо. Девушка на ресепшене спросила его имя и фамилию, тут же выписала пропуск наверх. Конечно, Павка назвал одно из своих стародавних погонял, еще школьное, но девушка даже не улыбнулась, приняла всё за чистую монету, отработала листочек пропуска, и тут же углубилась в чтение какого-то женского журнала. Наверху взяли книжечку без звука, пришпилили к ней разовый Павкин листок и засунули куда-то. «Вы свободны!» - Стырь прочел это в глазах очкастого моложавого мужчины, перед которым присел полминуты назад. Ни слова не говоря, Павка ушёл, растворился в дебрях каменных джунглей родного города.
…
Однажды человек Григорий Писателев снова зашёл в магазин и приобрел довольно модную к тому времени книжку в кислотно-кремовой обложке с гламурными по ней рисунками. Причина покупки была та, что стиль и слог этого бестселлера сразу пришелся Григорию по сердцу, едва от открыл взятую из большой кучи, аккуратно сложенной в центре демонстрационного зала, книгу. Писателев сразу же подумал тогда:
- Вот же, могут, если хотят! Давно ждал я такого сочного и вместе простого языка, будто специально заточенного под мою социальную прослойку.
И Григорий за одну ночь прочитал всю книжку от корки до корки и вполне ею остался доволен в целом, и потом милостиво пустил по рукам знакомых. А на то, что сюжет и язык произведения были до боли ему знакомы, он, конечно, махнул рукой. Ведь вся современная литература аллюзорна, цитатна, ссылочна, вторична и так далее.