История Румынии. ЛЕГИОН МИХАИЛА АРХАНГЕЛА ч.50 "Испытание миром"
Оригинал взят у sergey_v_fomin в ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 164)
Красное знамя над Кишиневом. Касноармеец Егор Михайлович Мощенков водружает флаг над примэрией. 25 августа 1944 г.
Испытание миром (продолжение)
«Это - чтобы удержать человека в состоянии всегдашней тревоги. Хочешь хлеба купить в булочной? Нет, нельзя… Становись в очередь… […]
Вдруг становится нельзя жить свободно и спокойно. Куда-то надо ехать, что-то покупать, что-то делать, спокойно нельзя…
А раньше жили свободно и спокойно, в меру своего достатка. А тут - ни к кому нельзя обратиться, ничего попросить, остервенение возрастает с каждым днем. […]
Почему истерик дает по морде? А кто его знает? Истерия штука очень загадочная. Возникают реакции совершенно несообразные. Какое-нибудь маленькое событие - и он уже реагирует до драки… Потом расстреливается…»
А.Ф. ЛОСЕВ.
Ну, а теперь покинем Румынию и посмотрим, что происходило по другую сторону Прута - в Бессарабии.
13 марта 1944 г. Красная армия вышла к Южному Бугу. Впереди было Приднестровье. Уже к вечеру 17 марта были взяты Сороки. 20 марта началась операция по форсированию Днестра, а 27 марта военные действия были перенесены на территорию Румынии. Бои шли в северных областях Запрутской Молдавии.
При этом в центральной части Бессарабии всё еще продолжались ожесточенные бои.
На дорогах Бессарабии. Конец августа 1944 г.
Только 22 августа начался отход Румынской армии за Прут. В Кишинев советские части сумели войти лишь после переворота 23 августа в Бухаресте, сопровождавшегося арестом марашала Иона Антонеску.
25 августа над Кишиневом был поднят красный флаг, а на следующий день вся Бессарабия попала под советский контроль.
Парад Красной армии в Кишиневе. Август 1944 г.
Послевоенные годы были памятны для бессарабцев огромными бедами. Совпали коллективизация, голод, вооруженное сопротивление народа и массовая депортация населения.
Темы эти в Молдавии были строго табуированы. О злоключениях фильма Валериу Гажиу «Горькие зерна» (1966) мы уже писали:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/147994.html
Однако живем мы среди людей и обо всем этом (и о голоде, и о депортациях) узнал я еще в 1970-х, не из книг, конечно, а из рассказов очевидцев: криулянских крестьян - Ивана Георгиевича и Александры Георгиевны Гузун и Георгия Васильевича и Евгении Семеновны Касап - тестя и тещи, а также дедушки и бабушки моей супруги.
Георгий Васильевич (крайний слева) и Евгения Семеновна Касап (вторая справа) с дочерью Александрой (в центре) и своими родственниками. Бухарест. Начало 1930-х годов.
Иван Георгиевич и Александра Георгиевна Гузун с Евгенией Семеновной Касап и своей старшей дочерью Евгенией. Криуляны. 1954 г.
Так же, как о зверствах красных, коллективизации и голоде у нас, в России, услышал я впервые когда-то от своих бабушек. (Дедушек-то не было - всех повыбили. Некому было рассказывать.)
Семья крестьян Тихоновых. Село Ермаковское Минусинского округа Енисейской губернии. 1910-е годы.
Публикации документов и мемуаров в наши дни лишь дополняют эту картинку, накрепко - клещами не вытащишь - въевшуюся в семейную память, самую точную и неподкупную.
Эта обретенная мною горькая правда о послевоенной Молдавии, подобно небу от земли, была далека от того, что вещали в те времена историки. Зато полностью, в самомалейших деталях, совпадала с тем, что писал в опубликованном еще в 1968 г. романе «Бремя нашей доброты» выдающийся молдавский писатель и драматург Ион Пантелеевич Друцэ, с которым впоследствии свел меня Господь:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/136694.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/148985.html
Вот эти строки из романа, первоначально вышедшего в журнале «Дружба народов»:
«Поднятый меч повис над Сорокской степью. И она замерла, она превратилась в сплошное ожидание. […] Теперь самое сложное заключалось в том, чтобы суметь выкрутиться. […]
Не уродила в том году пшеница, и люди говорили себе: ничего, кукурузой перезимуем. Потом выяснилось, что кукурузу нужно было сдать государству, сдать все до зернышка, и они, люди добрые, честные, свезли ее всю и утешали себя: ничего, перезимуем картошкой, фасолью, огурцами. Но лето было засушливое, не уродили в том году ни картошка, ни фасоль, ни огурцы…[…]
Опустошенная двухлетней засухой, захороненная в собственной пыли, степь теперь лежала бездыханная и, казалось, вымерла вся. […] Горе было безконечным. Вокруг, насколько видел глаз, все опустело. Выгорели пашни, пересохли речки, отшумели жиденькой бледной листвой леса. Деревни тоже вымерли. Ни по утрам, ни по вечерам не курился дым над белыми хатами молдаван. […]
Эта фотография, сделанная в разгар голода в молдавском селе Дурлешты, должна была убедить власти, читателей газеты и иностранцев, что «у нас, как всегда, всё в порядке». 16 июля 1947 г.
