«Башня шутов», Анджей Сапковский
Оригинал взят у jack_kipling в «Башня шутов», Анджей Сапковский
Отличный исторический роман с элементами фэнтези. Плотный текст, насыщенный латинскими выражениями и цитатами, и в тоже время легкий стиль несколько напоминают «Имя Розы» У. Эко. Сами элементы волшебства проявляют себя малыми дозами, лишь подчеркивая временной фон, где огнестрел и вагенбурги оказываются сильнее натиска рыцарской кавалерии, а наука и бизнес преодолевают сословные понятия.
1425 год, разгар гуситских войн, Силезия. Земля обильного смешения славянских и германских элементов этноса и культуры, где речь есть набор немецких, польских, чешских и венгерских слов на фундаменте церковной латыни. Где главный герой может отзываться на Рейнмара из Белявы и на Рейневана фон Беляу, чей отец, будучи поляком, погиб, сражаясь на стороне Тевтонского Ордена под Танненбергом, который более известен как Грюнвальд.
Будучи пойманным на чужеложестве с женой влиятельного феодала, наш вчерашний школяр бежит от мести семейства рогоносца, попутно превосходя сенкевичского Анджея Кмицица в умении оказываться не в нужном месте и далеко не в нужное время, а также мимоходом влипая во все возможные неприятности. На пути его будут встречаться все представители пестрого общества средневековой Европы:
ведьмы, 1 из которых по пьяни постоянно путает Рейнмара с одним шотландским таном;
настоящие наемные бандюганы, вооруженные не хуже рыцарей;
знаменитые раубриттеры (рыцари-разбойники), набегающие на купеческие караваны, по мне одни из самых удачных типажей в романе;
монахи всех мастей;
гулящие девки и благородные дамы;
купцы, набирающие мощь, с которой вынужден считаться и знать с церковниками и крестьяне;
и многие-многие другие.
Давно не получал такого удовольствия от исторического романа - со времен знакомства с трилогией Григола Абашидзе. Очень ясно и сочно все показано, как люди, так и события. Стиль как есть оригинальный сапковский. Можно, конечно, усматривать влияние Сенкевича, Гоголя, есть моменты, чувствующиеся и у Андрея Валентинова, но это все едва-едва. Очень удачны и ненавязчивы пасхалки и постмодерн, как тот же Гжегож Гейнче, старинный приятель Рейневана по пражской студенческой юности (бедный Гарри из Дюссельдорфа, за что тебя так?).
Словом - рекомендую.
Автор поста приводит ниже несколько отрывков. Вот самый пикантный;
Средневековый «шоу-бизнес»:
«Картина была почти совершенно окончена и изображала святого Себастьяна. Однако Себастьян на картине принципиально отличался от привычных изображений мученика. Правда, он по-прежнему стоял у столба, по-прежнему вдохновенно улыбался, несмотря на многочисленные стрелы, вонзенные в живот и торс эфеба. Впрочем, на этом подобие оканчивалось. Ибо здешний Себастьян был абсолютно гол. Он стоял, так роскошно свесив чрезвычайно толстый срам, что картина эта у любого мужчины должна была вызывать чувство собственной неполноценности.
- Специальный заказ, - пояснил Шимон Унгер. - Для монастыря цистерцианок в Тшебнице.
- Что это... - Зарумянившийся Рейневан указал на лист, на котором была изображена нагая пара в совершенно недвузначной позе и ситуации. - Что это такое?
- Адам и Ева. Видно же. А опирается Ева на Древо познания...
- Ага.
- А здесь, извольте взглянуть, - продолжал демонстрировать гравировщик, явно гордясь своей работой, - Моисей и Огарь (???). Здесь Самсон и Далила. Тут Амнон и Фамарь. Вовсе недурно у меня получилось. Верно? А это...
- Ого-го! Это что такое? Что за путаница?
- Иаков, Лия и Рахиль.
- А это... - заикаясь, проговорил Рейневан, чувствуя, что кровь вот-вот прыснет у него из щеки. - Это что... Это...
- Давид и Ионафан, - беспечно пояснил Юстус Шоттель. - Но это надо еще подправить. Переделать.
- Переделай, - довольно холодно прервал Шарлей, - на Давида и Вирсавию. Потому что здесь, холера, недостает только Валаама и ослицы. Сдержи малость воображение, Юстус».
