Заброшенные объекты Арктики - их изучение и сохранение
Оригинал взят у sevprostor в Заброшенные объекты Арктики - их изучение и сохранение
За шесть лет активных морских путешествий, мы побывали во многих местах русской Арктики, начиная от Кольского полуострова и побережья Большеземельской Тундры и заканчивая Землей Франца-Иосифа, и обнаружили, что весь наш север - является средоточием всевозможных заброшенных объектов. Причем объекты эти имеют преимущественно военное назначение.
Получилось так в первую очередь потому, что основным врагом СССР после Второй Мировой считалась США, а через Арктику, как известно, пролегает кратчайший путь для подводных лодок, самолетов и крылатых ракет из Америки в Россию, и наоборот. Конечно, стратеги того времени готовились к Третьей Мировой, и Арктика вполне могла стать театром ее действий. Отсюда и всякие интересные объекты, там расположенные.
В 50-х годах было построено большинство военных объектов Арктики. А в начале 90-х годов все это по большей части было брошено. На севере в последние несколько десятилетий всех интересовала только нефть. Буровые там по-прежнему активно функционировали. Ну, и разве что, метеостанции потихоньку работали. А вот покинутые военные базы, аэродромы, погранзаставы, фактории и промысловые поселки - ветшали и погружались в забвение.
В настоящее время ряд объектов восстанавливается. К примеру, Россия воссоздает военную базу и аэродром на Новосибирских островах. На архипелаге Новая Земля закончена модернизация взлетно-посадочной полосы на аэродроме двойного базирования «Рогачево» («Амдерма-2») И даже поговаривают о восстановлении ледового аэродрома на Греэм-Белле (ЗФИ). Не говоря уже о том, что в последние несколько лет в Арктике обновляют метеостанции и устанавливают различные виды связи (например, мобильную или коротковолновую). Таким образом, становится ясно, что высокопоставленные лица явно пытаются «оживить» некогда заброшенный Русский север.
Тем не менее, понятно, что отстраивать заново будут лишь некоторые объекты - дай бог, если пару десятков из сотни. И это логично. Многие объекты отработали своё, утратили актуальность, и уже не имеют практического смысла. Однако, потеряв утилитарные свойства, покинутые объекты постепенно приобрели культурно-туристический потенциал. Теперь все эти «абандоны» являются ничем иным, как историческим наследием, характеризующим освоение Арктики Советским союзом.
На данный момент основное внимание уделяется открытию Арктики и подвигам ее первооткрывателей - Седова, Нансена, Баренца и т.п. Туристы ищут могилы полярных исследователей, «привязывают» свои походы к маршрутам великих путешественников прошлого, приурочивают регаты к открытиям островов, снимают об этом фильмы. И под флагом этого, ищут спонсоров и информационных покровителей. Однако, период освоения полярных территорий - не менее важен и интересен, чем их «открытие». Подвиг людей, построивших деревни и города в условиях вечной мерзлоты, а порой, и арктической пустыни, на наш взгляд, даже более значим и технически сложен.
Первооткрыватели пришли, увидели, победили и ушли, увенчанные лаврами. Ну, или погибли - тут уж, кому как повезло. А как же остальные? Те, кто составляли подробнейшие карты Арктики, искали полезные ископаемые, изучали птиц и животных, ежедневно вели наблюдения за погодой, и даже в условиях второй мировой отправляли метеорологические данные на Землю. Как же те, кто охраняли арктические рубежи. И даже те, кто просто в промышленных масштабах добывали рыбу и пушнину для гигантской страны. Почему забывают о них, рассказывая только о первооткрывателях и тех, кто объявил арктические острова Российской территорией?
Все свидетельства освоения Арктики обветшали, и частично разрушились. Недальновидные люди, узрев обломки и запустение, видят в них не более, чем мусор. Они не думают о том, какую на самом деле ценность имеет вся эта «помойка». Для них, наверное, и археологические раскопки являются не более чем копанием в земле и выуживанием бесполезных осколков. Хотя, нет. Черепкам десятки веков. Их, вроде как, можно задорого продать. Они же древние. А объектам советских времен пока не более шестидесяти-семидесяти лет. Даже меньше жизни среднестатистического человека.
Именно поэтому, люди считают, что это все стоит бездумно уничтожить. «Прибрать». Они не думают о потомках. Каких там потомках? Они не думают даже о тех, кто только что родился, и о СССР уже сейчас может судить только лишь по фотографиям, фильмам и свидетельствам постаревших очевидцев. А пройдет еще лет двадцать - и как нынешние дети смогут понять, что представлял собой русский север в двадцатом веке? Да никак. Уничтожьте все заброшенные объекты, и никаких свидетельств освоения Арктики у нас не останется. Никаких исторических объектов не будет. Так что, давайте, задумаемся о сохранении артефактов уже сейчас. Проявим хоть немного дальновидности.
Свой рассказ мы начнем с острова Греэм-Белл.
Там мы были этим летом, и занимались там не чем-нибудь, а работой, непосредственно связанной с лазаньем по абандонам. Это дело оказалось весьма увлекательным, так как именно там мы оказались на острие борьбы за сохранение заброшенных объектов историко-культурного значения, и именно там мы впервые столкнулись с активным противодействием и непониманием со стороны разных людей.
Все началось с того, что прошлой зимой представители национального парка Русская Арктика предложили нам сотрудничество, а именно занятие нашим любимым делом. Нам предлагалось изучить абандоны острова с целью их сохранения и, возможно, последующей музеефикации. На Греэм-Белле, как и на нескольких других островах архипелага, в советское время обосновались наши военные. Освоение Греэм-Белла началось еще в 50е годы 20 века, и люди здесь жили вплоть до 1993. Это место примечательно еще и тем, что это вообще был самый северный аэродром в мире - в общем, историко-культурный памятник в чистом виде.
Наша работа заключалась в том, что мы ходили по заранее указанным заказчиком объектам, метили их лентой, чтобы очистники их не тронули, описывали все это, и собирали все, что могло представлять собой музейный или научный интерес. По мере таяния снегов нам предстояло все более и более подробно изучать строения и искать интересную технику, вытаивающую летом.