…И вот как-то поздней весной, когда все сроки сева вышли, сельские Советы стали выдавать трудоспособным по два килограмма кукурузы на семена. […] Семена выдавали протравленными ядохимикатами, чтобы не искушать проголодавшихся крестьян, но затея эта была напрасной. Они уже ничего не боялись. Вымочив и просушив половину полученных зерен, они жарили их на плите, мололи на жерновах, варили из муки баланду и, подкрепившись, шли в поле. […]
Огромные, в полторы-две тысячи дворов деревни, шумевшие еще недавно с зари до самых сумерек, теперь безпомощно дремали на солнце. Общипанные, скормленные скоту соломенные крыши, спаленные заборы, рухнувшие, ставшие теперь уже ненужными всевозможные строения во дворах. И днем и ночью стоит над деревней жуткая тишина - не лают собаки, не поют по ночам петухи. И людей как-то было мало для таких крупных деревень, а те, которые оставались, были какие-то странные, напуганные, точно завезли их Бог знает из каких краев и они все никак не могли прижиться на новом для себя месте. […]
Ион Друцэ во время службы в армии. 1947-1951 гг.
Истощенные крестьяне […] еле брели по сельским дорогам. Шли понуро, часто мучительно глотая на ходу, и огромные кадыки на их гонких шеях то, вздрагивая, ползли вверх, то, сорвавшись, безпомощно катились вниз, и казалось, что они все чего-то никак не могут проглотить.
Шли фронтовики и инвалиды со свежими, не успевшими еще потускнеть медалями “За взятие Берлина”, шли воевавшие в румынской армии Антонеску и теперь вернувшиеся из плена, шли женщины и дети, никогда не носившие погон и в боях не сражавшиеся. […]
…Сил у них не было. Но они шли. Они хотели выжить, а для этого нужно было двигаться. Животный инстинкт самосохранения выгонял их из домов чуть свет, и они блуждали по селу, еле переступая опухшими ногами».
К весне 1947 г. более чем 300 тысячам жителей республики был поставлен диагноз «дистрофия».
Ион Друцэ (справа).
Но и это был еще не конец мучений.
«Казалось бы, самое трудное было уже позади, но в пятидесятые годы, после того как были созданы колхозы […], когда о голоде хоть и думали много, старались не говорить, вдруг по деревням снова стали появляться повешенные над входными дверями в знак траура белые полотенца.
Начали вымирать потерявшие жизненные соки до такой степени, что хлеб им уже был не впрок. Это были люди обреченные, их уже невозможно было спасти. Они это знали и, печальные, молча брели по сельским улицам.
Особенно часто умирали женщины. […] Они умирали легко, с какой-то непостижимой простотой. Не успеют приболеть, не успеют слечь, не успеют проститься с ближними - и вот уже несут их в узком, наскоро сколоченном гробу и хоронят далеко в перепаханном под зябь поле, потому что за время голода кладбища вышли из своих границ».
Изобилие посреди голода. Село Дурлешты 16 июля 1947 г.
Позднее я понял, что для того, чтобы сказать правду публично, нужно иметь на это право, поскольку такое слово должно быть, как выразился однажды тот же Ион Друцэ, «обезпечено золотом достоверности».
Мой знакомый писатель Николае Дабижа, возглавлявший в ту пору кишиневский журнал «Горизонт», в котором в 1980-х я время от времени печатался, ставший в начале 1990-х одним из лидеров «Народного фронта Молдавии», ратовал за ее независимость от СССР, а затем уже и за присоединение к Румынии.
В тот период Дабижа часто писал о голоде - общей теме для представителей подобных движений на Украине, в Казахстане да и в других местах.
Писал до тех пор, пока не было обнародован собственноручно написанный им документ, в котором он - еще в советское время - хвалился тем, что его отец, фронтовик-доброволец, после войны был (будучи председателем колхоза) активистом той самой коллективизации, приведшей к голоду, в котором сын его теперь обвинял кого угодно, только не своего родителя.
В 2013 г. лауреат премии Ленинского комсомола Молдавии (1988) Николае Дабижа, сам в недалеком прошлом коммунист, в статье «День их победы» утверждал совершенно противоположное этим собственноручно написанным им совсем недавно словам: «Мой отец вместе с еще 300 тысячами бессарабцев был насильно мобилизован 24 августа 1944 года».
Для полноты картины приведем фрагмент когда-то «совершенно секретного» документа - докладной записки министра государственной безопасности Молдавской ССР генерал-майора И.Л. Мордовца, датированной 2 декабря 1946 г.:
«В связи с неурожаем в 1946 г., в районах сельской местности, особенно в южной части Молдавской ССР, ощущается острый недостаток хлеба у населения. […]
В числе больных значительный процент составляют дети дошкольного и школьного возраста […] Следует отметить, что число больных дистрофией с каждым месяцем возрастает. В силу такого заболевания значительно возросла смертность населения в этих районах. […] Имеют место случаи обнаружения трупов на улицах, дорогах и в поле. […]
В октябре мес. с.г. в Леонскую больницу был доставлен подобранный двухлетний ребенок с запиской, в которой было написано: “...мой муж погиб на фронте, хлеба мне не дают. Прошу вас, делайте что знаете с ребенком, я ухожу, чтобы прокормить себя и не знаю, что будет со мной, может умру, но я не хочу видеть его, как он будет умирать”.
На почве создавшегося продовольственного затруднения, среди населения наблюдаются факты антисоветских пораженческих и эмиграционно-изменнических настроений. […]
Житель села Кухнешты, Болотинского района Руссу П.М. высказал: “При румынской власти жить было лучше, я бы ушел в Румынию, так как здесь жить плохо и кушать нечего, но на реке Прут много пограничников, когда будет темно, я все равно уйду за границу”.