Отличный исторический роман с элементами фэнтези. Плотный текст, насыщенный латинскими выражениями и цитатами, и в тоже время легкий стиль несколько напоминают «Имя Розы» У. Эко. Сами элементы волшебства проявляют себя малыми дозами, лишь подчеркивая временной фон, где огнестрел и вагенбурги оказываются сильнее натиска рыцарской кавалерии, а наука и бизнес преодолевают сословные понятия.
1425 год, разгар гуситских войн, Силезия. Земля обильного смешения славянских и германских элементов этноса и культуры, где речь есть набор немецких, польских, чешских и венгерских слов на фундаменте церковной латыни. Где главный герой может отзываться на Рейнмара из Белявы и на Рейневана фон Беляу, чей отец, будучи поляком, погиб, сражаясь на стороне Тевтонского Ордена под Танненбергом, который более известен как Грюнвальд.
Будучи пойманным на чужеложестве с женой влиятельного феодала, наш вчерашний школяр бежит от мести семейства рогоносца, попутно превосходя сенкевичского Анджея Кмицица в умении оказываться не в нужном месте и далеко не в нужное время, а также мимоходом влипая во все возможные неприятности. На пути его будут встречаться все представители пестрого общества средневековой Европы:
ведьмы, 1 из которых по пьяни постоянно путает Рейнмара с одним шотландским таном;
настоящие наемные бандюганы, вооруженные не хуже рыцарей;
знаменитые раубриттеры (рыцари-разбойники), набегающие на купеческие караваны, по мне одни из самых удачных типажей в романе;
монахи всех мастей;
гулящие девки и благородные дамы;
купцы, набирающие мощь, с которой вынужден считаться и знать с церковниками и крестьяне;
и многие-многие другие.
Давно не получал такого удовольствия от исторического романа - со времен знакомства с трилогией Григола Абашидзе. Очень ясно и сочно все показано, как люди, так и события. Стиль как есть оригинальный сапковский. Можно, конечно, усматривать влияние Сенкевича, Гоголя, есть моменты, чувствующиеся и у Андрея Валентинова, но это все едва-едва. Очень удачны и ненавязчивы пасхалки и постмодерн, как тот же Гжегож Гейнче, старинный приятель Рейневана по пражской студенческой юности (бедный Гарри из Дюссельдорфа, за что тебя так?).
Словом - рекомендую.
Автор поста приводит ниже несколько отрывков. Вот самый пикантный;
Средневековый «шоу-бизнес»:
«Картина была почти совершенно окончена и изображала святого Себастьяна. Однако Себастьян на картине принципиально отличался от привычных изображений мученика. Правда, он по-прежнему стоял у столба, по-прежнему вдохновенно улыбался, несмотря на многочисленные стрелы, вонзенные в живот и торс эфеба. Впрочем, на этом подобие оканчивалось. Ибо здешний Себастьян был абсолютно гол. Он стоял, так роскошно свесив чрезвычайно толстый срам, что картина эта у любого мужчины должна была вызывать чувство собственной неполноценности.
- Специальный заказ, - пояснил Шимон Унгер. - Для монастыря цистерцианок в Тшебнице.
- Что это... - Зарумянившийся Рейневан указал на лист, на котором была изображена нагая пара в совершенно недвузначной позе и ситуации. - Что это такое?
- Адам и Ева. Видно же. А опирается Ева на Древо познания...
- Ага.
- А здесь, извольте взглянуть, - продолжал демонстрировать гравировщик, явно гордясь своей работой, - Моисей и Огарь (???). Здесь Самсон и Далила. Тут Амнон и Фамарь. Вовсе недурно у меня получилось. Верно? А это...
- Ого-го! Это что такое? Что за путаница?
- Иаков, Лия и Рахиль.
- А это... - заикаясь, проговорил Рейневан, чувствуя, что кровь вот-вот прыснет у него из щеки. - Это что... Это...
- Давид и Ионафан, - беспечно пояснил Юстус Шоттель. - Но это надо еще подправить. Переделать.
- Переделай, - довольно холодно прервал Шарлей, - на Давида и Вирсавию. Потому что здесь, холера, недостает только Валаама и ослицы. Сдержи малость воображение, Юстус».