Ближайший к аэродрому поселок «Комендатуры» был предназначен, в первую очередь, для обслуживания ВПП. Очистники не тронули здания и помеченную нами технику, так что в настоящее время этот поселок приобрел довольно «причесанный» вид. Если его просто оставить в имеющемся виде, он уже сейчас может представлять собой готовый объект для музеификации - памятник освоения Арктики военными.
Нельзя сказать, что сохранность зданий и техники на острове идеальна. Даже наоборот - объекты Греэм-Белла сильно разграблены и разорены прежними экспедициями, так как каждый побывший там норовит что-либо утащить или поломать, считая все это мусором. Но, тем не менее, несмотря на бедность в частностях, в целом поселки Греэм-Белла и аэродром являются очень выдающимися объектами хотя бы из-за своих масштабов. Целый остров, переживший воображаемую Третью Мировую и оставленный в вечности исчезшим человечеством.
Второй поселок - это поселок близ мыса Аэросъемки. Он оказался гораздо интереснее, чем «Комендатура».
«Аэрография» располагалась в 14 километрах от лагеря очистников, в котором мы жили. Очистные работы там в этом году не велись, поэтому при своих первых визитах туда мы чувствовали себя чуть ли не первооткрывателями. Тогда, правда, все было занесено снегом, но самое главное здание поселка, каменная двухэтажна казарма - была вполне доступна.
Так как в высоких широтах все дается труднее и медленнее, чем в наших, низких, мы ходили туда на два дня, ночуя в этой самой казарме. Абандоны очень хороши еще и тем, что внутри любого здания можно поставить палатку и не переживать о белых медведях. Тут мы делали так же, и лагерь ставили в одном из помещений с закрывающейся дверью.
Мы подробно обследовали все, до чего могли добраться, ходили по казарме, попутно пытаясь восстановить в своем воображении то, как здесь жили и работали люди.
В принципе, нам удалось найти и интересные документы, такие как списки личного состава, и другие артефакты. А также письма и рисунки служивших тут людей.
На одном из выходов, на территории поселка мы обнаружили целый кунг, доверху забитый ящиками с запчастями для радиоаппаратуры. Здесь же нашелся, например, и старый проволочный магнитофон, на котором, впрочем, ничего интересного нам услышать не удалось, так как записи были кодированными в «режиме Б».
Заканчивая о Греэм-Белле, можно сказать следующее. У Национального парка была мысль сделать это место естественным музеем под открытым небом, сохранить, и может быть даже усилить здесь атмосферу заброшенного военного объекта. И все это здесь есть. И если сотрудники «Русской Арктики» захотят сберечь поселки и остатки аэродрома и в следующем году, когда уборка продолжится, то это будет просто замечательно.
Судя по действиям Национального парка, становится понятно, что эстетика разрушения вкупе с исследованием новейшей истории становится интересна не только отдельным людям вроде нас, но и особо прозорливым деятелям науки и власти. Мы полагаем, что не последнюю роль в этом играет пропаганда, так или иначе проводимая любителями абандонов, которые посещают объекты, пишут об этом в своих блогах, и публикуют фотографии. Чем чаще люди об этом будут писать, тем больше шансов, что на базе абандонов действительно захотят создать музеи под открытым небом.
Музеи под открытым небом - одна из форм сохранения и использования культурного наследия прошлого, это территория с сохранившейся, восстановленной или привезенной из других мест застройкой с предметами быта и культуры народа. Такие типы музеев представляют собой объекты туризма, имеющие культурно-познавательную ценность.
Основной современной тенденцией в подходе к формированию экспозиции музеев является переход от показа отдельных уникальных построек к воссозданию целостных архитектурно-этнографических комплексов. Одним из принципов организации музеев под открытым небом является расположение музея в непосредственной близости от крупного или крупнейшего города, что позволяет организовать его активное экспозиционное использование. Второй принцип включает в себя размещение архитектурно-этнографического комплекса в условиях максимально приближенных к естественной среде. Выраженная пространственная особенность - большинство таких музеев расположено в горных областях.
Идея сохранения памятников путем создания музеев под открытым небом была впервые в Европе высказана Ч. Бонстеттеном в 1790 г., который предложил в Королевском парке поставить жилые дома с целью характеристики жизни, быта и народного искусства датских крестьян. В XIX в. в Швеции был создан один из самых известных музеев под открытым небом - Скансен (остров Дьюгарден в центре Стокгольма), где собрано более 250 построек. В 1891 г. исследователь и этнограф Артур Хазелиус открыл доступ публики к вывезенным в 1885 г. жилым домам и постройкам из селения Мора. В связи с этим возникло и новое направление в музееведении - скансенология.
В связи с тем, что Греэм-Белл - труднодоступен для туристов, становятся понятны некоторые сомнения об актуальности создаваемого там музея. Однако, помимо Греэм-Белла, существуют объекты, вполне доступные путешественникам. Например, Амдерма. Туда можно без проблем долететь на обычном самолете из Архангельска.
Амдерма - это, как не сложно догадаться, очередной форпост так и не состоявшейся великой войны, и очередная часть нашего славного прошлого. Данный поселок является очень интересным симбиозом живого и мертвого, так как там до сих пор живут люди в количестве трехсот человек, но при этом, военный городок, а также половина жилых домов там - заброшены.
Амдерма выглядит как совершенно реалистичная декорация к какому-то постапокалиптическому произведению. Здесь можно увидеть и оленеводов, приехавших в магазин из тундровых далей, и детей играющих среди пустых покосившихся казарм и ржавой техники, и летящий над всем этим вертолет, и рабочих, обвешанных высокотехнологичным снаряжением. Ну прямо мечта «БП-параноика»!
Тут соединяется первобытное с космическим. Все это происходит на фоне полуразрушенных военных сооружений, где такие же архаичные деревянные дома стоят на фоне футуристических композитных убежищ для РЛС, белеющих где-то на горизонте, подобно космическим кораблям, которыми так и не успели воспользоваться их хозяева. Вы скажете, что это полный бред? Да, может быть. Однако, это всего лишь образы фантазий, которые будят эти места.