Жительница села Вале-Маре, Унгенского района Толнолару М.Н. среди жителей говорила: “[…] Не знаю, как прожить до нового урожая и, наверное, придется умирать с голоду. Если бы нашелся человек, который бы меня провел в Румынию, я бы ему отдала всё”.
Жительница села Старые Ботраж, Бельцского уезда Вербова Мария заявила: “...Советы забирают весь хлеб, но скоро их здесь не будет”.
Житель села Распопены, Скулянского района Брашвану Д.И. высказал: “...Бессарабия должна отойти к Америке. Советская власть долго не продержится”.
Антисоветский элемент заметно активизирует враждебную работу в направлении повстанческо-террористического характера.
С целью своевременного предупреждения деятельности враждебного антисоветского элемента, предотвращения случаев ухода за кордон и выявления организаторов антисоветской работы, мною даны соответствующие указания всем органам МГБ Молдавской ССР».
В том же донесении читаем: «…Жители села Шереуды Липканского района Тютюник Е.Н. и Тютюник Б.И. заявили: “...Если так будет дальше, уйдем в Румынию, там условия жизни лучше, чем в Советском Союзе...”».
И это была чистая правда.
В 1945 г. в Румынии также случился неурожай, в следующем - тоже была засуха. В 1947 г. всё повторилось. Но в 1946 г. Москва предоставила Бухаресту зерновую ссуду в 100 тысяч тонн, причем по низким ценам, в 1947 г. - еще 80 тысяч.
«Годы засухи, - говорил премьер-министр Петру Гроза, - поставили нас в тяжёлое положение… Мы были вынуждены снова стучаться в двери наших друзей на востоке. Мы знаем, что у них была засуха и что, несмотря на это, они дали нам взаймы в прошлом году 30 000 вагонов зерна с доставкой на дом, не требуя взамен никаких гарантий, не требуя золота, а мы не смогли отдать этот долг. Несмотря на это, мы снова обратились к нашим друзьям, и они поняли нас и помогают нам снова…»
Тем временем в соседней Молдавии люди гибли от голода
По самым скромным официальным подсчетам, число умерших в республике с декабря 1946 г. по сентябрь 1947 г. составило 116 тысяч человек. Есть и другие данные: на 100 тысяч больше.
Да, о «своих» у нас традиционно заботятся всегда в последнюю очередь. Лишь бы те не глядели за забор.
С лета 1950 г. руководил Молдавией поставленный первым секретарем ЦК КПМ Леонид Ильич Брежнев.
Вот как об этой поре вспоминал обосновавшийся в 1987 г. в Израиле очевидец событий тех лет Цви Кэрэм, подлинное имя которого нам неизвестно, но информированность - несомненна:
«Вскоре Брежнев стал Первым секретарем ЦК КП Молдавии, то есть абсолютным хозяином этой маленькой республики. Там он вместе с генералом КГБ Мордовцем рьяно взялся за ликвидацию румынского характера Бессарабии - массовую высылку молдаван.
Еще в 1949 году вдруг были подняты с родных насиженных мест приблизительно полтора миллиона молдаван. Их расселили в отдаленных районах СССР. К этим молдаванам под шумок присоединили немало евреев, русских, гагаузов, болгар, украинцев - они тоже “не нравились соввласти”.
Операция была проведена быстро, четко. Важную роль в непосредственном ее осуществлении сыграл некий полковник Мильштейн. Жена Мильштейна, тоже еврейка, превосходила всё то, что можно себе представить в области привлекательности. Они жили в одном из роскошных особняков в южной части Кишинева.
Было известно тем, кто умел смотреть, видеть и слушать, что как Мильштейн, так и Мордовец были в очень близких отношениях с Берией. Интересные подробности в этом отношении мне рассказывал не раз майор Г. Н-в, когда-то служивший в охране Кремля и дач Сталина и Берии под Москвой.
По его сведениям, после выселения молдаван и ликвидации румынского (молдавского) характера Молдавии произошли два важных для Мордовца и Мильштейна события. Генерал-лейтенант Мордовец получил особую благодарность Сталина, переданную лично Хрущевым (он еще с 40-го года курировал в ЦК ВКП (б) Молдавию), а полковник Мильштейн - звание генерал-майора и командование одним из особых соединений войск госбезопасности».
Министр государственной безопасности Молдавской ССР генерал-майор Иосиф Лаврентьевич Мордовец - один из организаторов депортаций.
Тут хотелось бы внести некотрую ясность.
Соломон Рафаилович Мильштейн (1899-1955) родился в Вильне в семье кровельщика. Учился сначала в начальном училище при Еврейском институте, а затем в Виленской гимназии. В 1920 г. он поступил в Красную армию. Служил там по продовольственной части. В 1922 г. Мильштейна перевели в ОГПУ. На Кавказе судьба свела его с Л.П. Берией, который ему доверял, продвигая по службе, как по чекистской, так и по партийной линии.
Особо ценил он его, как говорят, за знание иностранных языков, но, как это становится ясно из воспоминаний сына Лавретия Павловича, еще и за нужные связи:
«Мильштейна я знал, - пишет Серго Берия, - знал и его жену, сына, он был моим ровесником. Самого Мильштейна я знал по спортивному обществу “Динамо”. В свое время он был хорошим спортсменом. Биография его довольно типична: с двадцатых на разных должностях в ЧК, в НКВД работал начальником одного из управлений и был одним из руководителей спортобщества “Динамо”. […] …Через его брата, который жил в Америке, был выход на широкую агентурную сеть».
С началом войны Мильштейн был назначен первым заместителем начальника Управления Особых отделов НКВД СССР с присвоением звания комиссара безопасности 3-го ранга (соответствавшего чину генерал-лейтенанта). Именно его подпись стоит под известной справкой от 10 октября 1941 г. «О количестве арестованных и расстрелянных военнослужащих, отставших от своих частей, бежавших с фронта».
