Эльчин Гусейнбейли
Когда рассеются тучи...
И любовь моя к братьям и сестрам моим согрета той пронзительной нотой, что мы все вышли из единой утробы, из материнского лона, и мама так же, как меня, носила их в себе, под сердцем, а после лелеяла и пела те же колыбельные песни, кормила молоком из той же груди, ласкала, забавляла теми же руками, любила тем же маленьким и верным сердцем, - и при этой мысли я преклоняюсь с нежностью к моим братьям и сестрам. Не представляя всего этого, не додумываясь до сокровенной сути кровной общности, причастности к единой любви, породившей тебя и их на свет, наверно, нельзя проникнуться любовью к ним… Ты обречен любить их, как бы продолжая в себе родительскую любовь к ним.
На одинокие могилы, наверно, сеется дождь…
Солнце бьет в глаза…
“Передай эти сведения информационным агентствам и телеканалам (как видишь, сам все заранее подготовил), пусть распространят, пусть узнают и армяне, какова моя цель, прежде чем я доберусь сам…” А потом следовало само сообщение: “Я, 53-летний врач (наверное, постеснялся написать “всемирно известный”), заявляю, что вот уже шесть месяцев как тяжело болен, и никаких надежд на мое исцеление нет, хочу перед смертью пойти в родную деревню, посадить дерево в своем дворе, а потом умереть там. Пусть это дерево станет проявлением протеста против всех мировых конфликтов, станет символом мира…” Далее было написано название района и деревни, и стояла подпись.
..
Пройдут годы, и когда умрут жители села - его ровесники, совсем все забудется. А их потомки, даже его внуки и правнуки, не узнают родные места, своих бывших соседей. Даже воспоминаний не будет. Значит, не будет прошлого.
…
И любовь моя к братьям и сестрам моим согрета той пронзительной нотой, что мы все вышли из единой утробы, из материнского лона, и мама так же, как меня, носила их в себе, под сердцем, а после лелеяла и пела те же колыбельные песни, кормила молоком из той же груди, ласкала, забавляла теми же руками, любила тем же маленьким и верным сердцем, - и при этой мысли я преклоняюсь с нежностью к моим братьям и сестрам. Не представляя всего этого, не додумываясь до сокровенной сути кровной общности, причастности к единой любви, породившей тебя и их на свет, наверно, нельзя проникнуться любовью к ним… Ты обречен любить их, как бы продолжая в себе родительскую любовь к ним.
На одинокие могилы, наверно, сеется дождь…
Солнце бьет в глаза…
“Передай эти сведения информационным агентствам и телеканалам (как видишь, сам все заранее подготовил), пусть распространят, пусть узнают и армяне, какова моя цель, прежде чем я доберусь сам…” А потом следовало само сообщение: “Я, 53-летний врач (наверное, постеснялся написать “всемирно известный”), заявляю, что вот уже шесть месяцев как тяжело болен, и никаких надежд на мое исцеление нет, хочу перед смертью пойти в родную деревню, посадить дерево в своем дворе, а потом умереть там. Пусть это дерево станет проявлением протеста против всех мировых конфликтов, станет символом мира…” Далее было написано название района и деревни, и стояла подпись.
..
Пройдут годы, и когда умрут жители села - его ровесники, совсем все забудется. А их потомки, даже его внуки и правнуки, не узнают родные места, своих бывших соседей. Даже воспоминаний не будет. Значит, не будет прошлого.
…