Если же говорить серьезно, то Амдерма, несомненно, представляет не меньший исторический, культурный и технический интерес, чем острова ЗФИ. В военном городке сохранилось множество наглядной агитации советских времен. Конечно, все здания тут абсолютно пусты, но, даже будучи пустыми, они, как и поселки Греэм-Белла, являют собой законченный музейный объект. Помимо самого поселка, в окрестностях имеется прекрасно сохранившаяся РЛС Лена-М 60х годов и несколько укрытий для более поздних станций.
Лена-М ценна тем, что это единственная подобная станция на территории бывшего СССР, так хорошо сохранившаяся. Все другие уже разрушены, а тут - и гигантская поворотная антенна в полном порядке, и внутренности - в удовлетворительном состоянии.
Внутри здания можно найти даже комплекты зип для разного оборудования и документацию. Обследуя помещения РЛС, мы обнаружили в каком-то пыльном темном углу старые пленки с негативами, которые забрали себе. Дома мы отсканировали их, и на полученных фотографиях мы увидели людей, которые служили тут десятилетия назад, и то, как станция выглядела в то время. К сожалению, хозяина этих пленок мы так и не нашли.
А хозяев мы искали, конечно, посредством Интернета. Вообще, после посещения любых заброшенных объектов мы стараемся раскопать их историю и найти людей, которые там жили и работали, чтобы составить для себя более ясную картину происходившего. Много интересного об арктических военных объектах можно узнать, например, на форумах бывших пограничников, потому что на севере погранзастав было много.
Так мы нашли несколько человек, в разное время служивших на следующем объекте - погранзаставе Югорский Шар, которую мы посетили во время одного из наших путешествий на байдарке. Станция заметна издалека стоящим на пригорке домом и огромной обрушившейся радиомачтой. Кроме того, на галечном берегу присутствует еще и несколько единиц техники.
На карте это место обозначено как полярная станция, но когда мы начали ее обследование, то не увидели абсолютно ничего, связанного с метеорологами или другими ученым. Все здесь было исполнено милитаризма, и в первую очередь о военном назначении объекта кричали бирки на дверях помещений внутри главной казармы, которую мы решили осмотреть первым делом. Внутренние помещения были почти пусты, но кое-где встречались остатки мебели.
Особенно характерно выглядела Ленинская Комната. Когда мы увидели это помещение, то у нас не осталось никаких сомнений в военном назначении Югорского Шара. Вся красная, с фигурным дверным проемом и таким же фигурным большим столом.
Мы походили еще немного, и пошли гулять дальше. В итоге, после детального осмотра всех строений, мы обнаружили, кроме разных журналов учета всего на свете, несколько конспектов военнослужащих. Журналы встречаются практически на любом абандоне и, как правило, не несут в себе какой-либо полезной информации. А вот подобные конспекты, написанные солдатами-срочниками, как правило, гораздо занятнее, ибо на последних страничках, почти всегда имеют рисунки и мелкие записи личного характера. Все основные конспекты занятий по общественно-политической подготовке были написаны рукой одного и того же человека, а вот в конце, действительно, имелись картинки: как стандартные сюжеты, вроде дембельских поездов, так и специфический местный фольклор в виде белых медведей и надписей «ужас из Арктики» и т.п.
Позднее мы нашли пограничников, служивших здесь, и выяснили, что, оказывается, научная станция там все-таки была, и работала она с 1913 по 1993 год. А после этого, вплоть до 2002 тут обосновались военные, которые потом также покинули это место.
Посмотрим и на другую полярную станцию, ныне функционирующую - Белый нос, находящуюся на западном конце пролива Юшар.
Данный объект, так же как и Амдерма является сплавом живого с мертвым, ибо здесь живут и работают люди, имеется несколько функционирующих зданий, но есть и заброшенная старая часть. Рядом со станцией расположены совсем старые избы, какие-то каменные строения, и брошенные большие лодки. Строения, как выяснилось, относятся еще к той эпохе, когда здесь царствовало Госуправление лагерей. Т.е. все это было построено в 30-50е годы заключенными.
Сложно представить, как эти люди, наверняка не имея ни техники, ни специального хорошего инструмента, в тяжелейших условиях работали тут, ломая кирками скалы и складывая из камней дамбы и дома. Вероятно, люди были просто расходным материалом. В окрестностях станции мы нашли старую каменоломню, фундаменты от бараков. В той же части, где лежали лодки, нашлось очень много стройматериалов и различных запчастей для топливозаправочного оборудования. Вероятно, все это имело меньший возраст, чем ГУЛАГовские постройки, а может - тут все смешалось.
Двинемся теперь чуть севернее, на острова Долгий и Матвеев, что находятся в Баренцевом море в 50 километрах западнее Вайгача.
На этих островах мы побывали в 2011 году. Там нам нужно было фотографировать местную фауну и найти лежбище моржей. Конечно, кроме живности на островах обнаружились и антропогенные артефакты.
На Долгом, их прямо скажем, не много - в глаза бросился только новодельный крест, датированный 1993 годом, избушка, старая лодка и кадка для рыбы.
Но когда мы пришли на Матвеев, то к своему удивлению, увидели там целый поселок. Дело было ночью, и мы подходили к острову в лучах солнца, еле выглядывающего из-за горизонта. Освещение, отражаясь от стекол, сохранившихся в некоторых строениях, создавало полнейшую иллюзию того, что там горит электрический свет. Мы поверили этому и, зайдя в удобную губу, высадились на пляже близ домов, на радостях, даже не взяв с собой оружия. Как только мы поднялись на высокий берег, то поняли, что ожидания нас обманули. Ни шума генератора, ни каких-либо признаков присутствия здесь человека, мы не заметили. Только полуразрушенные дома и многолетнее запустение встретили нас; мы стояли возле свинарника, за которым виднелись какие-то кресты, далее высился маяк, а с другой стороны стояли дома с черными окнами. Мы бы тут же пошли их обследовать, если бы боковым зрением не заметили промелькнувшие между построек три белесые тени. То, несомненно, была медведица с выводком. Тут же, быстрыми шагами мы направились обратно к лодке; вооружились, а затем отчалили. Для ночевки мы встали на якорь в нескольких сотнях метрах от берега, отложив осмотр объекта на следующий день.