В 1943-1948 гг. Мильштейн был начальником 3-го управления НКГБ СССР, в 1948-1950 гг. - заместителем начальника Казанской железной дороги, в 1951-1953 гг. - заместителем начальника Управления исправительно-трудовых дагерей и строительства рудников МВД СССР.
8 марта 1944 г., в качестве уполномоченного, Соломон Рафаилович был одним из тех чекистов, которые руководили выселением балкарцев с территории Кабардино-Балкарской ССР в Казахстан и Киргизию. В течение двух часов было вывезено более 37 тысяч человек.
Опыт у Соломона Рафаиловича был немалый, о чем свидетельствуют довольно высокие награды, дававшиеся обычно за проведении успешных военно-чекистских операций: орден Кутузова II степени (8.3.1944), орден Кутузова I степени (23.3.1945), орден Суворова II степени (29.7.1945).
Генерал-лейтенант Соломон Рафаилович Мильштейн.
Основной причиной решения о депортации молдаван было их массовое уклонение, несмотря на голод, драконовские налоги и другие способы давления, от вступления в колхозы.
Еще 6 февраля 1949 г. Совет Министров СССР принял постановление о выселении с территории республики «бывших помещиков, крупных торговцев, активных пособников немецким оккупантам, лиц, сотрудничавших с немецкими органами полиции, участников профашистских партий и организаций, белогвардейцев, а также семей всех вышеперечисленных категорий».
10 мая утвердили кодовое название военно-чекистской операции - «Юг».
Началась она в ночь с 5 на 6 июля (в два часа утра) и продолжалась до 8 часов вечера 7 июля.
65 лет депортации в Сибирь 1949 г. Конверт первого дня со специальной почтовой маркой и спецгашением. Кишинев. 5 июля 2014 г.
Накануне в республику под предлогом вывозки зерна прибыли тысячи грузовиков. В выселении участвовали около пяти тысячи оперативников, свыше 13 тысяч солдат и офицеров войск МГБ и более 700 местных партийных активистов.
Первоначально предполагалось депортировать 12 860 семей, однако 1567 семей смогли избежать выселения, успев вступить в колхоз или предъявить справки о службе их ближайших родственников в Советской армии и документы о награждении домочадцев орденами и медалями СССР.
Остальных грузили в машины. Пытавшихся бежать расстреливали. Всё имущество депортируемых (дома, скот и инвентарь) конфисковывалось.
Почтовая открытка «Поезд боли» с маркой и спецгащением в память о 65-летии высылки в Сибирь жителей Бессарабии 1949 г. Кишинев. 5 июля 2014 г.
Свыше 35 тысяч человек было посажено в вагоны и в 30 эшелонах вывезено в Казахстан, Омскую и Новосибирскую области, Красноярский край и Коми АССР.
Это была вторая волна массовых депортаций из Молдавии (если иметь в виду первую - 12-13 июня 1941 г.).
70 лет первой массовой депортации бессарабцев 1941 г. Конверт первого дня со специальной почтовой маркой и спецгашением. Кишинев. 12 июня 2011 г.
Была еще и третья волна: в ночь с 31 марта на 1 апреля 1951 года. Касалась она главным образом иеговистов. Называлась же операция «Север».
В ту ночь выселили 723 семьи (2617 человек). В двух эшелонах их вывезли в Курганскую область.
65 лет третьего вала депортации из Бессарабии. Конверт первого дня со специальной почтовой маркой и спецгашением. Кишинев. 31 марта 2016 г.
Репрессии подействовали: в 1950 г. из Кишинева докладывали о завершении коллективизации.
Однако протест населения против государственного принуждения вылился в иные формы: в 1948-1950 гг. почти что 100 тысяч бессарабцев оставили свою родину, нанявшись на стройки и заводы по всему Советскому Союзу.
Почтовый лист комеморативных почтовых марок, выпущенных в память 70-летия первой депортации 1941 г.
Что касается генерала Мильштейна, то пик его карьеры пришелся на время сразу же после смерти Сталина, когда к власти уверенно шел его покровитель - Л.П. Берия.
19 марта 1953 г., личным указом Берии, Соломон Рафаилович был назначен заместителем министра внутренних дел Украинской ССР.
«С приходом Абакумова в МГБ, - вспоминал Серго Берия, - Мильштейна перевели заместителем министра лесной промышленности. Когда отец возвратился в МВД, порекомендовал его заместителем к Мешику, на Украину. ЦК КПСС и ЦК компартии Украины дали согласие».
Интересно, что это чисто ведомственное назначение имело резонанс в определенной части советского общества.
Вот что, например, в статье «Любимый еврей Лаврентия Берия» пишет современный историк и публицист Иосиф Тельман:
«…Через несколько дней после смерти “великого вождя” стало известно, что первым заместителем министра внутренних дел Украины назначен генерал Соломон Мильштейн. Об этом не сообщила печать, но весть мгновенно разнеслась. И это был “луч света в темном царстве”. Впечатление от назначения Мильштейна на евреев можно сравнить с резонансом на последовавшее потом сообщение МВД СССР о том, что дело врачей - это преступная фальсификация и врачи - честные советские граждане и видные деятели отечественной медицины. Вот так присланный Берией чекист генерал-лейтенант Мильштейн, стал на короткое время олицетворением надежды евреев Украины, да и всего Советского Союза, на лучшее будущее и на более спокойное настоящее».
«Луч надежды», однако, светил недолго, о чем мы и расскажем в следующем посте…
Продолжение следует.
Красное знамя над Кишиневом. Касноармеец Егор Михайлович Мощенков водружает флаг над примэрией. 25 августа 1944 г.
Испытание миром (продолжение)
«Это - чтобы удержать человека в состоянии всегдашней тревоги. Хочешь хлеба купить в булочной? Нет, нельзя… Становись в очередь… […]
Вдруг становится нельзя жить свободно и спокойно. Куда-то надо ехать, что-то покупать, что-то делать, спокойно нельзя…
А раньше жили свободно и спокойно, в меру своего достатка. А тут - ни к кому нельзя обратиться, ничего попросить, остервенение возрастает с каждым днем. […]
Почему истерик дает по морде? А кто его знает? Истерия штука очень загадочная. Возникают реакции совершенно несообразные. Какое-нибудь маленькое событие - и он уже реагирует до драки… Потом расстреливается…»
А.Ф. ЛОСЕВ.
Ну, а теперь покинем Румынию и посмотрим, что происходило по другую сторону Прута - в Бессарабии.
13 марта 1944 г. Красная армия вышла к Южному Бугу. Впереди было Приднестровье. Уже к вечеру 17 марта были взяты Сороки. 20 марта началась операция по форсированию Днестра, а 27 марта военные действия были перенесены на территорию Румынии. Бои шли в северных областях Запрутской Молдавии.
При этом в центральной части Бессарабии всё еще продолжались ожесточенные бои.
На дорогах Бессарабии. Конец августа 1944 г.
Только 22 августа начался отход Румынской армии за Прут. В Кишинев советские части сумели войти лишь после переворота 23 августа в Бухаресте, сопровождавшегося арестом марашала Иона Антонеску.
25 августа над Кишиневом был поднят красный флаг, а на следующий день вся Бессарабия попала под советский контроль.
Парад Красной армии в Кишиневе. Август 1944 г.
Послевоенные годы были памятны для бессарабцев огромными бедами. Совпали коллективизация, голод, вооруженное сопротивление народа и массовая депортация населения.
Темы эти в Молдавии были строго табуированы. О злоключениях фильма Валериу Гажиу «Горькие зерна» (1966) мы уже писали:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/147994.html
Однако живем мы среди людей и обо всем этом (и о голоде, и о депортациях) узнал я еще в 1970-х, не из книг, конечно, а из рассказов очевидцев: криулянских крестьян - Ивана Георгиевича и Александры Георгиевны Гузун и Георгия Васильевича и Евгении Семеновны Касап - тестя и тещи, а также дедушки и бабушки моей супруги.
Георгий Васильевич (крайний слева) и Евгения Семеновна Касап (вторая справа) с дочерью Александрой (в центре) и своими родственниками. Бухарест. Начало 1930-х годов.
Иван Георгиевич и Александра Георгиевна Гузун с Евгенией Семеновной Касап и своей старшей дочерью Евгенией. Криуляны. 1954 г.
Так же, как о зверствах красных, коллективизации и голоде у нас, в России, услышал я впервые когда-то от своих бабушек. (Дедушек-то не было - всех повыбили. Некому было рассказывать.)
Семья крестьян Тихоновых. Село Ермаковское Минусинского округа Енисейской губернии. 1910-е годы.
Публикации документов и мемуаров в наши дни лишь дополняют эту картинку, накрепко - клещами не вытащишь - въевшуюся в семейную память, самую точную и неподкупную.
Эта обретенная мною горькая правда о послевоенной Молдавии, подобно небу от земли, была далека от того, что вещали в те времена историки. Зато полностью, в самомалейших деталях, совпадала с тем, что писал в опубликованном еще в 1968 г. романе «Бремя нашей доброты» выдающийся молдавский писатель и драматург Ион Пантелеевич Друцэ, с которым впоследствии свел меня Господь:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/136694.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/148985.html
Вот эти строки из романа, первоначально вышедшего в журнале «Дружба народов»:
«Поднятый меч повис над Сорокской степью. И она замерла, она превратилась в сплошное ожидание. […] Теперь самое сложное заключалось в том, чтобы суметь выкрутиться. […]
Не уродила в том году пшеница, и люди говорили себе: ничего, кукурузой перезимуем. Потом выяснилось, что кукурузу нужно было сдать государству, сдать все до зернышка, и они, люди добрые, честные, свезли ее всю и утешали себя: ничего, перезимуем картошкой, фасолью, огурцами. Но лето было засушливое, не уродили в том году ни картошка, ни фасоль, ни огурцы…[…]
Опустошенная двухлетней засухой, захороненная в собственной пыли, степь теперь лежала бездыханная и, казалось, вымерла вся. […] Горе было безконечным. Вокруг, насколько видел глаз, все опустело. Выгорели пашни, пересохли речки, отшумели жиденькой бледной листвой леса. Деревни тоже вымерли. Ни по утрам, ни по вечерам не курился дым над белыми хатами молдаван. […]
Эта фотография, сделанная в разгар голода в молдавском селе Дурлешты, должна была убедить власти, читателей газеты и иностранцев, что «у нас, как всегда, всё в порядке». 16 июля 1947 г.