По нашим ощущениям, для обслуживания маяка здесь было явно многовато всевозможной инфраструктуры. Целый поселок ради одной лампочки? Как-то не особо правдоподобно. В будущем, мы так и не найдем никакой вразумительной информации про это место. Ну а тем временем, настал новый день, и мы отправились на берег, первым делом пойдя к зданию электростанции. Сохранность его оказалась не очень хорошей, внутри все было разорено. Над входной дверью красовалась эмблема ВМФ.
Внутри, в ближайшей комнате виднелись фундаменты от дизельгенераторов, в другой стояли отопительные котлы. В самом большом помещении располагалась огромная батарея из стеклянных аккумуляторов, но сейчас все они оказались разбитыми. Потом мы двинулись к бане, возле которой до сих пор лежали поленницы дров, а после бани отправились к зданиям явно технического назначения - один дом оказался складом заапчатей, а другой - боксом, в который легко поместилась бы пара вездеходов. Зачем все это на таком крохотном островке?
Тут же неподалеку нам встретились остатки какого-то большого здания, от которого остался только намек на фундамент. Далее мы осмотрели два жилых дома, на две семьи каждый. То были стандартные для этих мест брусовые срубы, покрытые штукатуркой. Внутри, конечно, ничего особенного мы не увидели: была там кое какая мебель и утварь. Но среди всего этого нам встретились журналы, названия которых я не помню, что-то типа «военно-политического обозрения», или как-то вроде того. То есть, судя по наличию такой специфической печатной продукции здесь, в этом месте жили именно военные люди.
После осмотра домов мы поднялись на маяк, с которого можно было осмотреть весь поселок. И теперь стало видно, что с одного берега острова на другой бала накатана целая дорога. Поодаль стояла старинная конная телега. Вероятно, жители этого места активно возили что-то с места на место. Возможно, они забирали продукты и другие вещи с вертолетов и кораблей.
Рядом с маяком имелось местное кладбище из двух могил, а также стояло два старых поморских креста, по одному из которых можно было сделать вывод, что когда-то тут располагалось промысловое становище. Что обозначают эти кресты, и что конкретно на них написано, мы так и не смогли разобрать, и другие люди тоже не сумели нам помочь в деле расшифровки надписей. Но, вероятно, кто-нибудь, специализирующийся на старообрядцах и поморах смог бы все это прочесть. Еще два подсобных здания были складом, и, как я уже упоминал - свинарником. Что ж, жили тут весьма неплохо и самодостаточно.
Далее можно рассказать о маяке на мысе Святой Нос.
Речь пойдет о Святом носу, расположенном с восточного краю Чёшской губы в Баренцевом море - не надо путать его со Святым Носом Кольского полуострова. Там мы оказались в 2012 году, когда шли на катамаране из Архангельска в Нарьян-Мар. Весь день мы пересекали огромную губу, и уже к ночи впереди показался спичкой торчащий из моря маяк. По счастью погода была хорошая, и мы имели возможность приблизиться к этому опасному мысу и высадиться на нем. Об этих местах писал еще некий Михаил Скороходов в 70х годах в своей книге «Путешествие на Щелье», и там Святой Нос фигурировал в том контексте, что карбас автора едва не разбило мощным течением и прибоем о скалистые берега мыса. Впрочем, там у них отказал двигатель, а у нас все было в полном порядке. Но я боялся встретить около оконечности мыса какой-нибудь страшный сулой. Да сулой там был, но при полном штиле он выглядел совершенно не опасным: от мыса в море уходила полоса бурлящей воды, на которой возникали волны. Обойти это место сейчас не было чем-то сложным. Итак, перед нами лежала сплошная пятиметровая стена из белой породы, над которой высился полосатый маяк и так же как на Матвееве, стояли дома. Мы причалили в наиболее защищенном месте и отправились обследовать объект.
Да, все тут очень напоминало остров Матвеев. Но сохранность зданий и их содержимого, несмотря на близость большого поселка Индига, здесь была гораздо лучше. Внутри электростанции мы, наконец, смогли увидеть и аккумуляторные батареи в том виде, в котором они стояли при жизни объекта, и стеллажи с различными запчастями для каких-то агрегатов. В жилых домах, правда, не нашлось ничего интересного, но они здесь были еще больше и еще комфортабельнее, чем аналогичные постройки Матвеева. Так как мы торопились уйти отсюда по хорошей погоде, осмотр получился весьма поверхностным. Тут нам встретился и ГТТ, и остатки другой техники. И опять - слишком много всего здесь было для обслуживания одного лишь маяка.
Вполне возможно, что в таких местах жили не просто маячники, а лоцмейстеры, которые обслуживали еще и близлежащие навигационные знаки. Но Матвеев под лоцмейстерскую станцию явно не подходит, так как находится в месте, очень удаленном от всех других знаков. Да и тут, на Святом Носу та же ситуация: тонюсенький 20-киломеровой длины мыс, на самом конце которого все это и построено. Обслуживать что-то отсюда было бы очень неудобно.
Если двинуться дальше на восток, то можно увидеть еще множество интересных заброшенных деревень, факторий, метеостанций и баз, не говоря о различных баржах, кораблях и избах. Но описывать их слишком долго, поэтому на этом остановимся. В любом случае ясно, что на островах и арктическом побережье расположено огромное количество интереснейших объектов, которые можно сохранить и использовать в культурно-туристических целях.
Понятно, что музеефикацией должны заниматься компетентные в этом вопросе научные сотрудники. Однако, путешественники тоже могут очень многое сделать для сохранения и популяризации объектов. Во-первых, на наш взгляд, важно фотографировать все эти абандоны и выкладывать фотографии в интернет. Даже если их разрушат - память о них останется. Во-вторых, о них, конечно, надо побольше и поподробней писать на профильных сайтах. Чем чаще будет подниматься тема сохранения и музеефикации абандонов, тем больше об этом будут задумываться компетентные лица.
Сейчас многим, возможно, кажется, что подобные абандоны никому не интересны и не нужны, но если путешественники станут часто об этом говорить, то станет понятно - насколько это востребовано обществом.