…И вот как-то поздней весной, когда все сроки сева вышли, сельские Советы стали выдавать трудоспособным по два килограмма кукурузы на семена. […] Семена выдавали протравленными ядохимикатами, чтобы не искушать проголодавшихся крестьян, но затея эта была напрасной. Они уже ничего не боялись. Вымочив и просушив половину полученных зерен, они жарили их на плите, мололи на жерновах, варили из муки баланду и, подкрепившись, шли в поле. […]
Огромные, в полторы-две тысячи дворов деревни, шумевшие еще недавно с зари до самых сумерек, теперь безпомощно дремали на солнце. Общипанные, скормленные скоту соломенные крыши, спаленные заборы, рухнувшие, ставшие теперь уже ненужными всевозможные строения во дворах. И днем и ночью стоит над деревней жуткая тишина - не лают собаки, не поют по ночам петухи. И людей как-то было мало для таких крупных деревень, а те, которые оставались, были какие-то странные, напуганные, точно завезли их Бог знает из каких краев и они все никак не могли прижиться на новом для себя месте. […]
Ион Друцэ во время службы в армии. 1947-1951 гг.
Истощенные крестьяне […] еле брели по сельским дорогам. Шли понуро, часто мучительно глотая на ходу, и огромные кадыки на их гонких шеях то, вздрагивая, ползли вверх, то, сорвавшись, безпомощно катились вниз, и казалось, что они все чего-то никак не могут проглотить.
Шли фронтовики и инвалиды со свежими, не успевшими еще потускнеть медалями “За взятие Берлина”, шли воевавшие в румынской армии Антонеску и теперь вернувшиеся из плена, шли женщины и дети, никогда не носившие погон и в боях не сражавшиеся. […]
…Сил у них не было. Но они шли. Они хотели выжить, а для этого нужно было двигаться. Животный инстинкт самосохранения выгонял их из домов чуть свет, и они блуждали по селу, еле переступая опухшими ногами».
К весне 1947 г. более чем 300 тысячам жителей республики был поставлен диагноз «дистрофия».
Ион Друцэ (справа).
Но и это был еще не конец мучений.
«Казалось бы, самое трудное было уже позади, но в пятидесятые годы, после того как были созданы колхозы […], когда о голоде хоть и думали много, старались не говорить, вдруг по деревням снова стали появляться повешенные над входными дверями в знак траура белые полотенца.
Начали вымирать потерявшие жизненные соки до такой степени, что хлеб им уже был не впрок. Это были люди обреченные, их уже невозможно было спасти. Они это знали и, печальные, молча брели по сельским улицам.
Особенно часто умирали женщины. […] Они умирали легко, с какой-то непостижимой простотой. Не успеют приболеть, не успеют слечь, не успеют проститься с ближними - и вот уже несут их в узком, наскоро сколоченном гробу и хоронят далеко в перепаханном под зябь поле, потому что за время голода кладбища вышли из своих границ».
Изобилие посреди голода. Село Дурлешты 16 июля 1947 г.
Позднее я понял, что для того, чтобы сказать правду публично, нужно иметь на это право, поскольку такое слово должно быть, как выразился однажды тот же Ион Друцэ, «обезпечено золотом достоверности».
Мой знакомый писатель Николае Дабижа, возглавлявший в ту пору кишиневский журнал «Горизонт», в котором в 1980-х я время от времени печатался, ставший в начале 1990-х одним из лидеров «Народного фронта Молдавии», ратовал за ее независимость от СССР, а затем уже и за присоединение к Румынии.
В тот период Дабижа часто писал о голоде - общей теме для представителей подобных движений на Украине, в Казахстане да и в других местах.
Писал до тех пор, пока не было обнародован собственноручно написанный им документ, в котором он - еще в советское время - хвалился тем, что его отец, фронтовик-доброволец, после войны был (будучи председателем колхоза) активистом той самой коллективизации, приведшей к голоду, в котором сын его теперь обвинял кого угодно, только не своего родителя.
В 2013 г. лауреат премии Ленинского комсомола Молдавии (1988) Николае Дабижа, сам в недалеком прошлом коммунист, в статье «День их победы» утверждал совершенно противоположное этим собственноручно написанным им совсем недавно словам: «Мой отец вместе с еще 300 тысячами бессарабцев был насильно мобилизован 24 августа 1944 года».
Для полноты картины приведем фрагмент когда-то «совершенно секретного» документа - докладной записки министра государственной безопасности Молдавской ССР генерал-майора И.Л. Мордовца, датированной 2 декабря 1946 г.:
«В связи с неурожаем в 1946 г., в районах сельской местности, особенно в южной части Молдавской ССР, ощущается острый недостаток хлеба у населения. […]
В числе больных значительный процент составляют дети дошкольного и школьного возраста […] Следует отметить, что число больных дистрофией с каждым месяцем возрастает. В силу такого заболевания значительно возросла смертность населения в этих районах. […] Имеют место случаи обнаружения трупов на улицах, дорогах и в поле. […]
В октябре мес. с.г. в Леонскую больницу был доставлен подобранный двухлетний ребенок с запиской, в которой было написано: “...мой муж погиб на фронте, хлеба мне не дают. Прошу вас, делайте что знаете с ребенком, я ухожу, чтобы прокормить себя и не знаю, что будет со мной, может умру, но я не хочу видеть его, как он будет умирать”.
На почве создавшегося продовольственного затруднения, среди населения наблюдаются факты антисоветских пораженческих и эмиграционно-изменнических настроений. […]
Житель села Кухнешты, Болотинского района Руссу П.М. высказал: “При румынской власти жить было лучше, я бы ушел в Румынию, так как здесь жить плохо и кушать нечего, но на реке Прут много пограничников, когда будет темно, я все равно уйду за границу”.
Жительница села Вале-Маре, Унгенского района Толнолару М.Н. среди жителей говорила: “[…] Не знаю, как прожить до нового урожая и, наверное, придется умирать с голоду. Если бы нашелся человек, который бы меня провел в Румынию, я бы ему отдала всё”.
Жительница села Старые Ботраж, Бельцского уезда Вербова Мария заявила: “...Советы забирают весь хлеб, но скоро их здесь не будет”.
Житель села Распопены, Скулянского района Брашвану Д.И. высказал: “...Бессарабия должна отойти к Америке. Советская власть долго не продержится”.
Антисоветский элемент заметно активизирует враждебную работу в направлении повстанческо-террористического характера.
С целью своевременного предупреждения деятельности враждебного антисоветского элемента, предотвращения случаев ухода за кордон и выявления организаторов антисоветской работы, мною даны соответствующие указания всем органам МГБ Молдавской ССР».
В том же донесении читаем: «…Жители села Шереуды Липканского района Тютюник Е.Н. и Тютюник Б.И. заявили: “...Если так будет дальше, уйдем в Румынию, там условия жизни лучше, чем в Советском Союзе...”».
И это была чистая правда.
В 1945 г. в Румынии также случился неурожай, в следующем - тоже была засуха. В 1947 г. всё повторилось. Но в 1946 г. Москва предоставила Бухаресту зерновую ссуду в 100 тысяч тонн, причем по низким ценам, в 1947 г. - еще 80 тысяч.
«Годы засухи, - говорил премьер-министр Петру Гроза, - поставили нас в тяжёлое положение… Мы были вынуждены снова стучаться в двери наших друзей на востоке. Мы знаем, что у них была засуха и что, несмотря на это, они дали нам взаймы в прошлом году 30 000 вагонов зерна с доставкой на дом, не требуя взамен никаких гарантий, не требуя золота, а мы не смогли отдать этот долг. Несмотря на это, мы снова обратились к нашим друзьям, и они поняли нас и помогают нам снова…»
Тем временем в соседней Молдавии люди гибли от голода
По самым скромным официальным подсчетам, число умерших в республике с декабря 1946 г. по сентябрь 1947 г. составило 116 тысяч человек. Есть и другие данные: на 100 тысяч больше.
Да, о «своих» у нас традиционно заботятся всегда в последнюю очередь. Лишь бы те не глядели за забор.
С лета 1950 г. руководил Молдавией поставленный первым секретарем ЦК КПМ Леонид Ильич Брежнев.
Вот как об этой поре вспоминал обосновавшийся в 1987 г. в Израиле очевидец событий тех лет Цви Кэрэм, подлинное имя которого нам неизвестно, но информированность - несомненна:
«Вскоре Брежнев стал Первым секретарем ЦК КП Молдавии, то есть абсолютным хозяином этой маленькой республики. Там он вместе с генералом КГБ Мордовцем рьяно взялся за ликвидацию румынского характера Бессарабии - массовую высылку молдаван.
Еще в 1949 году вдруг были подняты с родных насиженных мест приблизительно полтора миллиона молдаван. Их расселили в отдаленных районах СССР. К этим молдаванам под шумок присоединили немало евреев, русских, гагаузов, болгар, украинцев - они тоже “не нравились соввласти”.
Операция была проведена быстро, четко. Важную роль в непосредственном ее осуществлении сыграл некий полковник Мильштейн. Жена Мильштейна, тоже еврейка, превосходила всё то, что можно себе представить в области привлекательности. Они жили в одном из роскошных особняков в южной части Кишинева.
Было известно тем, кто умел смотреть, видеть и слушать, что как Мильштейн, так и Мордовец были в очень близких отношениях с Берией. Интересные подробности в этом отношении мне рассказывал не раз майор Г. Н-в, когда-то служивший в охране Кремля и дач Сталина и Берии под Москвой.
По его сведениям, после выселения молдаван и ликвидации румынского (молдавского) характера Молдавии произошли два важных для Мордовца и Мильштейна события. Генерал-лейтенант Мордовец получил особую благодарность Сталина, переданную лично Хрущевым (он еще с 40-го года курировал в ЦК ВКП (б) Молдавию), а полковник Мильштейн - звание генерал-майора и командование одним из особых соединений войск госбезопасности».
Министр государственной безопасности Молдавской ССР генерал-майор Иосиф Лаврентьевич Мордовец - один из организаторов депортаций.
Тут хотелось бы внести некотрую ясность.
Соломон Рафаилович Мильштейн (1899-1955) родился в Вильне в семье кровельщика. Учился сначала в начальном училище при Еврейском институте, а затем в Виленской гимназии. В 1920 г. он поступил в Красную армию. Служил там по продовольственной части. В 1922 г. Мильштейна перевели в ОГПУ. На Кавказе судьба свела его с Л.П. Берией, который ему доверял, продвигая по службе, как по чекистской, так и по партийной линии.
Особо ценил он его, как говорят, за знание иностранных языков, но, как это становится ясно из воспоминаний сына Лавретия Павловича, еще и за нужные связи:
«Мильштейна я знал, - пишет Серго Берия, - знал и его жену, сына, он был моим ровесником. Самого Мильштейна я знал по спортивному обществу “Динамо”. В свое время он был хорошим спортсменом. Биография его довольно типична: с двадцатых на разных должностях в ЧК, в НКВД работал начальником одного из управлений и был одним из руководителей спортобщества “Динамо”. […] …Через его брата, который жил в Америке, был выход на широкую агентурную сеть».
С началом войны Мильштейн был назначен первым заместителем начальника Управления Особых отделов НКВД СССР с присвоением звания комиссара безопасности 3-го ранга (соответствавшего чину генерал-лейтенанта). Именно его подпись стоит под известной справкой от 10 октября 1941 г. «О количестве арестованных и расстрелянных военнослужащих, отставших от своих частей, бежавших с фронта».