За шесть лет активных морских путешествий, мы побывали во многих местах русской Арктики, начиная от Кольского полуострова и побережья Большеземельской Тундры и заканчивая Землей Франца-Иосифа, и обнаружили, что весь наш север - является средоточием всевозможных заброшенных объектов. Причем объекты эти имеют преимущественно военное назначение.
Получилось так в первую очередь потому, что основным врагом СССР после Второй Мировой считалась США, а через Арктику, как известно, пролегает кратчайший путь для подводных лодок, самолетов и крылатых ракет из Америки в Россию, и наоборот. Конечно, стратеги того времени готовились к Третьей Мировой, и Арктика вполне могла стать театром ее действий. Отсюда и всякие интересные объекты, там расположенные.
В 50-х годах было построено большинство военных объектов Арктики. А в начале 90-х годов все это по большей части было брошено. На севере в последние несколько десятилетий всех интересовала только нефть. Буровые там по-прежнему активно функционировали. Ну, и разве что, метеостанции потихоньку работали. А вот покинутые военные базы, аэродромы, погранзаставы, фактории и промысловые поселки - ветшали и погружались в забвение.
В настоящее время ряд объектов восстанавливается. К примеру, Россия воссоздает военную базу и аэродром на Новосибирских островах. На архипелаге Новая Земля закончена модернизация взлетно-посадочной полосы на аэродроме двойного базирования «Рогачево» («Амдерма-2») И даже поговаривают о восстановлении ледового аэродрома на Греэм-Белле (ЗФИ). Не говоря уже о том, что в последние несколько лет в Арктике обновляют метеостанции и устанавливают различные виды связи (например, мобильную или коротковолновую). Таким образом, становится ясно, что высокопоставленные лица явно пытаются «оживить» некогда заброшенный Русский север.
Тем не менее, понятно, что отстраивать заново будут лишь некоторые объекты - дай бог, если пару десятков из сотни. И это логично. Многие объекты отработали своё, утратили актуальность, и уже не имеют практического смысла. Однако, потеряв утилитарные свойства, покинутые объекты постепенно приобрели культурно-туристический потенциал. Теперь все эти «абандоны» являются ничем иным, как историческим наследием, характеризующим освоение Арктики Советским союзом.
На данный момент основное внимание уделяется открытию Арктики и подвигам ее первооткрывателей - Седова, Нансена, Баренца и т.п. Туристы ищут могилы полярных исследователей, «привязывают» свои походы к маршрутам великих путешественников прошлого, приурочивают регаты к открытиям островов, снимают об этом фильмы. И под флагом этого, ищут спонсоров и информационных покровителей. Однако, период освоения полярных территорий - не менее важен и интересен, чем их «открытие». Подвиг людей, построивших деревни и города в условиях вечной мерзлоты, а порой, и арктической пустыни, на наш взгляд, даже более значим и технически сложен.
Первооткрыватели пришли, увидели, победили и ушли, увенчанные лаврами. Ну, или погибли - тут уж, кому как повезло. А как же остальные? Те, кто составляли подробнейшие карты Арктики, искали полезные ископаемые, изучали птиц и животных, ежедневно вели наблюдения за погодой, и даже в условиях второй мировой отправляли метеорологические данные на Землю. Как же те, кто охраняли арктические рубежи. И даже те, кто просто в промышленных масштабах добывали рыбу и пушнину для гигантской страны. Почему забывают о них, рассказывая только о первооткрывателях и тех, кто объявил арктические острова Российской территорией?
Все свидетельства освоения Арктики обветшали, и частично разрушились. Недальновидные люди, узрев обломки и запустение, видят в них не более, чем мусор. Они не думают о том, какую на самом деле ценность имеет вся эта «помойка». Для них, наверное, и археологические раскопки являются не более чем копанием в земле и выуживанием бесполезных осколков. Хотя, нет. Черепкам десятки веков. Их, вроде как, можно задорого продать. Они же древние. А объектам советских времен пока не более шестидесяти-семидесяти лет. Даже меньше жизни среднестатистического человека.
Именно поэтому, люди считают, что это все стоит бездумно уничтожить. «Прибрать». Они не думают о потомках. Каких там потомках? Они не думают даже о тех, кто только что родился, и о СССР уже сейчас может судить только лишь по фотографиям, фильмам и свидетельствам постаревших очевидцев. А пройдет еще лет двадцать - и как нынешние дети смогут понять, что представлял собой русский север в двадцатом веке? Да никак. Уничтожьте все заброшенные объекты, и никаких свидетельств освоения Арктики у нас не останется. Никаких исторических объектов не будет. Так что, давайте, задумаемся о сохранении артефактов уже сейчас. Проявим хоть немного дальновидности.
Свой рассказ мы начнем с острова Греэм-Белл.
Там мы были этим летом, и занимались там не чем-нибудь, а работой, непосредственно связанной с лазаньем по абандонам. Это дело оказалось весьма увлекательным, так как именно там мы оказались на острие борьбы за сохранение заброшенных объектов историко-культурного значения, и именно там мы впервые столкнулись с активным противодействием и непониманием со стороны разных людей.
Все началось с того, что прошлой зимой представители национального парка Русская Арктика предложили нам сотрудничество, а именно занятие нашим любимым делом. Нам предлагалось изучить абандоны острова с целью их сохранения и, возможно, последующей музеефикации. На Греэм-Белле, как и на нескольких других островах архипелага, в советское время обосновались наши военные. Освоение Греэм-Белла началось еще в 50е годы 20 века, и люди здесь жили вплоть до 1993. Это место примечательно еще и тем, что это вообще был самый северный аэродром в мире - в общем, историко-культурный памятник в чистом виде.
Наша работа заключалась в том, что мы ходили по заранее указанным заказчиком объектам, метили их лентой, чтобы очистники их не тронули, описывали все это, и собирали все, что могло представлять собой музейный или научный интерес. По мере таяния снегов нам предстояло все более и более подробно изучать строения и искать интересную технику, вытаивающую летом.
Ближайший к аэродрому поселок «Комендатуры» был предназначен, в первую очередь, для обслуживания ВПП. Очистники не тронули здания и помеченную нами технику, так что в настоящее время этот поселок приобрел довольно «причесанный» вид. Если его просто оставить в имеющемся виде, он уже сейчас может представлять собой готовый объект для музеификации - памятник освоения Арктики военными.
Нельзя сказать, что сохранность зданий и техники на острове идеальна. Даже наоборот - объекты Греэм-Белла сильно разграблены и разорены прежними экспедициями, так как каждый побывший там норовит что-либо утащить или поломать, считая все это мусором. Но, тем не менее, несмотря на бедность в частностях, в целом поселки Греэм-Белла и аэродром являются очень выдающимися объектами хотя бы из-за своих масштабов. Целый остров, переживший воображаемую Третью Мировую и оставленный в вечности исчезшим человечеством.
Второй поселок - это поселок близ мыса Аэросъемки. Он оказался гораздо интереснее, чем «Комендатура».
«Аэрография» располагалась в 14 километрах от лагеря очистников, в котором мы жили. Очистные работы там в этом году не велись, поэтому при своих первых визитах туда мы чувствовали себя чуть ли не первооткрывателями. Тогда, правда, все было занесено снегом, но самое главное здание поселка, каменная двухэтажна казарма - была вполне доступна.
Так как в высоких широтах все дается труднее и медленнее, чем в наших, низких, мы ходили туда на два дня, ночуя в этой самой казарме. Абандоны очень хороши еще и тем, что внутри любого здания можно поставить палатку и не переживать о белых медведях. Тут мы делали так же, и лагерь ставили в одном из помещений с закрывающейся дверью.
Мы подробно обследовали все, до чего могли добраться, ходили по казарме, попутно пытаясь восстановить в своем воображении то, как здесь жили и работали люди.
В принципе, нам удалось найти и интересные документы, такие как списки личного состава, и другие артефакты. А также письма и рисунки служивших тут людей.
На одном из выходов, на территории поселка мы обнаружили целый кунг, доверху забитый ящиками с запчастями для радиоаппаратуры. Здесь же нашелся, например, и старый проволочный магнитофон, на котором, впрочем, ничего интересного нам услышать не удалось, так как записи были кодированными в «режиме Б».
Заканчивая о Греэм-Белле, можно сказать следующее. У Национального парка была мысль сделать это место естественным музеем под открытым небом, сохранить, и может быть даже усилить здесь атмосферу заброшенного военного объекта. И все это здесь есть. И если сотрудники «Русской Арктики» захотят сберечь поселки и остатки аэродрома и в следующем году, когда уборка продолжится, то это будет просто замечательно.
Судя по действиям Национального парка, становится понятно, что эстетика разрушения вкупе с исследованием новейшей истории становится интересна не только отдельным людям вроде нас, но и особо прозорливым деятелям науки и власти. Мы полагаем, что не последнюю роль в этом играет пропаганда, так или иначе проводимая любителями абандонов, которые посещают объекты, пишут об этом в своих блогах, и публикуют фотографии. Чем чаще люди об этом будут писать, тем больше шансов, что на базе абандонов действительно захотят создать музеи под открытым небом.
Музеи под открытым небом - одна из форм сохранения и использования культурного наследия прошлого, это территория с сохранившейся, восстановленной или привезенной из других мест застройкой с предметами быта и культуры народа. Такие типы музеев представляют собой объекты туризма, имеющие культурно-познавательную ценность.
Основной современной тенденцией в подходе к формированию экспозиции музеев является переход от показа отдельных уникальных построек к воссозданию целостных архитектурно-этнографических комплексов. Одним из принципов организации музеев под открытым небом является расположение музея в непосредственной близости от крупного или крупнейшего города, что позволяет организовать его активное экспозиционное использование. Второй принцип включает в себя размещение архитектурно-этнографического комплекса в условиях максимально приближенных к естественной среде. Выраженная пространственная особенность - большинство таких музеев расположено в горных областях.
Идея сохранения памятников путем создания музеев под открытым небом была впервые в Европе высказана Ч. Бонстеттеном в 1790 г., который предложил в Королевском парке поставить жилые дома с целью характеристики жизни, быта и народного искусства датских крестьян. В XIX в. в Швеции был создан один из самых известных музеев под открытым небом - Скансен (остров Дьюгарден в центре Стокгольма), где собрано более 250 построек. В 1891 г. исследователь и этнограф Артур Хазелиус открыл доступ публики к вывезенным в 1885 г. жилым домам и постройкам из селения Мора. В связи с этим возникло и новое направление в музееведении - скансенология.
В связи с тем, что Греэм-Белл - труднодоступен для туристов, становятся понятны некоторые сомнения об актуальности создаваемого там музея. Однако, помимо Греэм-Белла, существуют объекты, вполне доступные путешественникам. Например, Амдерма. Туда можно без проблем долететь на обычном самолете из Архангельска.
Амдерма - это, как не сложно догадаться, очередной форпост так и не состоявшейся великой войны, и очередная часть нашего славного прошлого. Данный поселок является очень интересным симбиозом живого и мертвого, так как там до сих пор живут люди в количестве трехсот человек, но при этом, военный городок, а также половина жилых домов там - заброшены.
Амдерма выглядит как совершенно реалистичная декорация к какому-то постапокалиптическому произведению. Здесь можно увидеть и оленеводов, приехавших в магазин из тундровых далей, и детей играющих среди пустых покосившихся казарм и ржавой техники, и летящий над всем этим вертолет, и рабочих, обвешанных высокотехнологичным снаряжением. Ну прямо мечта «БП-параноика»!
Тут соединяется первобытное с космическим. Все это происходит на фоне полуразрушенных военных сооружений, где такие же архаичные деревянные дома стоят на фоне футуристических композитных убежищ для РЛС, белеющих где-то на горизонте, подобно космическим кораблям, которыми так и не успели воспользоваться их хозяева. Вы скажете, что это полный бред? Да, может быть. Однако, это всего лишь образы фантазий, которые будят эти места.