В 1943-1948 гг. Мильштейн был начальником 3-го управления НКГБ СССР, в 1948-1950 гг. - заместителем начальника Казанской железной дороги, в 1951-1953 гг. - заместителем начальника Управления исправительно-трудовых дагерей и строительства рудников МВД СССР.
8 марта 1944 г., в качестве уполномоченного, Соломон Рафаилович был одним из тех чекистов, которые руководили выселением балкарцев с территории Кабардино-Балкарской ССР в Казахстан и Киргизию. В течение двух часов было вывезено более 37 тысяч человек.
Опыт у Соломона Рафаиловича был немалый, о чем свидетельствуют довольно высокие награды, дававшиеся обычно за проведении успешных военно-чекистских операций: орден Кутузова II степени (8.3.1944), орден Кутузова I степени (23.3.1945), орден Суворова II степени (29.7.1945).
Генерал-лейтенант Соломон Рафаилович Мильштейн.
Основной причиной решения о депортации молдаван было их массовое уклонение, несмотря на голод, драконовские налоги и другие способы давления, от вступления в колхозы.
Еще 6 февраля 1949 г. Совет Министров СССР принял постановление о выселении с территории республики «бывших помещиков, крупных торговцев, активных пособников немецким оккупантам, лиц, сотрудничавших с немецкими органами полиции, участников профашистских партий и организаций, белогвардейцев, а также семей всех вышеперечисленных категорий».
10 мая утвердили кодовое название военно-чекистской операции - «Юг».
Началась она в ночь с 5 на 6 июля (в два часа утра) и продолжалась до 8 часов вечера 7 июля.
65 лет депортации в Сибирь 1949 г. Конверт первого дня со специальной почтовой маркой и спецгашением. Кишинев. 5 июля 2014 г.
Накануне в республику под предлогом вывозки зерна прибыли тысячи грузовиков. В выселении участвовали около пяти тысячи оперативников, свыше 13 тысяч солдат и офицеров войск МГБ и более 700 местных партийных активистов.
Первоначально предполагалось депортировать 12 860 семей, однако 1567 семей смогли избежать выселения, успев вступить в колхоз или предъявить справки о службе их ближайших родственников в Советской армии и документы о награждении домочадцев орденами и медалями СССР.
Остальных грузили в машины. Пытавшихся бежать расстреливали. Всё имущество депортируемых (дома, скот и инвентарь) конфисковывалось.
Почтовая открытка «Поезд боли» с маркой и спецгащением в память о 65-летии высылки в Сибирь жителей Бессарабии 1949 г. Кишинев. 5 июля 2014 г.
Свыше 35 тысяч человек было посажено в вагоны и в 30 эшелонах вывезено в Казахстан, Омскую и Новосибирскую области, Красноярский край и Коми АССР.
Это была вторая волна массовых депортаций из Молдавии (если иметь в виду первую - 12-13 июня 1941 г.).
70 лет первой массовой депортации бессарабцев 1941 г. Конверт первого дня со специальной почтовой маркой и спецгашением. Кишинев. 12 июня 2011 г.
Была еще и третья волна: в ночь с 31 марта на 1 апреля 1951 года. Касалась она главным образом иеговистов. Называлась же операция «Север».
В ту ночь выселили 723 семьи (2617 человек). В двух эшелонах их вывезли в Курганскую область.
65 лет третьего вала депортации из Бессарабии. Конверт первого дня со специальной почтовой маркой и спецгашением. Кишинев. 31 марта 2016 г.
Репрессии подействовали: в 1950 г. из Кишинева докладывали о завершении коллективизации.
Однако протест населения против государственного принуждения вылился в иные формы: в 1948-1950 гг. почти что 100 тысяч бессарабцев оставили свою родину, нанявшись на стройки и заводы по всему Советскому Союзу.
Почтовый лист комеморативных почтовых марок, выпущенных в память 70-летия первой депортации 1941 г.
Что касается генерала Мильштейна, то пик его карьеры пришелся на время сразу же после смерти Сталина, когда к власти уверенно шел его покровитель - Л.П. Берия.
19 марта 1953 г., личным указом Берии, Соломон Рафаилович был назначен заместителем министра внутренних дел Украинской ССР.
«С приходом Абакумова в МГБ, - вспоминал Серго Берия, - Мильштейна перевели заместителем министра лесной промышленности. Когда отец возвратился в МВД, порекомендовал его заместителем к Мешику, на Украину. ЦК КПСС и ЦК компартии Украины дали согласие».
Интересно, что это чисто ведомственное назначение имело резонанс в определенной части советского общества.
Вот что, например, в статье «Любимый еврей Лаврентия Берия» пишет современный историк и публицист Иосиф Тельман:
«…Через несколько дней после смерти “великого вождя” стало известно, что первым заместителем министра внутренних дел Украины назначен генерал Соломон Мильштейн. Об этом не сообщила печать, но весть мгновенно разнеслась. И это был “луч света в темном царстве”. Впечатление от назначения Мильштейна на евреев можно сравнить с резонансом на последовавшее потом сообщение МВД СССР о том, что дело врачей - это преступная фальсификация и врачи - честные советские граждане и видные деятели отечественной медицины. Вот так присланный Берией чекист генерал-лейтенант Мильштейн, стал на короткое время олицетворением надежды евреев Украины, да и всего Советского Союза, на лучшее будущее и на более спокойное настоящее».
«Луч надежды», однако, светил недолго, о чем мы и расскажем в следующем посте…
Продолжение следует.