Если же говорить серьезно, то Амдерма, несомненно, представляет не меньший исторический, культурный и технический интерес, чем острова ЗФИ. В военном городке сохранилось множество наглядной агитации советских времен. Конечно, все здания тут абсолютно пусты, но, даже будучи пустыми, они, как и поселки Греэм-Белла, являют собой законченный музейный объект. Помимо самого поселка, в окрестностях имеется прекрасно сохранившаяся РЛС Лена-М 60х годов и несколько укрытий для более поздних станций.
Лена-М ценна тем, что это единственная подобная станция на территории бывшего СССР, так хорошо сохранившаяся. Все другие уже разрушены, а тут - и гигантская поворотная антенна в полном порядке, и внутренности - в удовлетворительном состоянии.
Внутри здания можно найти даже комплекты зип для разного оборудования и документацию. Обследуя помещения РЛС, мы обнаружили в каком-то пыльном темном углу старые пленки с негативами, которые забрали себе. Дома мы отсканировали их, и на полученных фотографиях мы увидели людей, которые служили тут десятилетия назад, и то, как станция выглядела в то время. К сожалению, хозяина этих пленок мы так и не нашли.
А хозяев мы искали, конечно, посредством Интернета. Вообще, после посещения любых заброшенных объектов мы стараемся раскопать их историю и найти людей, которые там жили и работали, чтобы составить для себя более ясную картину происходившего. Много интересного об арктических военных объектах можно узнать, например, на форумах бывших пограничников, потому что на севере погранзастав было много.
Так мы нашли несколько человек, в разное время служивших на следующем объекте - погранзаставе Югорский Шар, которую мы посетили во время одного из наших путешествий на байдарке. Станция заметна издалека стоящим на пригорке домом и огромной обрушившейся радиомачтой. Кроме того, на галечном берегу присутствует еще и несколько единиц техники.
На карте это место обозначено как полярная станция, но когда мы начали ее обследование, то не увидели абсолютно ничего, связанного с метеорологами или другими ученым. Все здесь было исполнено милитаризма, и в первую очередь о военном назначении объекта кричали бирки на дверях помещений внутри главной казармы, которую мы решили осмотреть первым делом. Внутренние помещения были почти пусты, но кое-где встречались остатки мебели.
Особенно характерно выглядела Ленинская Комната. Когда мы увидели это помещение, то у нас не осталось никаких сомнений в военном назначении Югорского Шара. Вся красная, с фигурным дверным проемом и таким же фигурным большим столом.
Мы походили еще немного, и пошли гулять дальше. В итоге, после детального осмотра всех строений, мы обнаружили, кроме разных журналов учета всего на свете, несколько конспектов военнослужащих. Журналы встречаются практически на любом абандоне и, как правило, не несут в себе какой-либо полезной информации. А вот подобные конспекты, написанные солдатами-срочниками, как правило, гораздо занятнее, ибо на последних страничках, почти всегда имеют рисунки и мелкие записи личного характера. Все основные конспекты занятий по общественно-политической подготовке были написаны рукой одного и того же человека, а вот в конце, действительно, имелись картинки: как стандартные сюжеты, вроде дембельских поездов, так и специфический местный фольклор в виде белых медведей и надписей «ужас из Арктики» и т.п.
Позднее мы нашли пограничников, служивших здесь, и выяснили, что, оказывается, научная станция там все-таки была, и работала она с 1913 по 1993 год. А после этого, вплоть до 2002 тут обосновались военные, которые потом также покинули это место.
Посмотрим и на другую полярную станцию, ныне функционирующую - Белый нос, находящуюся на западном конце пролива Юшар.
Данный объект, так же как и Амдерма является сплавом живого с мертвым, ибо здесь живут и работают люди, имеется несколько функционирующих зданий, но есть и заброшенная старая часть. Рядом со станцией расположены совсем старые избы, какие-то каменные строения, и брошенные большие лодки. Строения, как выяснилось, относятся еще к той эпохе, когда здесь царствовало Госуправление лагерей. Т.е. все это было построено в 30-50е годы заключенными.
Сложно представить, как эти люди, наверняка не имея ни техники, ни специального хорошего инструмента, в тяжелейших условиях работали тут, ломая кирками скалы и складывая из камней дамбы и дома. Вероятно, люди были просто расходным материалом. В окрестностях станции мы нашли старую каменоломню, фундаменты от бараков. В той же части, где лежали лодки, нашлось очень много стройматериалов и различных запчастей для топливозаправочного оборудования. Вероятно, все это имело меньший возраст, чем ГУЛАГовские постройки, а может - тут все смешалось.
Двинемся теперь чуть севернее, на острова Долгий и Матвеев, что находятся в Баренцевом море в 50 километрах западнее Вайгача.
На этих островах мы побывали в 2011 году. Там нам нужно было фотографировать местную фауну и найти лежбище моржей. Конечно, кроме живности на островах обнаружились и антропогенные артефакты.
На Долгом, их прямо скажем, не много - в глаза бросился только новодельный крест, датированный 1993 годом, избушка, старая лодка и кадка для рыбы.
Но когда мы пришли на Матвеев, то к своему удивлению, увидели там целый поселок. Дело было ночью, и мы подходили к острову в лучах солнца, еле выглядывающего из-за горизонта. Освещение, отражаясь от стекол, сохранившихся в некоторых строениях, создавало полнейшую иллюзию того, что там горит электрический свет. Мы поверили этому и, зайдя в удобную губу, высадились на пляже близ домов, на радостях, даже не взяв с собой оружия. Как только мы поднялись на высокий берег, то поняли, что ожидания нас обманули. Ни шума генератора, ни каких-либо признаков присутствия здесь человека, мы не заметили. Только полуразрушенные дома и многолетнее запустение встретили нас; мы стояли возле свинарника, за которым виднелись какие-то кресты, далее высился маяк, а с другой стороны стояли дома с черными окнами. Мы бы тут же пошли их обследовать, если бы боковым зрением не заметили промелькнувшие между построек три белесые тени. То, несомненно, была медведица с выводком. Тут же, быстрыми шагами мы направились обратно к лодке; вооружились, а затем отчалили. Для ночевки мы встали на якорь в нескольких сотнях метрах от берега, отложив осмотр объекта на следующий день.
По нашим ощущениям, для обслуживания маяка здесь было явно многовато всевозможной инфраструктуры. Целый поселок ради одной лампочки? Как-то не особо правдоподобно. В будущем, мы так и не найдем никакой вразумительной информации про это место. Ну а тем временем, настал новый день, и мы отправились на берег, первым делом пойдя к зданию электростанции. Сохранность его оказалась не очень хорошей, внутри все было разорено. Над входной дверью красовалась эмблема ВМФ.
Внутри, в ближайшей комнате виднелись фундаменты от дизельгенераторов, в другой стояли отопительные котлы. В самом большом помещении располагалась огромная батарея из стеклянных аккумуляторов, но сейчас все они оказались разбитыми. Потом мы двинулись к бане, возле которой до сих пор лежали поленницы дров, а после бани отправились к зданиям явно технического назначения - один дом оказался складом заапчатей, а другой - боксом, в который легко поместилась бы пара вездеходов. Зачем все это на таком крохотном островке?
Тут же неподалеку нам встретились остатки какого-то большого здания, от которого остался только намек на фундамент. Далее мы осмотрели два жилых дома, на две семьи каждый. То были стандартные для этих мест брусовые срубы, покрытые штукатуркой. Внутри, конечно, ничего особенного мы не увидели: была там кое какая мебель и утварь. Но среди всего этого нам встретились журналы, названия которых я не помню, что-то типа «военно-политического обозрения», или как-то вроде того. То есть, судя по наличию такой специфической печатной продукции здесь, в этом месте жили именно военные люди.
После осмотра домов мы поднялись на маяк, с которого можно было осмотреть весь поселок. И теперь стало видно, что с одного берега острова на другой бала накатана целая дорога. Поодаль стояла старинная конная телега. Вероятно, жители этого места активно возили что-то с места на место. Возможно, они забирали продукты и другие вещи с вертолетов и кораблей.
Рядом с маяком имелось местное кладбище из двух могил, а также стояло два старых поморских креста, по одному из которых можно было сделать вывод, что когда-то тут располагалось промысловое становище. Что обозначают эти кресты, и что конкретно на них написано, мы так и не смогли разобрать, и другие люди тоже не сумели нам помочь в деле расшифровки надписей. Но, вероятно, кто-нибудь, специализирующийся на старообрядцах и поморах смог бы все это прочесть. Еще два подсобных здания были складом, и, как я уже упоминал - свинарником. Что ж, жили тут весьма неплохо и самодостаточно.
Далее можно рассказать о маяке на мысе Святой Нос.
Речь пойдет о Святом носу, расположенном с восточного краю Чёшской губы в Баренцевом море - не надо путать его со Святым Носом Кольского полуострова. Там мы оказались в 2012 году, когда шли на катамаране из Архангельска в Нарьян-Мар. Весь день мы пересекали огромную губу, и уже к ночи впереди показался спичкой торчащий из моря маяк. По счастью погода была хорошая, и мы имели возможность приблизиться к этому опасному мысу и высадиться на нем. Об этих местах писал еще некий Михаил Скороходов в 70х годах в своей книге «Путешествие на Щелье», и там Святой Нос фигурировал в том контексте, что карбас автора едва не разбило мощным течением и прибоем о скалистые берега мыса. Впрочем, там у них отказал двигатель, а у нас все было в полном порядке. Но я боялся встретить около оконечности мыса какой-нибудь страшный сулой. Да сулой там был, но при полном штиле он выглядел совершенно не опасным: от мыса в море уходила полоса бурлящей воды, на которой возникали волны. Обойти это место сейчас не было чем-то сложным. Итак, перед нами лежала сплошная пятиметровая стена из белой породы, над которой высился полосатый маяк и так же как на Матвееве, стояли дома. Мы причалили в наиболее защищенном месте и отправились обследовать объект.
Да, все тут очень напоминало остров Матвеев. Но сохранность зданий и их содержимого, несмотря на близость большого поселка Индига, здесь была гораздо лучше. Внутри электростанции мы, наконец, смогли увидеть и аккумуляторные батареи в том виде, в котором они стояли при жизни объекта, и стеллажи с различными запчастями для каких-то агрегатов. В жилых домах, правда, не нашлось ничего интересного, но они здесь были еще больше и еще комфортабельнее, чем аналогичные постройки Матвеева. Так как мы торопились уйти отсюда по хорошей погоде, осмотр получился весьма поверхностным. Тут нам встретился и ГТТ, и остатки другой техники. И опять - слишком много всего здесь было для обслуживания одного лишь маяка.
Вполне возможно, что в таких местах жили не просто маячники, а лоцмейстеры, которые обслуживали еще и близлежащие навигационные знаки. Но Матвеев под лоцмейстерскую станцию явно не подходит, так как находится в месте, очень удаленном от всех других знаков. Да и тут, на Святом Носу та же ситуация: тонюсенький 20-киломеровой длины мыс, на самом конце которого все это и построено. Обслуживать что-то отсюда было бы очень неудобно.
Если двинуться дальше на восток, то можно увидеть еще множество интересных заброшенных деревень, факторий, метеостанций и баз, не говоря о различных баржах, кораблях и избах. Но описывать их слишком долго, поэтому на этом остановимся. В любом случае ясно, что на островах и арктическом побережье расположено огромное количество интереснейших объектов, которые можно сохранить и использовать в культурно-туристических целях.
Понятно, что музеефикацией должны заниматься компетентные в этом вопросе научные сотрудники. Однако, путешественники тоже могут очень многое сделать для сохранения и популяризации объектов. Во-первых, на наш взгляд, важно фотографировать все эти абандоны и выкладывать фотографии в интернет. Даже если их разрушат - память о них останется. Во-вторых, о них, конечно, надо побольше и поподробней писать на профильных сайтах. Чем чаще будет подниматься тема сохранения и музеефикации абандонов, тем больше об этом будут задумываться компетентные лица.
Сейчас многим, возможно, кажется, что подобные абандоны никому не интересны и не нужны, но если путешественники станут часто об этом говорить, то станет понятно - насколько это востребовано обществом.